— Но что есть добро, мой дорогой гость? Это ведь тоже вопрос!
«Гость», хм, не пропустил Светлан. А как у Тига с гостеприимством? Или для него и это — лишь нить, за которую удобно дергать?
— Только не говори, что и ты стараешься его творить, — проворчал он. — И что твои грязные методы служат высокой цели.
— Почему же нет?
— Да потому, что ты не любишь никого. А куда может привести злоба, уж я знаю.
— По-твоему, любовь настолько важна?
— Если скажу «да» — разве поверишь? Пока не испытаешь сам… Но вот способен ли ты на нее? Ведь это тоже дар, и достается он далеко не всем. А ты у нас — такой обделенный!
«Обделанный», — пробурчала ведьма, впрочем, совсем тихо.
— Наверно, чтобы владеть им, нужно родиться от любви, — осклабился Ла Гус. — Но меня-то зачали из похоти. А может, и от ненависти — кто знает?
— Родители виновны, ну ясно! — фыркнул богатырь. — Видать, ты из тех, кто всю жизнь лишь тем и занимается, что оправдывает себя.
— Да что ты знаешь про меня!..
— Немногое, — согласился Светлан. — Так расскажи.
— А ты кто, исповедник? — бросил Тиг, кривя губы. — Вот я про тебя наслышан!
— И как?
— Что? — слегка растерялся рыцарь.
— Совпадает услышанное с тем, что видишь сам? Прожженный интриган должен уметь отличать слухи от реалий.
— Да ведь я и прежде тебя видел.
— Когда?
— Год назад, на турнире.
— Что-то не помню тебя.
— А меня не допустили к участию: не хватило малости — дворянского звания. А когда попробовал выдать себя за благородного, едва унес ноги из столицы. Тогдашний король не жаловал самозванцев, хотя слыл добряком.
— Постой, — сказал Светлан. — То есть у тебя зуб на покойного Филиппа, и поэтому ты мстишь посланникам его дочери? Ну, если и это ты считаешь нормальным!.. Жаль, не могу присоветовать психиатра.
— Не-ет, — протянул Ла Гус, оскалясь. — У меня зуб именно на тебя. Если б не ты, я добился бы своего, так или иначе. Уж тебе не надо было искать обходные пути!..
— Да мне просто-напросто подфартило. В глухой пуще я встретил короля, и он, не мелочась, одарил графским титулом.
— Вот! — буркнул Тиг. — А мне всегда доставались лишь шишки.
— Ведь в лесу их побольше, чем королей, — заметил Светлан. — И потом, у тебя все равно не было шансов. Кабы дошло до финала, с Оттоном не справился бы и ты.
— И с тобой?
— И со мной, — согласился богатырь. — Теперь-то я знаю, что не отдал бы Анджеллу никому. Есть избитая фраза: «предназначены друг для друга».
— Это про вас, да?
— Именно. Осталось лишь «умереть в один день». Хотя… есть еще вариант.
— Какой?
— Жить вечно — в счастье и согласии. Разве это чудо слишком велико для нас?
— Но почему все — только вам? — вознегодовал рыцарь.
— А разве мы что-то забираем у других? — спросил Светлан. — Ну, кроме себя, конечно.
— Да чушь это: предназначение, вечная любовь!.. Все решила случайность. Если бы в то утро не случился переполох с вампиром, я выкрал бы принцессу — и куда б тогда делся ее папаша?
Богатырь вздохнул: и чего было метать бисер? Нашел перед кем.
— А-а, вот в чем дело! — молвил он. — Ну так Филипп правильно сделал, что выгнал тебя, — хотя бы здесь проявил твердость.
— Почем знать, может, и я любил принцессу? — возразил Ла Гус, будто это оправдывало все.
— И повел бы ее к светлому будущему, невзирая на возражения?
— Да кто виноват, что мне не дали играть честно!..
— Уж не я.
— … и что всю жизнь на меня сыпались несчастья. Я три года был галерным рабом. Знаешь, что это такое?
— При сытной кормежке даже полезно… если выживешь. Наверно, там и накачал мускулы?
— Я предпочел бы иной способ.
— Способ не лучший, согласен. И все ж в каждом несчастье есть хорошая сторона.
— А когда сбежал с галер, больше пяти лет слонялся по дальним странам, перенимая тамошние премудрости.
— Выходит, на Востоке ты набрался не только приемов, но и коварства?
— У меня были хорошие учителя, — осклабился Тиг.
— Может, и хорошие, — сказал Светлан. — Да только учили плохому.
— Вот уж не думаю! Ведь это благодаря их науке я добился нынешнего положения… И лишь случай да ты помешали взобраться на самую вершину.
— Как забавно, — сказал богатырь. — Еще недавно ты мечтал о свободе. Затем — пробиться в меченосцы. Потом — занять пост повыше. А ныне возмущен тем, что королева выбрала другого. Ты никогда не удовлетворишься, верно? Тебя успокоит лишь смерть.
— Ты угрожаешь?
— Пытаюсь понять, что за шило у тебя в заднице. Если ты силен и храбр, зачем тебе нужно, чтобы про это знали все в королевстве?
— Но разве остальные хотят не того же?
— Истинному батыру начхать на почести, — возгласил Светлан.
— А тебе? — тотчас спросил Тиг.
— А мне — накашлять, — усмехнулся богатырь. — То есть первым я хочу быть, но общего признания не добиваюсь. Хватит и своей убежденности.
— Действительно, к чему бессмертному слава? Он и так проживет в веках.
— Если не напорется на другого джигита, еще покруче его. Все в мире относительно… Впрочем, для этой истины здесь пока не созрели.
— Был бы ты столь же благороден, как силен, — заговорил Ла Гус, презрительно скалясь, — давал бы своим противникам фору — тем большую, чем они слабей. Легко быть смелым, когда нечего бояться!
Так, понял Светлан, начинается сказка про храброго портняжку. Когда недостает мощи, берут хитростью. Богатыри ведь такие доверчивые!
— И как предлагаешь уравнять силы? — спросил он. — Выйти против тебя с голыми руками? А может, мне и раздеться — совсем?
— Лучше мне, — предложила Жанна с готовностью.
— Уж для меня-то, конечно, лучше. Но вряд ли это устроит Тига. Вдобавок он еще и…
— Кто? — с вызовом потребовал рыцарь.
— Не ценитель красоты — скажем так. Есть люди, способные замечать лишь уродство, даже находящие в нем особый смак.
— Взамен роз любят нюхать дерьмо, — добавила ясности ведьма. — А заодно и других стараются извазюкать.
— Жан, Жан, пощади мои уши!.. Где ты набрался таких слов?
— Как будто, если сказать «фекалии», оно станет пахнуть лучше!
