переполненные еще большими физическими, моральными и психологическими нагрузками.
Нельзя сказать, чтобы подобное воспитание давалось легко и не встречало протеста со стороны баронета. Доходило порой и до бунта, и до истерик. Слишком уж запущенным оказался объект охраны, слишком уж выпавшим во всех смыслах из нормальной жизни. Пару раз дошло до того, что Артур по личному краберу нажаловался-таки отцу, и вот тогда над командиром базы действительно повисла угроза взыскания. Пошли строгие звонки от самого Серджио Капочи. Нагрянул с неким подобием инспекционной проверки куратор Кафедры майор Хайнек и стал делать это в дальнейшем раз в неделю. Даже сам маркиз Винселио Грок сподобился сделать устный выговор по краберу.
Итог к концу тридцати стандартных дней получился несколько противоречивый. Баронет всего лишь за один месяц сделал невероятный скачок в физическом развитии. Стал нормально отжиматься, подтягиваться до пяти раз, не задыхаться до обморока во время пробежек и вполне сносно освоил десяток самых необходимых приемов самообороны. А вот в обретении моральной устойчивости, повышении боевого духа частенько случались неожиданные провалы. Все-таки перегрузки на сознание и на организм давались запредельные. Поневоле бывали сбои, нервные срывы и необъяснимые психозы. Даже дружеская семейная обстановка на территории базы слабо помогала. А тут еще и отец баронета в течение трех дней следующего месяца только и отрывал наследника продолжительными разговорами по краберу. Как раз к финалу этих дней и позвонил Винселио Грок, которому сердобольный папаша наверняка нажаловался по поводу издевательств солдафонов над его сыном, единственным оставшимся в живых из всей большой семьи.
Причем ни маркиз, ни командир Дивизиона, ни угрюмый Минри Хайнек не желали прислушиваться к разъяснениям майора Парадорского. Словно потеряли здравый смысл и сообразительность. Только и твердили, что надо с парнем помягче, деликатнее, дипломатичнее, а не то… Что может случиться, следовало догадываться по последней фразе старого советника при Павле Ремминге:
— …А не то император может очень рассердиться. Он и так уже на взводе, или, иначе говоря, в точке кипения по данному вопросу.
После этого Тантоитан Парадорский весь вечер ходил смурной и неразговорчивый, ночью почти не спал, а ранним утром решился на одну довольно рискованную затею. Причем ни с кем из друзей по этому поводу даже посоветоваться предварительно не захотел. Женщинам, которые в последнее время выглядели как-то слишком уж виноватыми (видимо, принимали неудачи слишком близко к сердцу), тоже ничего не сказал, только при встрече в коридоре сразу после подъема равнодушным тоном бросил:
— Пойду поднимать нашего химика на зарядку.
Потому что именно подъем баронета, измученного накануне почти до смерти, считался наиболее неблагодарным делом. Артур мог и накричать, и нахамить, разве что при девушках сдерживался из последних сил, но Лидия и ее новая подруга старались утренние часы воспитательных мероприятий отдать кому угодно, лишь бы самим не подставляться.
Так что Парадорский явился в жилую часть чужого сектора сам. Хорошо еще, что хоть с пинанием фонаря перед встречей покончили, и теперь Тантоитан без проблем прошел непосредственно в спальню, ткнул кулаком в плечо баронета и тыкал до тех пор, пока не раздалось раздраженное мычание:
— Чего надо? Мне отец пообещал сегодня выходной… Разве тебя не предупредили?
— Нет. Выходных у людей, приговоренных к смерти, не бывает! — прорычал майор в ответ. А потом рывком вообще сдернул парня с кровати, роняя при этом на пол. — Причем наемные убийцы используют всякие выходные и праздники для свершения своего черного дела, как правило. Жертва, знаешь ли, очень расслабляется…
— Ой, да ладно меня пугать, мне ведь только и надо, что один день отдохнуть… Ну может, два… Мне кажется, я серьезно болен…
— Ты здоров как бык, но можешь пока и на холодном полу поваляться. А я бы очень хотел с твоим отцом поговорить.
Наследник баронства сразу несколько ожил и уселся прямо на коврике:
— По какому вопросу?
