километров пятнадцать в час, не меньше, стройной кильватерной колонной следовали к бухте Надувного Мячика. Выглядело это как перемещение мобильных голубятен в соответствии с планом балаганной работы в рамках развлекательно-ярмарочной деятельности.
По расчёту они должны были достигнуть цели одновременно с той группой кораблей, чьи дымы наблюдали авиаторы. Или чуть позже, тут погрешность может оказаться огромной. Дозорные же корабли бриттов гарантированно опережали рысские силы, если имели задачу начать высадку десанта в порту или на побережье. Но самое важное — то, что рыссы о войне ещё не знали. Муля, конечно, парень не промах, но в информированном варианте эффективней на порядок. В общем, гидроплан сел у борта флагманского корабля и Гошка прямо с крыла перебрался на штормтрап. Мастерство пилота вызывало уважение и раньше, но тут — просто цирковой номер.
У Геринга не забалуешь. Во всяком случае, подъём вымпела «Командор на борту» и восползание Гошкиной особи на палубу происходило одновременно. Встреча старых сослуживцев не была особо эмоциональной. Командир эскадрочки выслушав информацию о начале войны и об обнаруженных силах неприятеля, а также о предполагаемом графике стягивания в этот район имперских сил, даже в лице не изменился. Склонился над картой, прикинул что-то на расчетной линейке и повелел повернуть на четыре градуса левее.
— Пойдём-ка, Кукса, отобедаем в кают-компании. Господа офицеры не простят мне, если не будут тебе представлены. Уж потерпи. У нас на эскадре приняты старинные церемонии.
Через остекление рубки было прекрасно видно, как на полном ходу броненосцы, начиная с замыкающего, сойдясь лагом с передним, замирали относительно друг друга, выровняв скорость. И в этот период с борта на борт перескакивал человек, удерживаясь за спущенную сверху верёвку. Маневр выглядел обыкновенно и заштатно. Ну, перешёл человек с корабля на корабль. А вообще-то хорошо, что для сбора командиров нет нужды стопорить машины и спускать на воду гребные суда. И без остановок скорость не радует.
А вот вооружение этих кораблей вызывает изумление. По паре одноорудийных башен стомиллиметровок смещены к бортам на баке и юте. Конечно, это те самые замечательные орудия, что применяются на миноносцах семисотой серии, скорострельные, дальнобойные, однако, для броненосца таких габаритов явно слабоваты. Не совсем понятно, почему дымовые трубы тоже расположены у бортов, и что за конструкция вытянута от надстройки до кормы, укутанная брезентом и подвешенная к поднятым высоко над палубой поперечным балкам.
Пока флагман эскадры представлял гостю командиров остальных кораблей отряда, прибывших посредством перелёта на тарзанке, а также господ офицеров, Гошка мучительно переживал голодные спазмы, возникшие у него при виде накрытого стола. Он сегодня даже не завтракал. Потом, когда Муля растолковывал подчинённым международную обстановку и задачи дивизиона, гость находился на грани голодного обморока. Наконец! Можно браться за ложку. А хлебушек здесь режут слишком тонко.
Ну вот. Сигнальщик доложил об обнаружении неприятеля. Броненосцы береговой обороны перехватили в открытом море пятёрку бриттских дредноутов. Тех самых, спроектированных в Рыссии, построенных риканами по выкраденным чертежам, и пленённых у Рейсфедера, проданных джаппам и захваченных в проливе Хель, снова проданных франам, и опять полученных назад по условиям мирного договора, и в очередной раз проданных будущему противнику.
Перебрав в голове все зигзаги судьбы этих грозных кораблей, Гошка отметил, что император, кажется, слишком увлёкся своей затеей перепродажи трофеев. На этот раз его хитрости сработают против имперцев.
— Разрешите открыть огонь, командор? — это Муля стоит рядом с Гошкой на наблюдательной площадке, расположенной в тридцати метрах над палубой.
— Извольте, герцог, — нарочитая чопорность обращения друг к другу, принятая здесь, даже слегка умиляет. А почему бы и не поёрничать немного за часок до гибели. Кругом открытое море. От врага не убежать, и не спрятаться. До темноты еще очень неблизко, а шансов на то, что стомиллиметровый снаряд, пролетев двадцать километров, во что-нибудь попадёт, совсем мало. Да и долетит ли?
