поскольку выползала-то дорога из Горы, а что сокрыто под ее поверхностью, за тяжелыми воротами, Вадим уже представлял.
— Бог мой, аэродром! — передразнил он девушку, указывая на вход в Гору, перед которым бок о бок застыли «ворон» и «ястреб». Причем у первого были сломаны опоры, а второй и вовсе расшибся при посадке, видимо подвернувшись под очередной шквал, — при том что был куда массивнее «ворона». Винты у «ястреба» смялись настолько, что даже вращать ими он бы не смог, не то что взлететь. Зато вполне мог стрелять с обоих своих плазмометов, и в кабине Вадим ощутил засевшую парочку — надо отметить, довольно странную. То есть это были люди, вне сомнения, однако изменившиеся в здешней среде настолько, что теперь в их душах царил полнейший штиль — будто в противовес непогоде, бушевавшей снаружи. Удивительно, что Вадим вообще их различил, настолько они походили сейчас на борто-комп «ястреба», тоже настороженный всеми сенсорами. Похоже, эти трое устроили засаду — интересно знать на кого?
Не приближаясь к ним, Вадим вынудил свой вертолет подняться еще выше, как ни препятствовал сему водопад («Господи, там, за тучами, случайно, не озеро?»), и только затем направил его к Горе, уже едва различая внизу дорогу, не говоря о машинах.
— Что, в вертушке кто-то засел? — с опозданием сообразила Кира. — Может, мне пострелять?
— Только и забот, что с этими дурнями разбираться! — отозвался Вадим. — Лучше готовься на выход. Сейчас увидишь на склоне симпатичную лоджийку. Так надо зашвырнуть на нее пару тюков — они уже приготовлены в салоне.
— Скучно с тобой, — вздохнула девушка, поднимаясь. — Спать хочется.
— Сейчас развлечешься, — пообещал он. — Когда самой придется сигать.
Слава богам, ветер присмирел хотя бы на время ливня, иначе Вадим не смог бы подвести «ворона» к этой исполинской, почти отвесной стене и зафиксировать с такой четкостью. Теперь тот едва не задевал винтами близкий камень, разбрасывая по сторонам тяжелые струи. А укрытый под массивным козырьком балкон оказался как раз против распахнутой дверцы и двумя метрами ниже, так что переправиться на него не составило труда. Побросав туда тюки, Кира с завидным хладнокровием прыгнула на крохотную площадку, и сейчас же к дверце рванулся Вадим, оставив «ворона» на попечение борто- компа.
Только он перемахнул на балкон, пронизав стекающую с козырька струю, как вертолет плавно развернулся и над дорогой устремился прочь, постепенно снижаясь, — чтобы приземлиться на безопасном удалении от засады и дождаться своих пассажиров, если те вздумают вернуться. Глядя ему вслед, Вадим вдруг заметил, как вытягивается за «вороном» мысле-облако, сгустившись вокруг борто-компа, и даже, кажется, продолжает им управлять — минуя клавиатуру, словно бы замыкая собой нужные проводки. Весьма полезное подспорье при такой сложной посадке.
Конечно, проще было обрушить машину на «ястреба» — не все ж тому самому пикировать на бедных птичек!.. Но это означало бы «сжигание мостов», не говоря о лишних жертвах. К чему крайности?
И что за странные ребята засели в «ястребе»? Словно бы каждого из них сперва умертвили, дождавшись, пока отлетит душа. А затем каким-то образом оживили — уже одно тело, придавив его инстинкты приоритетной программой, гарантирующей подчинение. И взамен душ у них простейшие приемники, настроенные на генератор команд. У бедняг забрали все: радость, тоску, любовь, боль, смысл, цель, — оставили только приказ. А может, они поменялись добровольно?
— Вот так-то, — тихонько заметил Вадим, еще провожая «ворона» взглядом. — «Умный в гору не пойдет».
Затем он огляделся. По крайней мере сюда не заливало. И ветер, наверно, не прорывался, тем более балконная дверь закрыта наглухо. Неудивительно, что здешние обитатели норовили зарыться под землю — при таком-то климате! Если Вадим хоть что-нибудь смыслил в археологии, этот балкончик, вместе со всем остальным, вырубался в скале тысячелетия назад, зато модернизировался не так давно.
