наткнуться.
Дождавшись подтверждающего кивка, Вадим двинулся дальше — уже уверенней. Отверстия в полу встречались еще не раз и достаточно регулярно, чтобы подтвердить его догадку. Затем ход кончился, упершись в крохотную комнатку с решеткой вместо пола. Отсюда по трем сторонам расходились странные лазы, тоже забранные понизу редкими прутьями. И пробираться по ним Вадиму не хотелось — во всяком случае не с Кирой, еще не разжившейся достаточной ловкостью для подобных прогулок.
— Делай, как я, — шепнул он. — Не дрейфь, подружечка, не брошу!
Скользнув между прутьями, Вадим повис на руках, затем мягко спрыгнул на пол тоннеля. А секундой позже поддержал падающую девушку. На его шпильку Кира не сочла нужным ответить, настолько далека была от страха и уверена в напарнике.
А Вадимом уже овладевало нетерпение, весьма необычное для него, даже противоестественное. Подсознание все подгоняло его — куда, зачем? Нет бы сказать ясно!.. Правда, тогда оно перестанет быть подсознанием.
— Пробежимся? — спросил он и сорвался с места, однако не выпуская девушку из поля зрения.
Забросив плазмомет за спину, она молча догнала Вадима и пристроилась рядом, благо ширины тоннеля хватало на десятерых. Еще с минуту Вадим прислушивался к ней, пока не выбрал подходящий темп, компромиссный между ее выносливостью и собственным нетерпением. Затем перебросил от своей сбруи к ее поясу коротенькую цепочку, чтобы наддать еще. Кира не возражала, сознавая, что в конце пробежки ей могут потребоваться все силы.
Теперь они впрямую следовали за прошедшими здесь отрядцами. Первый составляли Юлька с подпирающим ее серком — ведьма и силач, «красавица и чудовище». Второй был поплоше составом, зато поболе числом: с десяток.
И наполняли его, за одним исключением, такие же бездушные типы, что засели в разбитом «ястребе». Город мертвых, чтоб ему сгореть!.. Сумеречный мир.
Особенно Вадиму не нравились забранные прутами лазы, тянувшиеся поверх коридоров, — словно бы у здешних обитателей издревле существовала каста надсмотров, стоявшая над прочими. Кстати, светильники тут помещались так, чтобы потолочные тропки всегда оставались в тени. То-то было раздолье для местных блюстов, режимников, репрессоров!..
— Этих тоннелей здесь уйма, — сообщил Вадим. — Вся Гора изрыта — до самой вершины и на километры вглубь. А что в кратере творится, трудно вообразить! И жили тут не так давно — во всяком случае наружные твари сюда не проникли. Или их регулярно отстреливают.
— Кто? — на коротком выдохе спросила Кира, экономя дыхание.
— Налегай на тросик, не стесняйся, — посоветовал Вадим и ответил: — Я бы знал! Может, те самые «мезозойцы»? А наши «золотые рыбки» у них на посылках. Во всяком случае многие из них.
— Включая меня?
— Что ты! — засмеялся Вадим. — Я бы тебя сразу вычислил… Дай бог, конечно, чтоб ты не оказалась на посылках у одной из таких «рыбок». Но с этим мы еще разберемся — если выберемся.
В отличие от Киры он говорил без усилий, будто напрягал при беге только мускулы, но не легкие.
— Не могу понять, — в два приема сказала девушка, — зачем я тут?
— «По долгу службы», — напомнил Вадим. — А может, не только? Увязавшись за мной, ты доверилась интуиции. Но разве она включается лишь для работы? Ты ведь не робот, даже не киборг.
— Что же не прояснишь? — фыркнула Кира. — Ты-то — маг!
— Я не маг — это во-первых, — возразил он. — Хотя кой-чего умею. Во-вторых, я не репрессор, чтобы входить без спроса. Как минимум мне требуется приглашение.
— Ага, сейчас!.. Это душа, а не влагалище, — тут сторонним не место.
— Твое право, — согласился Вадим. — Тем более, «в мое время» сторонних не пускали и в это… как бишь его?
— «Пой, ласточка, пой!» А кто недавно пролез в мою душу незваным?
— Думаешь, я специально? Когда со всей осторожностью ползешь по льду и вдруг проваливаешься — это как называется?
— Авантюризм.
Хмыкнув, Вадим снова огляделся. Подземный город обживали по меньшей мере дважды. Первый раз, когда прорубали в сплошном камне. А второй — после огромного перерыва, сравнительно недавно, на скорую руку благоустроив древние помещения. Тогда-то здесь обновили многие двери, развесили электросветильники и провели кабели, кое-где даже оборудовали лифты. Сейчас все было выключено, однако не убрано, словно хозяева просто отлучились ненадолго. А скорее, их отсюда изгнали — своим облаком Вадим ощущал отголоски бурных событий, не столь удаленных во времени.
Но теперь тут было тихо, пусто, мертво.
— Может, угроза Первому исходит отсюда? — предположил он. — А заодно и всем нам.
— Снова ты о пришельцах? Надоело!
— Вот зачем я тебя прихватил! — сообразил Вадим. — Чтобы на взлете сбивать мои неокрепшие идеи.
— Если неокрепшие — держи при себе.
— Испытательный полет, — возразил он. — А как же? «Идея должна созреть», встать на крыло.
— Ведь это бред! — не выдержала Кира. — Все твои придурошные круги, Хаос с Порядком, плодимые ими монстры…
— И что же, что бред? — успокоительно произнес Вадим. — Разве в нем отсутствует логика? Представь, будто мы столкнулись с настолько чуждым, что наш рассудок не может переварить это иначе, как трансформируя в сказочные образы. Воспринимай бред как отражение реальных событий, но ориентироваться придется по отражениям, потому что другого нет.
— А что там насчет интуиции? Ты говорил…
— Твоей или моей?
— Обеих.
— Похоже, благодаря им ты увязалась за мной сюда, а я не стал тебе особенно возражать.
— А смысл?
— Видишь ли, милая, тут наклевывается такой могучий узел!..
— «Временной», да? — вспомнила Кира. — «Поворотный момент Судьбы»?
— Пожалуй. Но в этот узел вплелись и наши судьбы. Ты можешь сказать, каким образом твоя жизнь увязана с Юлькиной?
— Понятия не имею.
— У тебя ведь на редкость сильный внутренний круг, — сказал Вадим. — Причем с рождения. А он не возникает на пустом месте — только при наличии подходящих объектов. Хотя формируется, наверно, еще в утробе. Ты — дитя любви, а не какое-то приблудное чадо! И первые твои годы, видимо, складывались счастливо, упрочняя врожденные задатки.
— Есть чем гордиться!..
— Затем объекты пропали, — продолжал он, — но круг остался, и взамен тебе подбросили новую «семью». Так и получались янычары — рецепт проверенный.
— По-моему, ты заступаешь за грань, — холодно предупредила Кира.
— Милая, я только рассуждаю вслух, — возразил Вадим. — По-твоему, лучше это делать молча? Уверяю, я не зондирую тебя!
После короткой паузы девушка разрешила:
— Продолжай.
— Это кому нужно? — уточнил он.
— Мне.
— Справедливо. Итак, на твою детскую память наложили запрет, а для надежности подпустили смутные образы — лишь бы не вспоминала чего не надо. Но в подсознании это живет, а интуиция
