живут. Вон, Черномырдин на один свой ваучер приватизировал весь Газпром, а мой тянул всего десять тысяч дореформенных. Вот тебе и история, вот тебе и власть. Надо брать то, что хочется, любой ценой брать. А если не дают — ломать хребты всем, кто мешает, и все равно брать силой. Я свою правоту по жизни знаю. Будет много денег — все куплю, и уважение куплю, и власть, если захочу.
— Не прав ты, Серега, — Охотник слегка улыбался, — и неправда твоя так очевидна, что просто лезет из всех дыр твоего куцего мировоззрения. Ведь учил ты историю, Серега, должен ведь знать, чем стоит любое государство и чем живет любой человек. Государство живет не золотом, не деньгами, а национальной идеей. Чем прочнее эта идея, чем ближе она к правде, к совести, тем она сильнее. Государство с такой идеей непобедимо. А расшатают идею, привнесут в нее неправду — глядишь и рушиться государство стало. Чтоб не рухнуло совсем, что надо делать? Правильно, очистить эту идею от неправды и опять вознести над народом. Чтобы вспомнили, осознали, чтобы поверили. Наша Россия всегда в лучшие свои годы имела православную идею. Отняли ее — вот и имеем то, что имеем. Пока не поймем, не исправится ничего у нас. А на деньгах одних ничего не построишь. Они сегодня есть, а завтра их нет, как говорится, по неблагоприятным погодным условиям. Вот так. История, Серега, интересная штука, в ней, если покопаться, можно отыскать много чего интересного.
Вот, например, жил в шестом веке до нашей эры в Малой Азии царь один. Крезом его звали. Не помнишь такого? Царствовал он над лидийским народом и был до безобразия богат. Так богат, что до сегодняшнего дня про самых состоятельных говорят: “Богат, как Крез”. Был он счастлив, как идиот, и не ведал никаких забот, пока однажды не пришел сильный, не знающий поражения враг; пока не взял в осаду столицу его богатого царства…
* * *
Неприступные Сарды пылали. В это не верилось, но, увы, враг попирал ногами улицы великого города, грабил сокровищницы, безжалостно убивая всех лидийцев, от мала до велика. “Умерщвляйте всех! Живым мне нужен только Крез!” — так приказал царь Куруш из рода Ахеменидов, и орды мидян послушно следовали этому приказу…
Стоны и вопли несчастных жителей Сард достигали самого неба, но боги отвернулись от сына Алиатта. Исполнялось давнее предсказании оракула и гераклиды получали возмездие в пятом потомке Гигеса . “Радуйся же, злосчастный Кандавл ! О, если бы Мелес обнес льва вокруг всех стен, если бы оказался менее самонадеян, Сарды вовеки остались бы неприступны…”, — таким размышлениям предавался Крез, бывший доселе счастливейшим из смертных и величайшим из царствующих. Как трудно смириться с грядущим низвержением с Олимпа — прав афинянин Солон!
Загрохотало… Это не гром. Это рушатся под напором варваров тяжелые дворцовые двери, это падают под ударами мидийских мечей последние царские телохранители… Сейчас, сейчас придет избавление… и скорбный путь в страну мертвых.
— Человек, не убивай Креза!
О, боги, кто это? Чей это голос остановил меч, уже занесенный над венценосной главой? Да это же царский сын, глухонемой Атис. Боги вернули ему речь, чтобы спасти жизнь отца…
Это были первые в его жизни слова, и это были его последние слова. Да и о чем ему теперь говорить? Разве восстанут по его слову пепелища поверженных Сард? Четырнадцать лет царствовал Крез, и четырнадцать дней продолжалась осада столицы. Как и предсказывал оракул, Крез начал войну и разрушил великое царство. Только это царство, увы, оказалось его собственным…
Пленного Креза представили пред очи надменного Кира, и тот долго рассматривал поверженного противника.
— И это великий Крез? — изрек он пренебрежительно и властно махнул десницей.
Креза, и с ним еще четырнадцать знатнейших лидийских мужей, возвели на гигантский костер, чтобы принести в жертву богам.
“Посмотрим, — чуть слышно шептал Кир, — есть ли у тебя божественные покровители. Быть может, кто-то из них вспомнит о твоем благочестии и избавит тебя от гибели?” Но небо безмолвствовало, и только сам Крез громко застонал и трижды произнес имя Солона.
— Узнайте, какое божество он призывает? — приказал Кир.
Переводчики кинулись исполнять повеление владыки, но пленник хранил молчание. Лишь после многих угроз он изрек:
— Я отдал бы все мои сокровища, лишь бы все властители мира могли побеседовать с тем, кого я призываю.
Эти слова передали Киру, и непобедимый мидянин потребовал дальнейших объяснений. И он услышал рассказ