— А мудрый? — спросила Кира, сноровисто распаковывая тюки.
— А мудрый направится в глубь Горы, — ответил он, столь же споро нащелкивая на себя извлекаемые доспехи, обвешиваясь прочим снаряжением, словно новогодняя елка. В угнанном «вороне» обнаружился немалый запас этого добра, разве только Шершневых скафандров не оказалось. Но облегченный вариант устраивал Вадима даже больше.
— Впрочем, крайности, как известно, смыкаются, — добавил он. — Может, я и вовсе дурак? Ну тебя-то зачем тащу!..
— А кто тебя спрашивал? — возразила девушка. — Успокойся, ради Христа, как раз я тут по долгу службы.
— «Собачки служат», — проворчал Вадим. — И кому, интересно, ты должна?
— Хотя бы и властям, — ответила она. — «За счастливое детство». Худо-бедно вырастили, образовали.
— Ты не путаешь производителей с распределителями? Кто пробился к краникам, еще не благодетели, хотя претендуют.
— Господи, что мне до этих тонкостей!.. Ну, считай, будто я «служу трудовому народу».
— В лице его пастырей? А ты уверена, что те за него радеют?
— По крайней мере народ их терпит — значит, иных не заслуживает. Ему ведь ничего не навязывают, а любые новшества вводят, когда сам дозреет. Если по нововведениям проводились бы голосования, результат был бы тот же.
— Ты — умненькая, — с удовольствием повторил Вадим, «на автомате» довершая экипировку. — Наш народ смахивает на стадо — к этому ты подводишь? И поэтому заслуживает своих пастухов, овчарок, даже забойщиков, пускающих его на мясо… Н-да, примерно о том же мне толковал Бондарь.
Он указал на не пригодившееся ему снаряжение, предлагая Кире забирать, что нравится, — все равно ж выбрасывать. Вряд ли они сюда вернутся.
— А разве это не так? — спросила она, к своей паре огнестрелов добавляя увесистый ручной плазмомет с рентгеновским прицелом, будто заимствованный из голливудского боевика, а поверх комбинезона надевая гибкий пластиковый панцирь. — Конечно, Бондарь — бо-ольшая сволочь!..
Вадим покачался на носках, проверяя крепления. Навесил он на себя немало, однако добавленной массой не тяготился, будто гравитация была тут послабей. Или в здешней атмосфере у него самого прибавилось сил. Кстати, и Кира двигалась на удивление легко — даже с поправкой на ее тренированность.
— Кто бы спорил, — сказал Вадим, отвечая на обе ее фразы. — Нынешним правителям не нужна внешняя покорность — они добиваются ее изнутри, тихой сапой. Только та власть принимается без отторжения, которая не давит на народ, а как бы исполняет его волю. Значит, сперва надо в него эту волю вложить, собственную взамен прежней, — чтобы затем повести стадо в пропасть. А немногих скептиков увлечет общим потоком.
Он вскинул палец, возвещая конец дискуссии, с усилием раздвинул тяжелые створки и первым шагнул в узкий ход, уводящий в глубь Горы. Надвинув на глаза инфрамаску, девушка последовала за ним, настороженная, как при охоте. Об освещении здесь не позаботились, с каждым метром становилось темней. Привычный уже сумрак быстро сменился тьмой, и первые минуты, пока не включилось тепловидение, Вадим ориентировался с помощью мысле-облака, сгустив его вокруг себя почти до осязаемой плотности, — странно, что Кира этого не ощущала. А может, ощущала да помалкивала, повинуясь его последней команде.
И когда он остановился, предупреждающе вскинув руку, Кира тоже застыла на полушаге, выставив плазмомет. Наверно, к этому устрашающему оружию она прониклась большим доверием, чем к собственному. Либо посчитала его тут более уместным.
— Видишь дырищу в полу? — шепотом спросил Вадим. — Не наступи.
Дыра уводила в тот самый тоннель, что начинался от главных ворот. Видимо, раньше из нее поступал свет, но сейчас и в тоннеле была темень. Кто бы ни жил в этих казематах, от него сохранился лишь невнятный аромат. Конечно, если не считать оставленных предметов, на которые еще предстояло
