— Это точно чехи! — вдруг резко воскликнул Охотник, — Они засекли наши радиозакладки. Ищут нас, но, похоже, опасность прежде грозит эмчеэсовцам. Их пути вот-вот пересекутся. Надо им сообщить. Пусть вызывают свой спецназ.
— Решай сам, — спокойно сказал Сержант, — только ведь они срисуют нас, ты же выйдешь открытым текстом.
Рискнем, — Охотник уже настраивался на рабочую волну эмчеэсовцев, — а то Серега нас осудит. Вот, мол, скажет, лицемеры. Все про совесть говорят, а сами ребятам не помогли. Так Серега?
Прямой не ответил, а Охотник поставил точку:
— Поможем. Да и жалко яйцеголовых: покрошат их в капусту.
Через три минуты Охотник закончил. Он отрекомендовался командиром опергруппы местного райотдела и приказал всем, кто его слышит, вызывать спецназ и убираться к “едрене фене”, так как здесь действует банда вооруженных уголовников из лиц кавказской национальности. В эфире начался переполох: кто-то кого-то вызывал, посылал куда подальше, открытым текстом крыл матюгами. То же доносилось и с задействованных радиозакладок.
— Облачайся, — Сержант кинул Прямому бронежилет. Сам он уже завершал экипировку.
— Послушай, Сержант, — спросил его Прямой, — все вот это (он обвел рукой стены убежища), и дом за болотом, и закладки ваши — это что, ради сегодняшнего дня было сделано?
— Это учебная база и полигон нашего отдела, — ответил за сержанта Охотник. — Были нашими, теперь не достанутся никому. Но то, что для сегодняшнего дня пригодились — это ты верно подметил.. А сейчас мы выходим. Если здесь найдут — нам каюк. Могут и не найти, конечно, но рисковать не будем. Вам на северо-восток до озера Глухого. Оттуда до железки верст двадцать и все на восток. Я буду прикрывать. Потом догоню. Ну, на всякий случай, прощевай, брат.
— Прощай, — коротко ответил Сержант, — увидимся.
Они обнялись: огромный сержант и теряющийся в его объятьях маленький Охотник. Выглядело это трогательно — по-настоящему, не так, как делает это братва, рисуясь и бравируя; по-мужски скупо, но предельно естественно.
— Прощай и ты, Серега, — Охотник улыбнулся и хлопнул Прямого по плечу. — Не забудь, о чем полковник просил. Пока Сержант рядом, вспомни, о чем требуется. Столько людей из-за этого лбы могут расшибить, а кое-кто уже и расшиб. Сделай, Серега, это не нам надо. Стране. Факт!
Прямой тут же сообразил, о каком полковнике речь. Генрих Семенович! “Полковник” — так его назвал тогда сам Охотник.
— А где этот ваш полковник? — спросил он, закрепляя на спине, выданный Сержантом вещмешок.
— Задницы наши прикрывает, — ответил Охотник. — Он всегда берет на себя самое трудное.
Экипированный Охотник выглядел достаточно внушительно: за спиной — пятнистый тубус “Шмеля”, на плече — короткоствольный “Бизон” с подствольным гранатометом, в открытой кобуре — пистолет “Гюрза”. Настоящая боевая машина! А сержант из-за габаритов смотрелся как готовая к осаде крепость: АК-105 за плечом, “Кипарис” и привычный “Стечкин” на поясе.
— С Богом, как говорит наш полковник, — уже на выходе пожелал всем Охотник. Сержант при этих словах перекрестился и кивнул Прямому:
— Идем…
Они вышли наружу под сумрачный еловый балдахин. День уже склонился к вечеру, но жара все держалась. Она тут же навалилась и схватила в тяжелые липкие объятья. Пот назойливо набегал в глаза, и Прямой не заметил, как растворился между деревьев легкий Охотник. Огромный сержант двигался совершенно бесшумно, как ловкий лесной зверь. Спина его маячила впереди, шагах в десяти.
Совсем скоро они услышали голоса. Сержант дал знак рукой, и они пригнулись к земле. Разговаривали трое: двое мужчин и женщина — все с эмблемами МЧС на комбинезонах. Они прошли совсем рядом и уже почти скрылись в ельнике, когда вдруг загромыхали выстрелы. Стреляли по безоружным эмчеэсовцам с флангов — по всем правилам линейной засады.
— Сволочи! — тихо ругнулся сержант и сдернул с плеча автомат. — Их похоже трое всего, я их срежу. Иди на северо-восток, — обернулся он к Прямому, — я догоню.
Рядом, метрах в тридцати, показалась крадущаяся фигура, приближающаяся к поверженным эмчеэсовцам.
