закрепленным тяжелым детством, перечислила «этапы большого пути», приведшие к столь жалкому состоянию, обрисовала ближние перспективы, сумрачные и беспросветные. (Хорошо зная Оросьева, Вадим нашел бы что прибавить.) Но больше всего досталось их господину, вполне достойному таких слуг, ибо сам он был ничтожной бездарью, непомерно раздутой нынешним статусом. (И что Юлька разумела под раздутием, интересно?)
Беззвучно Вадим подозвал питона, оседлал возле вскинутой головы и вместе с ним соскользнул в трубу, от начала тормозя о полированные стены сразу ладонями, каблуками и питоньим хвостом, чтобы не слишком разгоняться. Шуму от них практически не было, к тому ж и разговор заглушал.
— Предрекаю вам смерть — скорую, лютую, — вещала Юлька, — от руки своего ж хозяина. Ну-ка прочь с пути моего, трупные огрызки!..
Наверняка она сознавала, что дразнить мертвецов столь же бессмысленно, как плевать на столбы, но, видно, надеялась выманить на открытый бой их вожака, пока что скрывавшегося невесть где. А заодно и вправду плела сложную вязь заклинаний, опутывая врагов невидимыми нитями. Если нельзя вдохнуть в мертвецов души, то, может, удастся запустить в их программы губительный вирус, провоцируя сбои?
На выходе из трубы Вадим подал питону новую команду, и тот растопырился затвердевшими кольцами между стенок, резко затормозив. Из дыры выдвинулась лишь его жутковатая голова на изогнутой, как у лебедя, шее. А позади нее расположился Вадим, с высоты озирая открывшуюся сцену.
Похоже, тут размещалось преддверие местного ада. И здесь же больший отряд наконец догнал меньший, преградив юной ведьме доступ к истокам. Этот зал тоже оказался кольцевым, только поуже и много выше. А вдобавок был освещен, в отличие от всех предыдущих помещении. И уж его вряд ли кто прорубал — так, благоустроили слегка: подвели ходы, навесили ламп, кое-где обтесали стены. А внутренняя стена исполинского кольца походила на домну, пронизывающую Гору до самого верха, ибо за ней ощущалось обжигающее дыхание кратера.
Все участники действа уже расположились по местам, исключая лишь оборотня, который по- прежнему держался в тени, выставя против гиганта-серка оставшуюся шестерку мертвецов. В назревавшей потасовке Юльку в расчет брать не стоило — тем более, как приличествует ведьме, она оказалась нагой и безоружной. Правда, благодаря любимым босоножкам девочка больше смахивала на стриптизершу, но здесь было сложно обойтись без обуви.
Зато серк нашел чем поживиться на бранном поле, благо тамошние доспехи были вполне по его габаритам. В каждой руке он сжимал по метровому слегка изогнутому мечу с длинной рукоятью, а громадные бугры его впечатляющей плоти обтекались нарядными латами — наверно, и выбранными за красоту лично Юлькой. И гребенчатый шлем вполне подходил к эллинским чертам юноши — прямо картинка, залюбуешься!.. Вдобавок, по ощущениям Вадима, серк тоже прибавил в силе — по меньшей мере вдвое. (Опять Вадиму догонять!) Тесное общение с ведьмой не прошло для него даром.
Мертвецы оказались экипированы не хуже и выглядели внушительно — в отличие от пары, поставленной в заслон. Этих шестерых оборотень приберег для решающей стычки. По виду-то им было далеко до великолепного исполина, на голову возвышающегося над всеми, однако Вадим уже знал, чего стоят самые хилые из мертвецов. А здешние явно вылупились из крупногабаритных билдеров, уже достигших своего предела: полуторный вес, тройная сила. И каждый прибавил еще немало, освободясь от души. Одного Вадим еще рискнул бы взять на себя, ну двоих, — но трех!.. Вах, а не подвела ли его интуиция — в самый неподходящий момент?
Конечно, можно было спустить питона, но для таких дел зверь мало годился: уж если он войдет в раж!.. Одно хорошо: стрелять мертвецы вроде не собирались. А скорее, не могли — судя по потухшим на плазмометах индикаторам. Среда не благоприятствует? Или на свои огнестрелы здешние умники придумали управу — недаром же там, наверху, рубились по старинке!..
Почему-то Вадима очень раздражал гигантский, размером с комнату, и наверняка чрезвычайно древний кокон, подвешенный на стальных тросах высоко над полом. Стенки его оказались непроницаемыми даже для мысле-облака, словно заговорены. Однако в нескольких местах, по сторонам и внизу, угадывались люки — к ним и были подведены тросы, будто прежним обитателям (надсмотрам, жрецам?) они заменяли мосты. Еще один такой же тросовый мосток, только сдвоенный, тянулся от кокона к внутренней стене. А там виднелась массивная дверца, словно бы перед топкой, и от нее веяло страшным. Жертв туда запихивали, что ли?
