Две Эвы — это уже перебор!
— Ты подсматривала? — откликнулся Вадим, возвращая девушку в кресло. — Ай-яй, такая большая!..
Он поставил обратно стол — слегка потрескавшийся, однако целый — и собрал с пола уцелевшие яства, водружая на место. Остальное побросал пока в угол, чтобы не топтать.
— Скажем так: страховала, — сказала Эва, усаживаясь в его кресло. — Эти комнатки отлично изолированы, словно бы специально, — ты заметил?
Покончив с уборкой, Вадим расселся перед столиком по-турецки, точно султан, переводя взгляд с одной красотки на другую. Ничего себе гаремчик!
— Отнюдь, — сказал он. — В смысле: заметил. Не только комнаты — весь Храм. Двойной заслон, надо же! Из-за этого я чуть не пошел вразнос.
— Туго пришлось?
— Черт его поймет — по первому разу всегда страшно. Зато теперь кой-чего знаю.
— Полагаю, не слишком много? — С неудовольствием Эва покосилась на Леду.
— А тебе сразу «языка» подавай? — усмехнулся Вадим. — Так он и расскажет все, жди!
— Милая, ты хоть что-нибудь помнишь? — без особой надежды спросила женщина. — Что тебе оставили, а?
— Боюсь, только «легенду», — после паузы ответила Леда, еще вздрагивая. — То есть я знаю, что за мной кто-то прятался, но подробности… — Она повела плечами, болезненно улыбнулась.
— Дай ей опомниться! — вступился Вадим. — После таких встрясок мне самому не мешало бы… — Он остановил взгляд на бутылке, еще почти полной.
— «Не пей, козленочком станешь», — внезапно сказала Леда. — Вино заговорено.
— Это как?
В ответ она снова пожала плечами: дескать, что знаю, то знаю. А большего не требуй.
— Ладно, не буду, — согласился Вадим и снова взялся за виноград. — Заговоры оставим на потом, а вот как учиняется массовое заклятие, я теперь представляю — прочувствовал на своей шкуре! Собираются с десяток Паучих, объединяют усилия и через тивишники, когда крепостные рассядутся перед экранами, разбрасывают тенета по всему городу. А заодно отбирают у бедняг жизне-силу — так сказать, обмен «зрелищ» на «хлеб». Правда, зрелища плохонькие — так ведь куда денешься: монополия!.. А «хлеб» тут действительно жизнь — в точности как на старых агитках.
— Сам додумался? — хмыкнула Эва. — Или Откровение снизошло?
— Скажем так: осенило, — ответил Вадим. — Это в какую корзину?
Искоса он наблюдал за Ледой, задумчиво озирающейся по сторонам. То ли девушка оценивала последствия недавнего катаклизма, то ли наново знакомилась с миром. Посматривала она и на Вадима. И что ожидала на нем увидеть — следы молнийных пробоев?
Все-таки придется ее забрать, со вздохом подумал Вадим. Здесь ей при всем желании не ужиться. С житейской мудростью теперь возникнут проблемы!
Как и с кормежкой: на оставшиеся от прежней Леды бутерброды девушка старалась не смотреть. Однако к прежней внешности мало-помалу возвращалась, благо различия не очень большие, — слава богу, сообразила! Вадим-то еще выдержит двух Эв, но остальные вряд ли поймут.
— Теперь знаю, как вершатся чудеса, — добавил он. — Этого ты хотела?
— Выходит, для соперницы старалась? — Эва снова хмыкнула. — Подлаживалась, ломала себя… Как мерзко устроена жизнь!
Конечно, она дурачилась. Но и беспокоилась тоже — впервые за все время! Неужто дал повод для ревности?
— Зато я попробовал, — возразил Вадим. — А вне Храма это будет не так опасно. Ты ведь меня за корни полюбила?
— За состраданье, — буркнула ведьма. — Была б у меня такая докучливая собака, как твоя совесть, — давно бы пришибла!
— И за равновесие, — невозмутимо добавил он. — Как раз сегодня я выехал на нем — хотя еще бы чуть… Кстати, а чудеса обязательно «зачинать во грехе»? Разве нельзя слиться одними душами? Словно два ангелочка…
— И много ты знаешь… душевных? — огрызнулась женщина. — Попробуй сыщи себе пару! И чем тебе не нравится способ?
— Способ хорош, спору нет, — усмехнулся Вадим. — Но требует подготовки, условий — не говоря о вдохновляющей партнерше.
— Разборчивый какой!..
— Это — да, — согласился он. — Хотя народная мудрость гласит: «не бывает плохих женщин…». Но кто может родиться спьяну? Только «дети карнавала».
— Хватит болтовни! — Эва снова повернулась к Леде, осведомилась с обычной жесткостью: — Ну что, оклемалась?
К той почти вернулись прежний цвет волос и прежняя ироничная уверенность, однако Вадим знал, сколь это зыбко.
— Куда спешишь? — спросил он. — Расслабься, поешь фруктов. «Ве hарру»!
— Новенькую приручаешь? — уколола Эва. — Мало тебе ответственности?
— Я — в норме, — вмешалась Леда. — Действительно, время терять не стоит. Что вас интересует?
— Вот, понимает же! — одобрила Эва. — Решительность — это от меня.
— И авантюризм тоже, — добавил Вадим. — Когда-нибудь расшибешь лоб!
— А ты на что? — парировала ведьма, укладывая ноги ему на колено. — Итак, милочка, мы хотим знать…
— Я догадываюсь, — прервала Леда, с той же раскованностью забрасывая щиколотки на второе его колено. — Вад просветил.
Эва лишь усмехнулась на ее выходку.
— Я у вас вместо пуфика, верно? — спросил Вадим, придерживая ступни обеих. — А сейчас вы приметесь выяснять отношения.
— Еще чего! — фыркнула Эва. — Не такие мы дуры, чтобы тратить время на разборки, — проще распилить тебя пополам. Или навалиться, как прошлой ночью, — еще и Киру позовем!
Еще и Юльку, мысленно прибавил он. Жаль, Алиса сгинула…
— Лучше установим очередность, — предложила Леда.
— А умеренность — от меня! — заметил Вадим, разминая подружкам пальцы. — Хорошо, пусть Леда объяснит устройство Студии, насколько представляет, распишет деятелей, известных по службе… Что еще могли ей оставить?
— У меня третья форма допуска, — сообщила девушка. — Выше только у директоров и Режиссера!.. Тивишные программы — это ведь верхушка айсберга, а слышали вы, к примеру, о «школе гейш»?
— Господи, еще и это? — ужаснулся Вадим. — Продолжаем брать у мира лучшее?
И покачал головой удивленно. Вот здесь, на третьем уровне секретности, и начинались кардинальные изменения в качестве жизни, доступные Истинным: гладиаторские бои, разнообразные «СССРы», бордели из малолеток или трансвеститов, что-нибудь из садо-мазохистского репертуара — среди властолюбцев это популярно.
— Научное потребительство, а как же! — очень похоже хмыкнула Леда, будто копируя Эву. — Ничего нельзя пускать на самотек. Из зареванных соплюшек взрастят искусниц, способных одаривать блаженством, возносить до небес! Уверяю: кто отведает настоящую гейшу, уже не клюнет на обычную потаскушку, — это как «запор» после «мерса».
— «Запор» — это «запорожец», — пояснил Вадим с ухмылкой.
— А «мерс» — «мессершмитт», — в тон откликнулась Эва. — Забавная затея, однако не по теме.
— Ты уверена? — осведомилась Леда. — А знаешь, кто поставлял туда послушниц? Ваши
