коренится именно там.
— Зачем это потребовалось?
— Если интуиция выведет тебя на утраченные объекты, — сказал Вадим, — вспомниться может многое, даже слишком. Не убоишься такой лавины?
— Видно будет, — отрывисто сказала Кира. — Сначала пусть выведет.
Вадим вдруг затормозил, придержав девушку за плечо. Сейчас же она схватилась за плазмомет, однако Вадим мягко задвинул ее себе за спину, вместе с оружием. И только затем показал в конец коридора, где вдоль самой стены неслышно струилось тяжелое и длинное тело, явственно полыхая теплом. Странно, что Кира не заметила его раньше, наверное, слишком увлеклась разговором.
— Удав? — шепнула девушка ему на ухо.
— Питон, — поправил он так же тихо. — Даже не змея — теплокровный, таранного действия. Я уже встречался с таким.
Не торопясь питон приблизился к закаменевшей парочке, в паре метров от нее свернулся в упругую спираль, высоко вздернув граненую голову, и замер в очевидном сомнении: бить или не бить («вот в чем вопрос»). Пока что он двигался с величавой плавностью, но Вадим помнил, насколько молниеносно питоны умеют атаковать.
— Стреляю, — предупредила Кира.
— Погоди, — сказал он. — По-моему, этот приручен. Здешний страж.
В самом деле, небольшая голова зверя вмещала сознание, вполне сравнимое с собачьим и столь же приученное к подчинению. Собаки ведь тоже некоторым образом вассалы — по отношению к хозяевам. Только разрыв тут побольше, чем у людей, — как и собачья преданность.
Пару секунд Вадим и питон глядели друг на друга, сплавясь взглядами. Затем питон развернул свои массивные кольца и так же неспешно полился дальше, безоговорочно признав в человеке высшее существо.
— Заклинатель змей, — нервно хихикнула девушка. — Тебе бы в цирке выступать!
— Какой цирк, о чем ты? — откликнулся Вадим. — «Преданья старины глубокой»!.. Теперь есть лишь Студня.
Он еще смотрел вслед питону, прикидывая, вправду тот оставлен сторожить или беднягу просто бросили. Чем же он кормится, господи! Еще один бездомный, точнее, бесхозный. Товарищ Жофрея по несчастью.
— А говорил: зверья нет, — укорила Кира, как и положено, глядя в другую сторону. — И на сколько центнеров тянет эта козявка?
— Кто-то его приручил, а отвечать снова мне, — вздохнул Вадим. — Как бы он смотрелся в моей конурке, а?
— Ну, на кухне он бы смотрелся классно: отрезать по кусочку и жарить — на год хватит!
— Не любишь ты зверушек, — посетовал он. — А ведь из здешних эта самая симпатичная. Тут могут быть такие твари, «что вашей философии не снилось»… Вах! — удивился Вадим. — С чего я зациклился на Шекспире?
— Может, из-за него? — сдавленно спросила Кира, вытягивая перед собой задрожавшую руку. — Господи…
Рывком он развернулся, и сам ощутив за спиной неладное. Из-за ближнего поворота, а может, прямо из стены выплывала призрачная фигура, едва заметная в инфрасвете, но разливавшая вокруг бледное свечение. И со странным, почти неощутимым сознанием, расплывшимся в облако.
Самое удивительное, что Кира тоже это видела. Зрелище оказало на нее неожиданно сильное действие, будто переполнилась чаша. Указующий перст девушки вибрировал все сильней, однако руки она не опускала. Правда, и за оружие, слава богу, не хваталась. Черт знает, что могло статься с видением после хорошей порции плазмы.
— Тоже мне, тень отца Гамлета, — с пренебрежением пробурчал Вадим, лишь бы убавить ее мандраж. — «Входит Призрак», как пишут в пьесах. И любят они эффекты!..
Шутейный тон возымел действие: Кира наконец перевела дух, расслабила мышцы. Да и «призрак» не стал подступать вплотную, остановился невдалеке, будто давал им время привыкнуть. И зацепенел, размеренно мерцая. Кажется, в нем даже проступали очертания человека. А может, глаз сам их выстраивал, подгоняя под привычное.
