на наши жизни.
Все же он помедлил, прежде чем нанести «превентивный удар». В одной руке Вадим сжимал свой карманный огнестрел, в другой — одну из мин, прихваченных Кирой. Вторую гардейка держала наготове.
Он швырнул брикет с такой силой, будто выпустил из орудия, — для правдоподобия нацелив в одного из оборотней. Конечно, тот с легкостью уклонился. Но Вадим вздернул огнестрел и всадил в снаряд пулю — как раз в тот миг, когда он оказался рядом с троицей. Жахнуло так, что в ближних домах посыпались стекла. И оборотням досталось крепко, расшвыряв по сторонам. Вдобавок на них обрушилась старая башня, завалив кирпичом.
И тут же Вадим метнулся в сторону, увлекая за собой Киру. Вплотную к ним прошелестела молния, угодив в остатки злосчастного мавзолея, и они тоже рухнули, образовав над погребенными курган.
Конечно, это стрелял Бонд. Насадив на предплечье станковый плазмомет, точно киношный муляж, он стремительно надвигался через площадь, понимая, что с Вадимом можно расправиться только вблизи. Слишком хорошо тот слышал противника, чтобы подставиться под дальний выстрел. Ну, а в упор «король» не промахнется — чай, не в себя палить. И силы в нем куда больше, если дойдет до рукопашной.
Наверняка он искренне старался Вадима достать, но, как и раньше, делал это без особого задора. То ли Шершень забыл про цистерны, то ли не сообразил, что о них может знать Вадим, — однако подставился, как лох. Осталось только повторить фокус с миной, взорвав ее над резервуаром. А вдохновение помогло Вадиму правильно выбрать точку.
Эффект превзошел ожидания. Из-под земли взметнулся сплошной шквал огня, захлестнув площадку и злосчастную трибуну. А следом, почти разом, жахнули остальные цистерны, не оставляя вампиру места на этой земле. Вадиму даже показалось, что «король» сам шагнул в пламя, — но мало ли что может почудиться в дыму? Это в романах злодеи жаждут искупления, а в жизни они следуют предначертанию — более или менее истово.
Жарким валом парочку откинуло на пару метров, швырнуло наземь. Сейчас же вскочив, Вадим потянул за собой девушку, и они побежали вокруг пожара, прикрывая лица руками.
Неправдоподобно далеко от огня распласталась изломанная фигура, заброшенная сюда взрывом. Наверное, она была обожжена до костей — снаружи было трудно судить. К тому же «король» всегда завешивал себя черным.
Когда Вадим склонился над Шершнем, тот еще дышал.
— Это все, на что я оказался годен, — просипел он. — Возьми мою Силу, отомсти…
Тоже мне, троянский конь! — подумал Вадим. «Бойся данайцев…»
— Щас! — буркнул он угрюмо. — «На тебе, боже…» Больше мне заняться нечем, как только мстить. Кому мстить-то, господи! И за кого?
— Меня зовут… Август. Это — настоящее. Запомнишь?
Августейшая особа, значит? Август Бонд, «с правом на убийство»… похищения, пытки. Совсем весело!
— Да, — сказал Вадим.
Все-таки он сжал обугленную руку поверженного, чтобы тот не был совсем один, встречаясь с вечностью. Глупо, конечно. И Кира смотрела на него как на придурка.
— Гуманней добить, — бросила гардейка. — Он бы для тебя и этого не сделал.
— По-твоему, телесная боль самая сильная? — спросил Вадим.
— Сейчас не до жалости. Уже забыл? Как они с нами, так и мы!..
— Только потом не забудь глянуть в зеркало.
— Зачем еще?
— Увидишь там их. И все начнется сызнова. Кто-то же должен это остановить?
— Всё, — сказала Кира. — Он сдох.
Но Вадим и сам увидел, как померкло сознание Шершня. Вот и кончился Рой.
— Да, — подтвердил он. — Отошел. Пора и нам линять.
Слуги уже набегали, неутомимые, как осенний дождь. Из трех оборотней двое наверняка уцелели — пока трудно разобрать, кто именно. Но вскоре и они примутся за беглецов. Так что силы еще не равны.
