— Тетенька не из робких, — поддержала ведьма. — Хоть и не люблю монахинь…
Непроизвольно оглянувшись, магистр прикрикнул:
— Помни свое место, женщина!
— Я-то помню прекрасно, — ответила она, нисколько не устрашившись. — А вот ты свое, верно, потерял. Или же никогда его не имел — иначе с чего тебя так занесло?
— Да замолчишь ты?!
Усмехнувшись, настоятельница прошла к столу и опустилась в кресло напротив Людвига.
— Давно мы не виделись, а? — произнесла с тем же спокойствием. — Похоже, ты забыл, что заткнуть мне рот можно лишь одним способом.
— Или двумя, — хихикнула Мишка.
Светлан посмотрел на нее с укоризной. И не надоест же!..
— Может, решишься наконец? — продолжила Инесса. — Ты уже предал брата и продал дочь… не говоря о тех, что родились не в браке…
Угрюмо набычившись, магистр пробурчал:
— А кто виновен, что ты не родила мне сына?
— Ну конечно! — усмехнулась она. — Ты столько раз пытался его сотворить, причем каждый раз — с новой. И в виноватых оказались все мы. Сколько младенцев на твоей совести, Людвиг? Это поначалу ты их щадил… А теперь жаждешь сгубить племянников. И при этом — такой набожный!.. Впрочем, от твоей веры давно попахивало серой, так что последний твой выверт меня не удивил. И для чего ты берег свою бывшую возлюбленную: для вступительной жертвы? Дьявол ведь потребует заклания. Может, и дочек для того пытался найти: чтобы заколоть своей рукой?
— Столько раз мне хотелось тебя убить! — сквозь зубы процедил он. — Не знаю, что останавливало.
— Я объясню, — молвила женщина. — Ты и девятнадцать лет назад был завзятым пакостником, а человечью кровь хлестал галлонами…
— Какая кровь, что ты мелешь? — пробурчал Людвиг.
— А, верно! — охотно поправилась она. — Почти всех этих несчастных ты сжигал или топил — никакой крови… если не считать пролитой при пытках. Но тогда ты еще не покрылся панцирем и по неосторожности подпустил меня слишком близко, сделав как бы частью себя. Потому и не смог затем прикончить — ты ж не самоубийца, верно? Зато малышку, родившую тебе третью дочь, не постеснялся обратить в пепел. Помнится, она была иудейкой, да? Или мавританкой?
— Я служил Богу!
— Не кощунствуй, — бросила настоятельница. — Богу противно насилие, а ты радуешься, убивая. Господи, Людвиг, ну нельзя ж быть таким идиотом! Простительно не понимать это в шестнадцать лет… тем более что ты был у меня первым.
— Первым, да? — вскинулся магистр. — И только?
Инесса рассмеялась.
— Не жди — уточнений не будет, — сказала она. — Разве вырвешь под пытками. Но тогда это услышат палачи. Или станешь истязать меня сам — как когда-то ласкал? Наконец сквитаешься за мои колкости. Казнить-то — слишком мало.
— Зачем ты пришла? — снова спросил Людвиг. — Что ты хочешь от меня?
— Как и всегда: узнать, куда ты подевал мою девочку.
— «Мою»? — искривил он губы.
— Твоей она перестала быть, как только ты избавился от нее… Ну, ты скажешь?
— Не оставляешь попыток, да?
— Пока жива, — кивнула женщина. — И какой тебе смысл скрывать это ныне? Или ты, Великий Магистр и будущий узурпатор, лишь так можешь взять вверх над слабой женщиной?
— Это ты — слабая? — изумился Людвиг. И с опозданием добавил: — А я — не узурпатор.
— Да кто ж ты тогда? Впрочем, вот тебе на выбор: изменник, детоубийца, вероотступник…
— Ты сама — ведьма! — снова вспылил он. — Потому и не старишься с годами. Будто заморозили на самом пике.