— Хорошо, — ровным голосом сказала девушка, — это нечто новенькое, верно? До сих пор ты талдычил о вампирах, оборотнях, магах, цветных и черных, а вот призраков не помянул ни разу — почему?
— Потому что сам впервые с ними сталкиваюсь, — признался Вадим. — Ты не поверишь, сколь жуткий я скептик. Пока не пощупаю…
— Но объяснить это сможешь? Чтоб ты да не придумал — не верю!
— Кирочка, зачем тебе? Еще одна бредовая гипотеза…
— Если от бреда некуда деться, — с холодным бешенством отчеканила она, — я хочу, чтобы в нем по крайней мере присутствовала логика, о которой ты поминал.
— Ну хорошо, — уступил Вадим. — Ты в душу-то веришь?
— Дальше!
— Дальше представь ее как эфирное облачко, зацепившееся за тело, словно парус за судно: на месте не удержит, зато наделит инерцией и любые душевные порывы стабилизирует. При большом перекосе в соотношении Хаоса и Порядка, словно при сильном ветре, уже требуются якоря: совесть, на худой конец — честь. То есть надо ухватиться за души других, тоже наделенные телами, — иначе выбросит на скалы. А вот вампиры устраняют перекос, поглощая чужую кровь, насыщенную Хаосом, либо накапливая жизне-силу…
— Оставь вампиров в покое!
— Я бы и рад, — усмехнулся Вадим, — если б они сами не вязались. Ну да бог с ними… Вообрази теперь, что «судно» гибнет, «парус» срывает с мачты и уносит из нашего мира — обычно так и происходит. Но иногда, очень редко, душа ухитряется пустить в реальность такие корни, что продолжает в ней пребывать, даже обходясь без тела. Это могут быть угрызения, или невыплаченные долги, или страх за любимых… А может, дело не столько в корнях, сколько в редкостном равновесии между Хаосом и Порядком. Для такой души не существует «ветра», она попадает в вечный штиль и блуждает в отпущенных ей пределах, иногда даже обрастая подобием плоти, полупрозрачной и едва ощутимой… — Вадим пожал плечами. — Устраивает тебя такая версия?
— За неимением лучшей, — бросила девушка. — Тогда что от нас хочет вот эта душа? Чем угрызается, чего боится… кого любит?
Будто услышав ее, призрак качнулся в сторону, даже, кажется, махнул мерцающей конечностью, словно приглашая за собой.
— «Он снова манит», — пробормотал Вадим, а призраку сказал: — Дружочек, ты-то где этого набрался? Извини, у нас своих дел невпроворот!
— Я пойду за ним, — неожиданно сказала Кира.
— Вот как? — удивился он. — Что за внезапная перемена! А где ж твое чувство долга, партнер, не говоря о дисциплине?
— Я пойду, — упрямо повторила девушка. — Он хочет помочь. Я услышала.
Вадим открыл было рот для новых увещеваний, но заткнулся на первом же слоге: он и сам не ощутил в призраке угрозы. Наоборот, что-то связывало того с Кирой — некая сияющая теплая нить, не исчезнувшая после смерти (если считать смертью утрату тела). Кажется, именно к этому существу влекла девушку интуиция, и кого-то она в нем признала, хотя еще не поняла. Иначе откуда столько доверия — это у Киры!.. Если Вадима не обманывало чутье, с призраком девушке будет безопасней. Тем более, в здешних делах тот наверняка ориентируется лучше.
— Иди, — сказал он, насмешливо улыбаясь. — И да пребудет с тобой моя любовь!
На миг Вадим привлек девушку к себе (будто через два слоя доспехов можно что-то ощутить), чмокнул в плотно сжатые губы и оттолкнул, прежде чем Кира успела растрогаться.
— Буду жив, разыщу, — пообещал он, отстегивая цепочку. — И помни, милая, о своем внутреннем
