— Скажи… — продолжала Мила, — любишь ее? Свою Наташу? А мы… мы с Катей? Значит все это уже не имеет значения? Не жена, не дочь тебе больше не нужны. У тебя же есть Наташа!
— Прекрати, пожалуйста…
— Не хочу. Не хочу прекращать! — перебила девушка, захлебываясь слезами, — почему я должна молчать, делать вид, что все хорошо!? Любишь ее, так катись к ней! Мы справимся вдвоем, мы не нужны тебе и ты нам не нужен. Иди к своей! К кому угодно иди! Убирайся! — голос ее сорвался на крик, она схватила подушку и швырнула ее в сторону Андрея, потом бросилась к прикроватной тумбочке, чтобы вооружиться куда более тяжелой артиллерией.
Мужчина чертыхнулся, увернулся и отступил к двери.
— Успокойся! — потребовал он, — ты что, совсем из ума выжила?
— Я? А когда я была нормальной?! — Мила нервно рассмеялась, — тебе ведь это во мне нравилось, что я не в себе? Но тебе это уже не нравится!? Так давай я просто выброшусь из окна и всем будет легче, всем! И ты сможешь спокойно…
— Хватит, — оборвал Андрей, — не могу больше это слушать.
У Милы за спиной хлопнула дверь, через какое-то время еще одна. Девушка бессильно опустилась на пол возле кровати и уткнулась лицом себе в колени. Ее душили глухие беззвучные рыдания, словно разрывавшие все ее тело на части.
За окном неторопливо накрапывал дождь.
— Внутри меня стальные осколки, ошметки души моей, — прошептала Мила тихо-тихо, — я, наверное, расстрел заслужила… Заслужила удары…
Ее оборвал звонок телефона. Он прозвучал громогласно, как выстрел, вырвав ее из оцепенения.
— … плетей, — закончила Мила.
Некоторое время она слушала незатейливую мелодию, и меньше всего на свете ей хотелось отвечать на этот звонок. Но в какой-то момент холодной волной ее накрыло осознание того, что может звонить мать, чтобы сообщить о том, что с Катей что-то случилось. Это придало Миле уверенности. Она встала и вытерла слезы.
— Да… — слабым голосом откликнулась она.
— Здравствуйте. Могу я услышать Андрея?
После этих слов на нее снова накатило. Голова загудела, пальцы сжали трубку так, что та страдальчески хрустнула и чудом выдержала такое обращение с собой.
— Андрея!? — повторила Мила, срываясь на крик. — Андрея тебе, тварь!? Чертова шлюха! И тебе еще хватило смелости позвонить сюда!? Какая же ты мразь! Да скорее бы ты уже умерла! Чтобы тебе прямо сейчас умереть! — выпалив все это на одном дыхании, Мила громко разрыдалась и снова сползла на пол. По-хорошему стоило бы нажать на отбой, но она слишком плохо отдавала себе отчет в происходящем, чтобы сделать это.
До ее воспаленного сознания стали медленно доходить две вещи, заставившие ее внутри себя сжаться и похолодеть. Первой было то, что проклятая Наташа находилась в больнице, откуда она едва ли могла позвонить сюда. Второй оказалось осознание того, что голос на том конце провода был мужской. Это означало только то, что она только что устроила этот чудовищный концерт перед незнакомым человеком, не имеющим к этой истории совершенно никакого отношения.
— Простите… — пролепетала она, — простите… я спутала вас с другим человеком… простите…
— Ничего страшного, — весело сказал ее собеседник, — право, только не знаю, как относиться к тому, что меня путают с женщиной.
Мила слабо улыбнулась, хотя тут же почувствовала себя чудовищно виноватой.
— Простите, дело во мне, — начала оправдываться она, — я немного не в себе… Простите.
Относительно «немного» она сильно погорячилась.
— Все мы немного не в себе.
— Действительно… — задумчиво согласилась Мила и заставила себя встать с пола и перебраться на кровать, — еще раз прошу прощения… А с кем имею честь?
— Это Илья Скворцов. Я бывший одноклассник Андрея.
Мила прикрыла глаза, старательно припоминая обстоятельства знакомства с этим человеком. Встреча выпускников школы, которую оканчивал ее муж, уже больше двух недель назад. Последнее мероприятие, куда они ходили с Андреем вместе, ходили, как семья, хотя в его больнице тогда уже появилась злосчастная Наташа…
Мила вспомнила, что очень не хотела туда идти, потому что со школой у нее были связаны не самые приятные воспоминания, но все-таки согласилась. Она чувствовала себя очень одиноко и неуютно там, чувствовала антипатию ко всем собравшимся людям. Только этот Илья почему-то заинтересовал ее. Рядом с мужественным, уже потихоньку начинавшим стареть Андреем, он показался ей мальчишкой — она даже не поняла поначалу, что он делает там и до сих пор не могла понять, как получилось, что они с ее мужем были одноклассниками при такой значительной разнице в возрасте.
Она поддалась какому-то спонтанному порыву и отдала ему свой зонт.
— Его нет дома, — наконец-то опомнилась девушка, — мне очень жаль…
— А когда он будет? — с надеждой спросил Илья.
— Не знаю… теперь не знаю… — честно призналась Мила и тяжело вздохнула.
— Не расстраивайтесь, — участливо сказал ее собеседник, — все еще наладится. Он скоро вернется.
— Хотела бы я в это верить… — пробормотала девушка, но потом опомнилась и быстро произнесла, — спасибо.
Она осталась наедине с вязкой тишиной в квартире, которая стала холодной и пустой. На руинах своего собственного мира, на руинах своей души.
Все, во что она верила и все, что она любила — потеряло смысл.
Как же ей хотелось умереть! Но она не могла — к этому миру ее привязывала дочь, как кандалы, как стальные канаты. Хочешь — не хочешь, а придется все терпеть.
Мила была на кухне, когда вернулся Андрей. Она уже совсем успокоилась.
— Ужинать будешь? — спросила она.
— Нет.
— Тебе звонил Илья.
— Илья? — Андрей поднял на нее изумленный взгляд, до этого устремленный в пол. — Скворцов?
— Да, вроде бы он, — подтвердила Мила, — твой бывший одноклассник.
Андрей тяжело вздохнул и спрятал лицо в ладонях, словно сказанное ею причинило ему сильную острую боль. По крайней мере, куда более сильную, чем страдания его жены.
Глава пятая
Накрапывал мелкий дождь, отчего в воздухе была разлита приятная прохлада. Лужи мягко мерцали в свете желтых фонарей, словно старинные зеркала, кем-то насмешливо сброшенные на землю. Их место — среди роскошного убранства и шелковых обоев, смеха и блеска, но отчего-то они лежат на земле. Стоит прикоснуться и иллюзия исчезает — по глади бегут робкие волны. В крошечном океане ненадолго воцаряется шторм. Капля — тоже море.
Мила старалась не наступать на лужи, чтобы не тревожить спокойствия иных миров. Они бродили по опустевшим улицам вечернего города, недалеко от ее дома, только потому, что ей не хотелось туда идти.
— Почему время так любит издеваться над нами? — задумчиво проговорила она, — когда нам хочется уйти, оно тянется невыносимо долго, когда хотим остаться — ускользает… Оно словно делает короче или длиннее свой ход, чтобы нам досадить.
Она не знала, зачем говорит это, но в последнее время она часто говорила то, что раньше жило