— По поводу твоей болезни! — Парадорский схватил с полочки крабер и всунул его в руки Артура: — Набирай! Номер и код я подсматривать не буду!
— Хм! Ну если ты не боишься… — С кривой ухмылкой парень набрал номер, дождался ответа и стал разговаривать, не включая экран или громкоговоритель: — Па! У меня все в порядке… только что проснулся… вот как раз по этому поводу с тобой и хочет поговорить командир базы. А я откуда знаю?.. Он мне не докладывает…
После чего молча, но с заинтересованным блеском в глазах протянул устройство связи Парадорскому. Тот отошел к большому столу, уселся за него, поставил крабер на подставку, включил изображение со своей стороны, громкоговоритель и начал с приветствия:
— Здравствуйте! Меня зовут Тантоитан. Хочу сразу спросить: вы можете включить изображение со своей стороны?
— А зачем? — угрюмо отозвался барон.
— Да мне просто не верится, что вы смотритесь так же тщедушно и жалко в физическом плане, как ваш сын.
— Ха! Да я таких молодцев, как ты, майор, ломаю об коленку пачками! — зарокотал с явной озлобленностью Аристронг. — Или ты слишком большим себя героем возомнил?
— И все-таки? Слова — это просто звук, а вот очень хочется на вас взглянуть.
Некоторое время висела напряженная пауза, потом изображение появилось одновременно с насмешливым фырканьем:
— И что ты рассмотришь на таком маленьком экране? Мои мускулы, которые я тренирую вот уже двенадцать лет? Или мои пальцы, которыми я разрываю глотки врагам, словно те сделаны из картона?
— Да нет, мне и глаз достаточно. И сразу первый вопрос: что вас держит в этой жизни?
На этот раз пауза затянулась надолго. Видимо, собеседник заподозрил нечто уж совсем нехорошее, потому что начал вкрадчивым голосом с хорошо слышимой угрозой:
— Если ты задумал меня шантажировать…
— Ай, бросьте! При всех сложностях моего общения с Артуром мы уже, можно сказать, друзья. А моя репутация не дает права кому бы то ни было подозревать меня в каких-либо коварных замыслах. Ну а раз не хотите отвечать, Зел, то я сам отвечу за вас: в этом мире сын наверняка — самое дорогое, что у вас есть. Тут мы и дискутировать не станем. Поэтому сразу второй вопрос: почему вы Артура не бережете?
Даже на маленьком экране прекрасно было видно, как потемнело лицо барона:
— Что за провокационные вопросы?!
Парадорский выглядел в своем спокойствии, как скала.
— Так тоже не понимаете, — словно рассуждал он. — Ладно, тогда несколько заглянем в будущее и сопоставим это будущее с тем парнем, которого я встретил здесь месяц назад. Итак: что может человек без друзей, любимого дела, умения стрелять, возможности хоть раз подтянуться на перекладине, без ориентиров на карьеру и патологически разбалованный вседозволенностью и неограниченными средствами к существованию? Причем следует учитывать, что средства эти тратить слишком уж открыто нельзя — это сразу привлечет наемных убийц. В кого превратился бы Артур уже через пять лет? В запуганного неврастеника, неспособного ударом кулака свалить первого встречного обидчика? Запросто! В истеричного идиота, который при звуке первого выстрела спрячет голову в песок, как страус? Скорей всего! Неспособного справиться с наследством и защитить подданных баронства от нападок со стороны? Обязательно! И заметьте: никакие наемные охранники, никакие наемные управляющие не спасут вашего наследника от необдуманных шагов, если он немедленно не начнет учиться решительно действовать и бороться за собственную жизнь. Персональная опека развращает в любом случае и всегда делает из мужчины тряпку. Тогда как в данном случае при нашей помощи он уже сделал стремительный рывок вперед: может подтянуться пять раз. Отжаться двадцать. Пробегает три километра. Отлично стреляет из тяжелого пулемета и управляется с пушкой. Научился управлять малым боевым флаером и приступил к виртуальному освоению мини-истребителя. Освоил почти два десятка основных приемов при самообороне. Знает, какой стороной ножа ткнуть врагу под ребра. Стал похож на мужчину и научился понимать шутки…
Кажется, Парадорский мог положительные сдвиги перечислять часами, но его оборвал прерывистый
