вспомнил о другом:
— Как я теперь буду подштанники… и прочее надевать?
— Разве это проблема? Ведь существуют завязки и пуговицы. Портные потом на тебе все подгонят.
— И то правда. Ух! Теперь готов!
Кажется, врачующих жрецов и самих сильно волновали результаты предстоящего действа. Они еще раз все окончательно просчитали, измерили, а только потом решительно взялись за деревянные лопатки. Первым делом заполнили примерно на четверть объема подготовленную обувь, а затем толстым слоем нанесли желе на обе ступни.
Уже на второй минуте Виктор ощутил, как стреляющая и ноющая боль успокаивается. А пока его ноги держали санитары на весу, седобородые старцы с прежней интенсивностью наносили свою странно пахнущую мазь уже на подмышки, внутренние стороны бицепсов и грудь. Как только и там образовался толстый слой в несколько сантиметров, они вернулись к ногам и общими усилиями впихнули вначале левую, а потом и правую ногу. Резкая боль в левой ступне пробилась в сознание раненого, но он выдержал и не закричал.
Так как пальцы ног и подошва оказались совершенно не чувствительны, то ноги подвесили за голени и колени к тем самым приспособлениям, которые соорудили вокруг кресла. При этом старались добиться одного уровня, чтобы впоследствии не было хромоты из-за разницы в глубине погружения стоп в желе гарбены.
После этого у монастырских кудесников осталось всего три минуты на верхнюю часть туловища. Если раньше Виктор вообще не мог шевелить руками, то теперь их безжалостно растянули в стороны и уложили на подпорки в виде креста. Гарбена и тут оказала положительное обезболивающее действие. Затем на груди застегнули нечто напоминающее огромный корсет, растянув его до локтей, и поспешно вывалили остатки желе прямо на внутреннее кожаное покрытие с двух сторон. И наконец приподняли импровизированный корсет наверх и закрепили с помощью повязок на шее и плечах.
— Ох! Кажется, успели! — выдохнул Фериоль, хватая кусок бинта и вытирая бисеринки пота у себя на лбу.
— Но мне грудь давит, — начал было жаловаться пришелец.
— Помалкивай! — тут же строго одернул Тернадин. — Постарайся дышать неглубоко, ничего не говори и вообще старайся не шевелиться. Два часа, думаю, выдержишь.
Ничего не оставалось, как согласно кивнуть и замереть. Тем более что гамма получаемых ощущений все время менялась. От онемения переходила к пекущему до боли жару, затем в леденящую щекотку, сменяющуюся странной вибрацией. После вибрации начиналось интенсивное покалывание сотнями иголочек одновременно, а потом снова онемение. Ну и все это сопровождалось постоянными переживаниями, успешно ли все завершится.
Все, кто находился в палате, наверняка испытывали не меньшее волнение. На процедуру было допущено несколько лучших врачей Чагара и личный королевский врач. К тому же здесь продолжали крутиться несколько портных, мастерски подгоняющих одежду. Ну и сами жрецы, хоть и были уверены в свойствах желе из гарбены, начисто потеряли свою обычную невозмутимость и степенность. Они больше всех прохаживались из угла в угол, постоянно давая советы портным, и чаще всех останавливались возле песочных часов, словно намереваясь ускорить движение мелких песчинок.
Чуть позже Виктор сообразил, что своим волнением он только удлиняет срок ожидания. Поэтому постарался переключиться на размышления о ближайших буднях. Конечно, с учетом того, что он сможет передвигаться на своих двоих и владеть собственными руками с прежней ловкостью.