— Выходит, и меня пора на костер?
— Да будь моя воля…
— До сих пор наша церковь пребывала на распутье, — сказала аббатиса. — Но если в ней возобладают подобные тебе…
Распрямившись в памятник себе, магистр возгласил:
— Когда я сделаюсь папой, мы всем покажем, сколь грозен наш Бог!
— Он станет папой, ха! — фыркнула Мишка. — Отцом-то — не смог.
— Если, не приведи боже, тебя изберут, — улыбнулась Инесса, — значит мне и впрямь пришло время подыскивать метлу для полета. Потому что от такого пастыря лучше убраться как можно дальше.
С минуту попыхтев, Людвиг неожиданно сообщил:
— Между прочим, про наши с тобой… э-э… дела прознал пришлый крушитель — этот фальшивый герой и нынешний любимец Луи.
— Рыцарь Светлан? — быстро спросила аббатиса, проявив нежданную осведомленность. — Победитель трехглавого огневика?
Нехотя кивнув, магистр продолжил:
— А он — известный покровитель ведьм. Может, среди них и надо искать твое отродье?
— Мое? — усмехнулась Инесса. Затем покачала головой: — Надо же, расщедрился — наконец!.. Неужто от чистого сердца?
— Этому Светлану жить осталось не больше суток, — осклабившись, заявил меченосец. — А заодно и Эльдинг сровняют с землей. Полагаю, концы опять потеряются.
— Вот теперь тебя узнаю, — кивнула женщина. — А я уж было заподозрила, что проснулась совесть. Как тебе спится, родной? Наверно, и кошмары не мучают — все как в склепе.
— Довольно! — Магистр хлопнул ладонью по столу. — Мне вызвать стражу или сама уберешься?
— Еще одно, Людвиг: зачем ты держишь малыша в подвале? Там сыро и холодно, там крысы. Разве из гостевой кельи он сможет убежать?
— Тебя это не касается!
— Как раз напротив, — возразила аббатиса. — Пока что я решаю, где селить гостей. Ты теперь не кардинал — забудь об этом. Ты даже не герцог, а король больше не считает тебя братом. Здесь ты или визитер, или захватчик — выбор за тобой. Но если второе, то я и мои сестры не обязаны вас обхаживать. Можешь запереть нас в подвале вместе с несчастным мальчуганом.
— Ты, чистюля! — прошипел он. — А не боишься, что как захватчик и вероотступник я отдам монахинь моим… э-э… душегубам? Уж им придется по вкусу ваша непорочность!
— По себе судишь? Тебя самого всегда тянуло к невинным — ведь их втаптывать в грязь особенно сладко. — Чуть помолчав, Инесса прибавила: — Думаю, ты бы так и поступил, когда б не страшился огласки. Но если всплывет и этот твой подвиг…
— Да как же он всплывет? — осклабился Людвиг. — По-твоему, мы не умеем заметать следы?
— А по-твоему, я не приняла меры на этот случай? Уж мне ведомо, сколь мелкое дно у твоего благородства и как умеешь ты наводить глянец на любую свою низость. Будь уверен: случись что с моими сестрами — вся вина падет на тебя. А подобную выходку тебе вряд ли простят — даже для нашей снисходительной церкви это слишком. Вот и прикинь: стоит ли нынешнее твое упрямство таких последствий?
— Да ты сама с чего уперлась? — удивился он. — Тебе так хочется победить в споре?
— Мне плевать на спор, — ответила женщина. — Так же как мне плевать на тебя. Единственное, что тут важно, — здоровье ребенка.
— И чтоб он не схватил простуду, ты готова рискнуть монастырем?
— Без колебаний. Потому что мы угодны Господу, пока идем по его стезе. А начнем петлять — какой смысл в нашей обители? Впрочем, тебе не понять этого. Ты давно уж не слышишь Бога. И все, кто с