Буксируя девушку, Вадим вновь понесся по кругу, завершив его перед гаражом. От полыхающего пожара стало светло даже в здании — бегом они достигли лестницы, по ступенькам взлетели в ангар. И тотчас Вадим сбросил вниз последнюю мину, отпугивая Слуг. Подскочив к пульту, он распахнул в крыше громадный люк, как раз над «вороном», и кинулся в кабину, где уже орудовала Кира, запуская двигатель.
— Август, Август… — бормотала она задумчиво, пока разгонялся винт. — Знакомое имечко.
— Так звали племянника Основателя, — подсказал Вадим. — Первое время он сшивался рядом с дядей, даже подсоблял с захватом власти, благо парень был здоровенный и азартный, — затем куда-то сгинул. По слухам, несчастная любовь. Слишком он был заметен.
— «Шерше ля фам», да?
— Вы… эти, как их… «сосуды греха», — сказал Вадим. — От вас все наши беды. А от нас — ваши. Так и живем.
Слившись сознанием с вертушкой, он бережно поднял ее к люку, ощущая зазоры до миллиметра, и вырвался на простор. Напоследок сделал круг над бывшим заводом, оценивая разрушения, и даже не возразил, когда Кира двумя точными выплесками превратила бегущих за ними Слуг в дымные факелы, а затем подпалила второй «ворон», чтобы не досаждал, — на войне как на войне.
Сейчас же Вадим направил вертушку вверх, прячась в облаках. Чем выше он поднимался, тем гуще вокруг сверкали искры. А где-то невдалеке уже разразилась гроза, быстро распространяясь по сторонам. Как и обычно, Вадим не стал включать локаторы, чтоб не привлекать опасного внимания. За бортом бурлил свинцовый туман, словно бы «ворона» варили в бульоне. И дело лишь за подходящим черпаком, извлекшим бы их из этого месива.
Но еще раньше Вадим ощутил приближение целой эскадры вертолетов, мчащих в развернутом строю над самыми домами.
— Ну вот, пожаловали наконец, — пробормотал он и хлопнул себя по губам, призывая к молчанию. Затем снизил до минимума обороты, уменьшая и этот шум. И лишь после мысленно позлорадствовал: «Ан не поспели, мои соколики!» Впрочем, еще неизвестно.
Вопросительно Кира дернула на него подбородком. Вадим показал раскрытую ладонь: пять, — затем ткнул пальцем вниз.
— «Вороны»? — спросила она одними губами. Он покачал головой. Девушка кивнула, надвинула на глаза инфрамаску и прильнула к стеклу, пытаясь сквозь стекающие по нему струи разглядеть хоть что- то. А Вадим даже не стал пробовать, ощупывая преследователей мысле-облаком. И что он увидел, ему совсем не понравилось.
Предполагалось, будто у Крепости нет регулярных войск. Дескать, что ей требуется, кроме Псов да репрессоров, — при таких-то границах!.. Однако этот отряд вертушек, оснащенных если не плазмометами, как у Шершней, то многоствольными пулеметами и ракетными установками, мог задать жару любому поселению крутарей или смешать с землей десант средней численности. Шумели машины, правда, сильнее «ворона», но в остальном вряд ли ему уступали. (Во всяком случае, сравниваться не хотелось.) А прозвище им уже вызрело — «ястребы». Вадим даже не был уверен, что сам его придумал: идея, что называется, витала — вместе с ее носителями. Или то был образ?
Очень плавно Вадим все набирал высоту, прислушиваясь к сознаниям загонщиков. Представляли они некую новую, неведомую ему породу: родственную Боевым Псам, однако выведенную для других нужд и натасканную на истинную дичь, не на прирученных крепостных. Уж не за крутарей ли готовились взяться? В самом деле, пора кончать эту вольницу, пока она не прикончила Крепость! Само наличие этих двух зол, меж которыми возможен выбор, смущает нестойкие умы. Тем, в ком сохранилась живая душа, не обойтись без отдушины, а прочим и в духоте не душно — душить-то уже нечего!.. Такой вот грустный каламбур.
