— Благодарю тебя, Боря! Я первые дни никак не мог надышаться… Такой душистый воздух… И здоровья запасся вперед…
— За палаты Гагарина тебе наше! — чокнулась с Маниным Марианна Михайловна.
— Я же говорил, говорил, — распалился Борис Антонович и оглушил целый стакан.
— Боря, не переборщи! — пожурила Коркунова.
Манин:
— В Гурзуфе, как в кругосветке, все увидеть можно: и секвойю американскую, и аукубу японскую, и пальму китайскую…
— Ту, что «гермафродит»? Один день баба, другой мужик, — гортанно засмеялся Валериан Валерьевич. — Ну, уморил… Ладно, теперь слово за нами. Чего твое сердце просит?
— Боря, не скромничайте! Валериан Валерьевич не так часто предлагает…
— Ну, раз так, — Манин склонил голову. — У меня давняя мечта… Иметь квартиру, подобающую положению… Чтобы не стыдно было вас, Валериан Валерьевич с Марианной Михайловной к себе в гости пригласить….
Все замолчали.
Манин в который раз оказывался в положении, когда не знаешь, где окажешься в следующую секунду: шеф мог его как приподнять и облагодетельствовать, так и опустить.
Тишину разрядила президентская жена, обязанная Манину не только отдыхом в Крыму, но и бриллиантовым колье на шее:
— А что, такому управляющему негоже жить в хрущобе! Дадим ему ссуду… И пусть строится.
Со слезами на глазах вытянулся на бровке бетонки Борис Антонович и взирал на заносящийся хвост самолета. Он не шелохнулся и тогда, когда лайнер оторвался от взлетной полосы и скрылся в промозглом небе.
Всю зиму юрист в поте лица пробегал по заданиям Манина. То по мокрому снегу он спешил в антимонопольный комитет, грозивший банку штрафом за подъем на воздушном шаре рекламы с зелеными фигурами обнаженных девиц; то по льду скользил в комитет валютного контроля, пугавший отобрать лицензию за отсутствие специальных разрешений; то через сугроб в туфлях пробирался в пожарное управление, требовавшее закрыть обменники, в которых отсутствовали запасные выходы… И везде надо было успеть, все утрясти. Где доказать, а где просто сунуть… И все пешком, на своих двоих, в лучшем случае на трамвае или на троллейбусе, невзирая на слякоть или стужу.
Его подмывало высказаться на планерке: «На ботинки ползарплаты трачу!» Но вряд ли это вызвало бы чье-то сочувствие.
Однажды после очередной пробежки из одного конца города в другой при входе в банк его одернул милиционер:
— Эй ты, человек-скороход, тебя управляющий ищет.
Разделся, оставил портфель в кильдиме и поднялся на второй этаж.
— Тарас Леонтьевич, разговор у нас будет конфиденциальный. — Борис Антонович плотно закрыл дверь на ключ и положил перед юристом лист. — Вы не одну собаку съели в юриспруденции, вот посмотрите документ и выскажите свои соображения.
Еще часто дыша, прочитал договор о долевом участии в застройке дома. Из договора вытекало, что некая фирма «Богатырь» обязалась в построенном двенадцатиэтажном доме выделить застройщику Манину квартиру в двух уровнях, с двумя туалетами, общей площадью триста квадратных метров. При виде стоимости жилья у Тараса Леонтьевича закапал со лба пот.
— Что-то плохое? — Манин насторожился.
Тарас Леонтьевич еще дважды прочитал лист.
— Вроде ничего такого нет, но вот где гарантия, что фирма не лопнет и выполнит обязательство? Сколько застройщиков в судах правду ищут…
— Ты что-то слышал неладное про фирму «Богатырь»? — еще больше напугался Манин.
— Да нет, но ведь вы лучше меня знаете, что нынче каждый норовит надуть… Дом-то хоть построили?.. А то вон недавно был случай: деньги забрали и слиняли на Багамы, оставив после себя пустырь…
— Там уже кончают верхний этаж.
— Борис Антонович! Здесь еще может быть и такое: деньги соберут со ста клиентов, а квартир сдадут на девяносто…
— Я думал, ты меня успокоишь, — голос управляющего потух.
Юрист вернулся к себе и сидел недвижимо, рукавом вытирая пот с лица и шеи под горлышком свитера.
— Тарас Леонтьевич! Что вы такой мокрый? — присела рядом работник кредитного отдела. — Вот вам пакет документов, вот клиент. Посмотрите, что не так…
«Мокрый! Посмотрел бы я на тебя, какой град с тебя полил бы, узнай ты после десятикилометрового кросса еще про триста квадратных метров…»
Продолжая вытирать пот с шеи и лица, высказал напомаженной заемщице замечания.
Та возмутилась.
Тарас Леонтьевич еще сильнее взмок.
— Как в хлеву! — сморщилась женщина и вышла.
Снова прискакала кредитный работник:
— Тарас Леонтьевич! Вы своим видом разгоните всех клиентов!
— А ты мне тяп-ляп документы не суй!
На следующее утро Тараса Леонтьевича снова пригласил к себе управляющий и осторожно- осторожно начал разговор:
— Вот вы юрист, человек грамотный. В казуистике разной хорошо разбираетесь. А в просторном свитерке по офису лакированному ходите. Неужто на приличный пиджачок не заработали?..
«Чего это он? Небось, за то, что накануне ему глаза на договор раскрыл… Вроде никогда шефа не волновал мой внешний вид…»
Юрист согласно закивал: все правильно. Но вся штука-то вот в чем. И деньжата, конечно, есть. Но не может он ходить иначе. Привык к спортивному стилю. А галстуки да бабочки прямо-таки душат его. Часы вон на руке — и то лишних десять минут проносить не сможет.
Как тут быть?
А глаза-то у Бориса Антоновича вон какие страшноватые. Чего у него там на уме, кто знает?..
— Пиджачок так пиджачок, — Тарас Леонтьевич глубоко вздохнул.
В слабую раскачку прошел мимо секретаря шефа и стал по лестнице спускаться на первый этаж, где в глубине кассового зала все стулья, столы, перегородки, компьютеры и чуть ли не сами сотрудники почему-то выглядели теперь как элементы декорации на сцене простенького театра.
Проходя мимо своей соседки Анюты в асимметричном платье с оголенным плечом, подморгнул ей:
— Привет, молдаванка!
Ее стандартные лицо, фигура, прическа не вызывали у него никаких эмоций. Плавно опустился в удобную выемку своего стула, развернулся от стола к экрану дисплея. Увидел, как из-под стопы инструкций по столу метнулся рыжий таракан. За ним выполз другой. Схватил подвернувшуюся под руку рекламную газетку, свернул ее в тугую трубку и хлопнул по матовому пластику. Промахнулся. Еще раз…
Вздохнув, щелкнул кнопкой на вертикальной панели процессора. Голубовато высветился прямоугольник экрана.
Сзади забренькал телефон.
— Тарас Леонтьевич! Занят?
По голосу узнал безопасника.
— Спиноза, не заскочишь минут на десять? — глухо произнес тот.