Команды, сигналы, дивизион дружно поворачивается к неприятелю кормой, выстраивая чёткую линию. Какая-то верёвка перелетает с борта на борт и, наконец, натягивается между наблюдательными площадками максимально отстоящих друг от друга кораблей.
— На таких дистанциях дальномерная база должна быть солидной, — комментирует Муля. Гошка ни во что не вмешивается. Сообщаются углы, трещат арифмометры, данные для стрельбы на грифельных досках повёрнуты в сторону ведомых… И от палубы отрывается конец ферменной конструкции.
Упёршись в него взглядом, Гошка понимает, что гибнуть сегодня он, возможно, не станет. Трёхсотмиллиметровая пушка с составным стволом приподнимается канатами, переброшенными через блоки, закреплённые на кормовых арках. Угол горизонтального наведения градусов десять, не более. Само чудовищное орудие в ажурной ферменной обвязке выглядит неестественно длинным.
Залп. Такое впечатление, что корабль получил полновесного пендаля. Проходят секунды, много секунд, и вокруг головного дредноута взмётываются фонтанчики. На таком расстоянии разглядеть что-либо толком не удаётся.
Снова многоголосица перечисления цифровых значений, команды, сигналы, залп. И фонтанчики. Все четыре уродливых броненосца притворившись береговой батареей, продолжают свою работу с ритмичностью парового молота. А Гошка думает о неприятельских крейсерах сопровождения. Где-то ведь должна быть группа. Ага, сигнальщик докладывает о том, что левее несколько летающих объектов…
Приникнув к окулярам бинокля, командор видит как семёрка крошечных бипланов, стремительно снижаясь, исчезает за линией горизонта. Нет, двойное крыло самолётов с такого расстояния не разглядеть. Важно, что их именно семь. И нет сомнений, что в кабине одного из них сейчас Трос. А тут очередной залп. И по ушам бьет, и решетчатая башня надстройки взбрыкивает под ногами. Впрочем, продольная качка затихает быстро. Бриттские дредноуты начинают маневр. Их сигнальщики, в лучшем случае, видят сейчас только площадки на вершинах чудовищных по своей безобразности надстроек броненосцев береговой обороны.
Неприятель меняет курс. Стрельба прерывается. Пауза. И снова залп. Это артиллерийский офицер дожидался момента, когда неприятель покажет наибольшее сечение — повернётся бортом. А ведь всего один всплеск виден. Это сразу три попадания во второй корабль кильватерной колонны.
Снова залп. На этот раз доклад только об одном попадании. А ведь бритты ворочают последовательно, что для имперских комендоров и означает последовательную смену цели. Залп. Вообще даже не плеснуло. Нет, так не бывает. С такой дистанции уложить в цель все до одного снаряда невозможно. Залп. Залп. Залп. Дробь.
— Отогнали супостата маленько, — улыбается Муля. — Мы ведь со стрельб возвращаемся, так что в погребах негусто. Надо к Мячику бежать, пополняться.
Гошка кивает. Все дружно делают вид, что он тут главный, хотя его воздействие на ситуацию было нулевым. И гидроплан сбрасывает вымпел на палубу.
Выяснилось, что Трос уже загнал под воду оба обнаруженных гидропланом лёгких крейсера. За два года мастерство пилотов было отточено с учётом опыта единственной проведённой ими атаки на транспорты нидеров. По паре торпед в каждый борт, с подлетающих на бреющем полёте четырёх торпедоносцев в момент, когда три других пытаются одновременно с трёх сторон зайти на бомбометание, это абсолютно не по-силам артиллеристам, привыкшим к отражению нападения кораблей, которые меняют положение в пространстве по другим правилам. Конечно, данный сценарий не единственный отрепетированный парнями, но тут он сработал два раза подряд.
А вот теперь в кабинете капитана порта Надувного Мячика собрался штаб обороны Гивейных Островов. Самым неприятным открытием для Гошки оказался тот факт, что он тут — старший по званию. Дивизион обветшавших от древности броненосцев с чудовищными орудиями, три сторожевика береговой обороны, не объединённых единым командованием, и авиационное соединение, вынужденное сесть на пляже, поскольку после утопления второго бриттского крейсера горючего до дому им не хватало. Остатки скипидара слили в баки одного самолёта, который с корзинкой вымпелов немедленно помчался уведомлять
