Кораблик уже набрал крейсерскую скорость, взяв направление на прежнюю цель. А что еще делать, когда не знаешь, откуда ждать?
— Ладно, устраивайся, — сказал Светлан. — Но не спеши расслабляться. Думаю, передых будет недолгим.
— Дяденька до-обрый, — хмыкнула девочка. — Он не даст нам почить на лаврах… тем более что те колючие.
— И пахучие, — прибавил он. — Потому-то от них кружится голова. А если опустить попой в крапиву… Вот ее ты заслужила за свои художества — а вовсе не лавры.
Покачав головой, богатырь поставил ей на колени корзинку с фруктами и отправился разбираться с Жизель — хотя не хотелось.
— Вот что, милая, — произнес он, присев рядом с ее шезлонгом. — Предлагаю до завершения миссии забыть, что этот кораблик твой, и признать меня его капитаном — со всеми вытекающими полномочиями.
— Вплоть до выбрасывания владелицы за борт? — осведомилась графиня с усмешкой.
— Вплоть, — кивнул Светлан. — Хотя ты знаешь, что я так не сделаю.
— Не понимаю, — сказала она. — Сунуться в пекло из-за какой-то соплячки… Я думала, от тебя и головешки не осталось!
— Ну, уж что-что…
— Ведь стоило просчитаться хоть на чуть… Не понимаю.
— А как насчет сопляка? — снова напомнил Светлан. — Здесь у тебя не возникает протеста? Вот и попробуй провести… э-э… экстраполяцию.
Вряд ли Жизель знала это слово, но, как почти любой маг, питала почтение к терминам.
— Рауль мой сын, — сказала она, похоже, пытаясь провести… э-э… это самое. — А мы с тобой заключили договор.
— Правда? — удивился богатырь. — Письменный?
Вот, значит, как ей это видится. Что ж, объяснение, в общем, логичное — если исходить из ее опыта жизни.
— Но разве я не права? Ведь ты на службе у нашего короля и как его…
— Слуга?
— …вассал должен стараться меня приручить, дабы я не стала врагом. Это выгодно и Луи, и тебе — ибо такие услуги вознаграждаются щедро.
— Что, в самом деле? Теперь буду знать.
— А будто раньше не знал!..
— Видишь ли, я не профи, — сказал он. — А если помогаю кому, то не из выгоды и не во исполнение приказа.
— По зову сердца, да? — съязвила смуглянка.
— Да просто деваться некуда — если хочу себя уважать. Конечно, и без уважения можно жить — я даже пытался пару раз… Но сразу делалось так мерзко! Видно, у каждого своя стезя.
— И что, это все?
Подумав, Светлан добавил:
— Еще я не люблю обманывать ожидания — есть у меня и такая слабость.
— Для героя их у тебя слишком много!
— Дык а я о чем?
— Наверно, есть и третья причина? — спросила Жизель.
— Ну, если начистоту, я просто тебя пожалел… и твоего пацаненка. Возможно, и Луи чуть-чуть. Но договор?.. Скажи еще: сговор!
— Я полагала, на слово богатыря можно положиться.
Как и на него самого, ну да…
— Можно, — кивнул Светлан. — Только не надо его слова искажать. Уж мы ничего не забываем.
Помолчав, графиня вымолвила:
— Хорошо, я готова принять и жалость…
— Вот спасибо.
— Но тогда, выходит, ты и эту ведьмочку пожалел?
— Уже теплее.
— Или ты питаешь к ней… влечение?
— Э-э… порочное? — уточнил он. — А ты не забыла, что Мишель — ребенок?
— При чем тут возраст? Ведь она беспородная!
— Как и я, — пожал плечами Светлан. — Уж это меня не колышет.
С недоверием вглядевшись в него, женщина фыркнула:
— Только не говори мне про любовь!
— А я и не собираюсь, — сказал он. — Я вообще не умею про нее говорить… да и что любить умею по-настоящему, не уверен. Пробелы воспитания, знаешь ли. Меня учили ответственности, а не любви. В этих делах я самоучка. Но из тебя-то и вовсе хотели взрастить хищницу.
— Уж лучше быть хищницей, чем дичью, — отрезала Жизель. — Или, того пуще, скотиной.
— Ты уверена? — Богатырь усмехнулся. — И часто ты ощущала себя счастливой? А у травоядов такие моменты случаются.
— Ну да — пока их не прирежут!
— И все-таки жизнь беззлобных богаче. Оттого их и ненавидят зубастики, свою зависть пытаясь выдать за презрение.
— На меня намекаешь?
— Ну какой ты зубастик? — осклабился он. — Ты научилась лишь огрызаться да выть по-волчьи… Не знаешь сказку про Маугли? Как-нибудь расскажу.
— Ладно, хватит болтовни! — прервала Жизель. — Будем считать, что в тебе проснулся отцовский инстинкт… хотя ты нацелил его на странный объект.
— Разве? А по-моему, очень даже… Я бы гордился такой дочурой.
Последнюю фразу Светлан произнес совсем тихо, чтобы Мишка, не дай бог, не услышала.
— Лучше скажи, чего нам ждать дальше, — потребовала графиня.
— Продолжения, — ответил он твердо. — Про гриззов я лишь одно знаю наверняка: так просто они не отвяжутся.
— Просто? — изумилась Жизель. — Ты уничтожил трех из пяти!..
— А кто сказал, что их было пять? И даже в этом случае не пытайся решать за них. Это ведь не люди, тем более не звери.
— Ты уверен?
— Откуда? Говорю ж: я уверен в одном…
— Но что-то ведь предполагаешь? Из всех в Нордии лишь ты пересекался с ними дважды… и еще способен поведать об этом.
— Странное ощущение, — произнес Светлан, кривя губы. — Гриззы будто играют с нами. Очень жестко, но всех ходов не перекрывают — словно бы проявляют гуманизм… как его понимают. Выходит, у них развитый интеллект?
— Уж не вздумал ли ты и с ними заключить соглашение?
— Вряд ли это удастся, — ответил он с сожалением. — Но понять проблему — значит наполовину решить. Зачем же отказываться от добавочных шансов?
— Вот они, современные герои! — съязвила графиня. — Вместо того чтобы сражаться с чудищами, пытаются их перемудрить.
— А нормальные герои всегда идут в обход, — сообщил богатырь. — Или, по-твоему, им больше подходят бараньи головы?
— Ну хорошо, — тряхнула Жизель смоляной гривой. — Пока затишье, отчего бы нам не поужинать!.. Наверно, и наши гости проголодались? — прибавила она, с усилием проявляя радушие.