Вадим не успел додумать эту мысль, когда внизу все закружилось. Точно дождавшись команды, мертвецы рванулись на серка; гигант с рыком ринулся на них, взмахнув обеими мечами; Юля отпрянула к стене, зашипев и выставив перед собой ладони, будто насылая на мертвецов напасти.
В следующий миг на нее упала сеть, знакомая Вадиму по недавней ночной охоте, и тут же сдернула с пола, спеленав в визжащий ком. Секундой позже девочку втащило внутрь кокона — словно сквозь крышку люка, настолько быстро та захлопнулась.
Вот так: без лишней героики, легко и просто, — главное: выиграть. И поздно было серку испускать отчаянный рев, поздно срывать ярость на бесчувственных мертвецах — тем более, они вполне выдерживали его натиск, ибо каждый и впрямь ненамного уступал исполину в силе.
Зато подошла пора действовать Вадиму. Сдерживая нетерпение, он извлек из-за спины такой же тросомет, заимствованный у Шершней, и, тщательно примерясь, накрыл сразу двоих мертвецов. Потом достал игломет и быстренько расстрелял весь запас, целя по ногам оставшейся четверке — для выравнивания шансов. И только затем поспешил на помощь Юле, благо один из «мостков» начинался прямо от его ступней.
Вадиму даже не пришлось отстраняться, несмотря на приличную высоту, — так хотелось поскорее оказаться на месте. Он просто ступил на трос и побежал к кокону-святилищу легким скользящим шагом, точно опытный канатоходец. (Разве мы хуже тутошних людоедов?) На последних метрах Вадим еще ускорился для заключительного кульбита, чтобы ударом обеих ног шибануть по люку — туда, где ощущался замок. Под сапогами слабо хрустнуло, дверца распахнулась, и Вадим кубарем влетел внутрь, в сумеречную пустоту, мгновенно разбрасывая по сторонам мысле-облако, а уж после выхватывая огнестрел.
От противоборствующих отрядцев здесь присутствовали только двое, зато предводители: ведьма и оборотень. И обоих Вадим знал отлично. В склонившейся над Юлей угловатой порывистой фигуре немного осталось от прежнего Марка — откормленного, ухоженного, вальяжного, — и все же это был он. Облаченный в пасторский сюртук, с тяжелым тесаком в напрягшейся руке.
Со знакомой укоризной Марк посмотрел на гостя, вторгшегося так не вовремя, в самый разгар намечавшегося интима. Но теперь его взгляд ощутимо налился тяжестью, как и положено властному лучу. Словно подпав под его влияние, Вадим завороженно глядел на странную парочку, больше не замечая вокруг ничего.
Странным образом здешняя сцена и впрямь походила на любовное свидание. Только взамен любви Марк стремился внушить Юльке страх, пытался загнать на самый пик — чтобы накрепко запечатлеть в ней себя, «Великого и Ужасного». Потом Марк примется истязать девочку, пока она не превратится в сплошной клубок чудовищной — адской! — боли, пока каждой измученной частицей не взмолится о смерти как об избавлении. И только затем убийца решится «отнять у нее жизнь» — именно отнять, потому что лишь при такой жуткой смерти жертва заряжает мучителя жизне-силой. Станет ли он при этом пить у нее кровь, точно вампир, или пожирать живьем, словно оборотень, или насиловать, как обычный садюга, — не суть важно: необязательные подробности, дополнительный кошмарный штришок.
— Перевыпендривался, Максик, — сказал Вадим, беря его на прицел. — Нет бы сразу макнуться в кровь, раз уж взялся. Обязательно надо покрасоваться перед публикой: вот какой замечательный я злодей, ну прямо Джек Потрошитель!..
— Брось огнестрел, — пророкотал Марк таким басом, будто ему заменили связки. И этот голос преобразил его окончательно, до полного отчуждения. — Слышишь, грязь? Или я прикончу ее!
Действительно, он держал широченное, бритвенной заточки лезвие возле горла Юли, и закаменевшая его рука даже не вздрагивала. Одно короткое движение — и все. Девочка яростно сверкала на оборотня глазищами, однако помалкивала, видимо сознавая, на каком волоске висит ее жизнь. Или же Юльку слишком стиснула сеть, рассчитанная на крупную дичь, и для голоса просто не хватало дыхания. Как ни глупо, Вадим испытал секундное искушение подчиниться — бросить все на самотек, и будь что
