— Трепетный — это когда шлепнешь по заднице и она трясется с минуту? — спросила Лора.
— Ну, вроде того… На тебе же ни мягких валиков, ни уютных складок, ни эдакой нежной дряблости, говорящей о сытости и безделье, — вообще никакого украшательства. Хотя иные утверждают, что красота — это и есть целесообразность…
— А чем плоха моя грудь? — ладонями она подбросила свои торчащие холмики, вынудив их колыхаться. — Мало такой мягкости?
— Милая, пойми меня правильно: на мой вкус твоя попка, как и все прочее, — лучше не бывает. Так и тянет… н-да… Речь о нормальном мужчинке, коего женская сила попросту пугает.
— А тебе, значит, бояться нечего?
— Ну, возможно. Или я смотрю на вещи шире, находя красоту сразу во многом. Ведь сколько женских типажей могут радовать глаз!.. От мальчикового до материнского. Лишь бы не уезжало в мужиковатость.
— А в мальчики, выходит, пусть? — не пропустила Лора.
— Скорей я имею в виду бесполость, — поправился он. — К примеру, был у нас с Артуром знакомый чертушка…
— Что, один на двоих?
— Вообще-то их было тоже два. А обстановка не располагала к глупостям — это чтоб ты не измышляла лишнего. Но временами этот самый чертяка до дрожи походил на девицу. То есть его изяществу и грации могли бы позавидовать многие…
— Хватит мемуаров, — вмешалась Жанна. — Тебя, сир, не останови — будешь до утра вспоминать!.. А работать кому?
— Уж эта работа! — вздохнул Светлан. — Ну, потопали…
Глава 8
Крепостные будни
Не спеша, словно бы прогуливаясь, они шагали посреди пустынного коридора — громадный, почти под потолок, богатырь, одетый вполне по-домашнему (то есть не в металл), и стройный, точно девица, юнец с нежным лицом и выпуклостями на узкой груди, плохо скрываемыми пажеским нарядом. Впереди них клоком дыма струилась кобрис, чуть слышно шлепая по выщербленным плитам. Коридор озаряли редкие факелы, в домах столичной знати давно замененные на масляные светильники, а тени от их скачущего пламени создавались самые фантастические.
Похоже, все помещения в этом замке напоминали подземелье — запущенное, сумеречное, унылое, но выстроенное на века, из крупных каменных брусков. Менее закаленные рыцари уже разбрелись по покоям — конечно, те из них, кто смог выбраться из-за стола. Минуя толстые двери, Светлан слышал то ужасающий храп, будто рычал хищник, то чихи, больше похожие на лай, то приглушенную болтовню, смахивающую на свару. Кто-то угрожающе бубнил, обещая расправу сразу многим, кто-то громко похвалялся доблестью, будто не успел накричаться на пирушке, кто-то с рыком и стонами предавался блуду… Или лучше сказать «занимался любовью»?
— Сир, у меня проблема, — внезапно сказала Жанна.
— У тебя? — удивился Светлан. — Вот новости!.. И какая?
— Бахрам, — коротко ответила она.
— Еще интересней. Уж этот парень, по-моему, никому не мешает.
— Ну да — пока на него не обращаешь внимания.
— А-а, — сказал Светлан не без злорадства. — Теперь понимаешь, каково приходится бедолагам, положившим на тебя глаз!.. Кстати, это не только твоя проблема.
— Чья еще?
— Стрелка.
— Так уж бывает, — пожала плечами девушка.
— Так уж выходит, — подхватил он. — Кто-то теряет…
— … а кто-то находит, да? Только вот не понять, кто здесь и чего нашел.
— Есть другая песня: «Мы выбираем, нас выбирают…»
— Слышала, слышала!..
— А еще поют: «Здравствуй, милая моя, я тебя дождалси…»
— Достал ты меня, сир, своими песнями!
— Ну почему — «своими»? На авторство не претендую. Но если помнишь, наше знакомство началось именно с песен — искусство сближает.
— Жаль, не до самого упора, — фыркнула Жанна. — Хотя, если б тогда не заявилась принцессочка…
— Н-да, тогда сюжет мог бы повернуть в иное русло. Или нет?
— Да куда б ты делся от Анджи! А она — от тебя. Если уж написано на роду…
— Вот, еще одна фаталистка!
— Я не о судьбе — о предназначении. Вы ж созданы друг для друга.
— Твоими бы устами… Ладно, а с чего ты заговорила о Бахраме?
— Ну, ты же для меня как брат — вдруг присоветуешь что?
— Интересно ты понимаешь отношения родичей!.. Учитывая, к чему склоняла меня вчера.
— Ведь не по крови? — возразила ведьма. — Чего ж тут осудительного?
— Ведь брат все-таки…
— И что? Если возникла надобность, отчего не ублажить ее в узком кругу, при полном доверии сторон? С близким человеком и близость — в радость. Ему даришь себя со всей душой.
— Брату? — с сомнением спросил Светлан.
— А почему нет?
— Когда привыкаешь глядеть на кого-то как на родича, уже не можешь принимать его за объект… э-э… страсти. Табу, понимаешь?
— А нечего было привыкать, — отрезала она. — Ну что за люди? Понавешали флажков и сами же шарахаются от них… Цирк!
Покачав головой, богатырь молвил:
— Как быстро растут дети…
— Подумаешь! — фыркнула Жанна. — У меня в этих делах знаешь какой опыт? Не говоря про стаж.
— В делах — может быть. А в чувствах?
— С этим хуже, — признала девушка. — Если говорить о настоящих — чтоб до донышка… Вот как у вас с Анджи. Потому и обратилась за советом.
— Думаешь, у нас есть чему учиться? Сложность на сложности. А временами бывает так больно…
— Так ведь и боль — сладкая?
— Это мазохистам она в радость, а я обойдусь.
— Все равно вам можно завидовать.
— Это — да, — согласился Светлан. — Если не свихнешься, всего нахлебаешься вдосталь. Иным и не снилось столько.
Недолго помолчав, Жанна произнесла:
— Возвращаясь к Бахраму… Тут есть препятствие.
— Ну?
— Похоже, его не влекут девицы. Вообще.
— Восток — дело тонкое, — осклабился богатырь. — Так ты поэтому, вырядилась пажом?
— И поэтому тоже.
— Ну ты меня позоришь!.. Не могла променять на кого-то поядреней?