«Первая победа над империей Сангремар оказалась замечательной и впечатляющей. Теперь бы не сплоховать со второй. А какое у нас самое слабое место на втором этапе войны? Правильно — захват моста через пролив Стрела. Если мы его не захватим, то и столицы империи нам не видать как собственных ушей. И, как назло, Гром только высмеивал мои опасения, утверждая, что бронированная кавалерия сомнет любое сопротивление. А ведь простая баррикада может легко задержать и утопить в крови любую атаку хоть конных, хоть пеших рыцарей. Если Львы успеют подтянуть достаточное подкрепление, то мы будем топтаться на нашем берегу до скончания века. Значит, следует подстраховаться неожиданным маневром. Знать бы только каким? Пока ничего, кроме ночного десанта с яхт и корветов на вражеский берег, в голову не приходит. В данном случае отсутствие флота даже у Гранлео не просто удивляет, но и настораживает. Может быть, империя все-таки имеет корабли, но держит их в закрытых портах? Будет очень печально, если они превосходят силами. Выйдут навстречу нашей необученной морской флотилии и всех пустят на дно. И десантники погибнут, и первые корабли. Какой выход? Только один: тщательно допросить всех пленных. И продолжать допросы во время всего продвижения армии. Хорошо, что я успел составить свод простейших сигналов флажками и факелами для сообщения между морем и берегом. При подходе к мосту это обязательно пригодится.
Помимо этого из пленных надо вытянуть и массу других сведений. Особенно — что в империи делают с рабами? По бытующему у нас мнению их отправляют в глубь Шлема на рудники, выкорчевывать тропический лес, озеленять пустыни и осушать многочисленные болота. Но этого не может быть по простой логике. Ведь за последние столетия, имея такое количество рабов, империя извела бы все свои леса, осушила все болота и добыла бы все полезные ископаемые. Судя по экономическому потенциалу прибывшей в Чагар армии, дела обстоят иначе. Ничем особенным вооружение Львов Пустыни не отличалось. Разве что появление рыцарской кавалерии могло обеспокоить кого угодно. Откуда эти рыцари взялись? Тоже вопрос не из простых, следовало бы выяснить как можно скорей. Вероятнее всего, в тылы побережья ушла имперская элита, которая и много знает, и много стоит. Может, и в самом деле Гром Восьмой прав? Не стоит оставлять в тылах такую живучую во всех отношениях группировку противника? Вдруг они решили нас обмануть и уже сейчас возвращаются вдоль берега или чуть глубже по суше обратно?..»
Последнее предположение заставило монаха занервничать, что не осталось незамеченным. Один из седобородых старцев сразу приблизился:
— Что-то беспокоит? Говори шепотом.
— Еще как, — признался Виктор. — Но со мной все в порядке. Срочно нужен или сам король, или кто- то из его генералов. Пошлите посыльного.
По счастливой случайности где-то совсем рядом посыльный увидал проходящего Тербона и со всей прытью бросился к нему:
— Господин генерал, вас срочно хочет видеть его святость Менгарец.
Тот, даже не переспрашивая, сразу изменил свой маршрут и вскоре уже рассматривал странную конструкцию, на которой восседал обнаженный пришелец. Еще и пошутил, топорща свои усища:
— Ты ноги паришь или гимнастикой занимаешься?
— Думаю… — буркнул Виктор. А когда Тербон наклонился, чтобы лучше расслышать тихий шепот, он рассказал ему о своих сомнениях и добавил: — Если они вздумают прорываться обратно, то обязательно сегодняшней ночью. Нашу погоню они могли пропустить или вообще уничтожить. Время у вас еще есть, поэтому на всех трех возможных направлениях атаки установите баррикады из арматурных ежей. То же самое сделайте у обоих бродов.
— Вдруг не успеем? — засомневался генерал.
— Тогда они сомнут нашу северную группировку, прорвут кольцо и уйдут к Шулпе. Сам понимаешь, этого допустить нельзя.
— Искать короля для доклада?
— Только время потеряешь. Скачи со своими людьми немедленно.
После поспешного ухода Тербона оставшиеся полчаса вообще пролетели незаметно. Но и потом врачи не разрешили вставать сразу.
— Вначале пусть тебя хоть приоденут малость.
И только после того как Виктору надели некое подобие набедренной повязки, оба старца встали по бокам кресла:
— Ну что, начнем с левой руки.
Сухие старческие, но сильные пальцы стали массажировать руку ниже локтя и ладонь, разгоняя
