Бесплатно для них только койка в больнице, да жидкий суп или каша три раза в день. Ну, и дешевый гроб в самом конце пути.
– Отчасти это верно.
Но тетя Маша покачала головой.
– Не волен человек над своей судьбой. Никакие врачи не помогут, если человек умереть должен. И наоборот, если судьба ему выжить, то он назло всем это сделает.
Подруги не могли с ней полностью согласиться. Одно дело, когда тяжелобольного человека пичкают совсем не нужными или даже вредными в его состоянии дешевенькими витаминками, а другое, когда грамотные хирурги делают дорогостоящую операцию, а потом поддерживают его стабильное состояние с помощью эффективных и потому опять же дорогостоящих медикаментов.
Они так и сказали тете Маше, но она в ответ воскликнула:
– Да что это за жизнь у бедняги такая будет? Все время на таблетках! Все время под присмотром врачей. Это уже не жизнь получается, а сплошное мучение. Чем так жить, лучше в свое время лечь и мирно умереть! Да и на месте одной болячки неизбежно появится другая. Если срок человеку начертан и уже пришел, то конец все равно будет один.
– Но баба Наташа хотела жить!
– Это Пашка хотел, чтобы она жила, а сама баба Наташа давно устала от жизни. Умереть она хотела, а не жить. Единственное, что держало ее в этом мире, это ее любовь к внуку. Любовь и жалость. Жалела она своего Пашку, мечтала о лучшей для него доле. А не стало Пашки, и жить ей незачем стало.
– И все равно это не объясняет, зачем она так резво помчалась в Черный лес! – упрямо возразила Кира. – Если она боялась и ненавидела старика Морозова, то уж как-нибудь обошлась бы без трогательного прощания с ним и его призраком!
– Да, кто-то ее вынудил пойти в Черный лес.
– И кто?
– Не знаю. Надо искать.
И подруги стали искать. Они не верили, чтобы в таком маленьком поселке, как Морозовск, не нашлось свидетеля, который бы сказал им, кто вынудил бабу Наташу на ее отчаянный марш-бросок, закончившийся для нее столь трагически.
Истина открылась сыщицам с неожиданной стороны. К ним пришла зареванная Соня, с которой девушки разговаривали только вчера утром и на повышенных тонах. В связи с этим еще более неожиданным прозвучало ее признание:
– Андрей совсем меня разлюбил.
Услышав это неожиданное заявление, подруги переглянулись. Ну, допустим, они никогда и не верили в то, что Андрей хоть капельку, хоть капелюшечку любит Соню. Но он исправно делал вид, что она для него свет в окошке. И хотя временами срывался, общее впечатление было именно таким, что Соню он любит без памяти. И что же произошло теперь?
– Теперь он домой вообще не приходит! И со мной не разговаривает. Думаете, почему я так на вас набросилась? Все из-за него! Из-за Андрея. Из-за его ужасного ко мне отношения.
– Погоди, а твоя мама сказала, что наоборот, Андрей от тебя ни на шаг не отлипает.
– Так это я ее обманываю. Андрей уйдет, а я тоже из дома шмыг! Вот мама и думает, что мы с ним вместе где-то гуляем.
– А на самом деле ты понятия не имеешь, где он бывает?
– Вот именно! А когда и появляется у тетки Ани, больше ко мне не подходит. Слова ласкового не скажет! Поцелуя, и того от него не дождешься! С тех пор, как мы вернулись из путешествия за кладом, он все время такой. Он меня разлюбил!
Брось, Сонечка! Да и не любил он тебя никогда!
Эти слова вертелись на языках у подруг, но они промолчали. К чему расстраивать Соню еще больше? Все равно это делу не поможет. Сонин характер это признание не исправит и поведения Андрея не смягчит.
– И знаете, где он теперь свое время проводит? – между тем спросила у подруг Соня. – В Черном лесу!
– Где?!
– Да, да! В этом жутком и мрачном месте! И не боится, что его шаровые молнии убьют. А они там только так и летают! И вот ведь странно, летать-то летают, а горелых деревьев и нету ни одного!
Действительно, это было странно.
Но вот только тетя Маша, похоже, совсем не удивилась признанию Сони.
– Значит, говоришь, Андрей твой в Черный лес повадился?
– Да. И молнии его не пугают!
Тетя Маша снова выслушала признание Сони с самым невозмутимым видом. Да и чего ей было удивляться-то? Чай, она в этом Черном лесу каждую тропочку исходила не по одному разу! Знала, что там и как. Знала и про молнии, и про избушку старика Морозова, в которой тот доживал свои последние дни. И как казалось подругам, знала еще многое об этом странном месте. Знала, но пока что молчала.
– А что же он там делает? – спросила Кира.
– Как что? Копает он. Совсем помешался. С металлоискателем то в одном месте походит, то в другом. И всякий раз в ином месте роет. Я уж ему сказала, что нельзя так делать, надо искать систематически. Разбить лес на сектора, сектора разбить на квадраты и по одному квадрату в день искать. Но он меня даже не слушает! Прочь прогнал!
И тут снова обрела дар речи тетя Маша, которая до сей поры сидела молча.
– Выходит, ты тоже в Черный лес ходила, девочка?
– Ходила, – всхлипнула Соня. – Хоть и страшно, но ходила.
– Ох, жалко мне тебя! Не стоит Андрей таких жертв! Помяни мое слово, не найти ему сокровища старика!
– Да я же его не из-за сокровища полюбила! Он мне сам по себе уже сокровище!
– Но у Андрея на уме лишь клад, – грустно покачала головой тетя Маша. – И мой тебе совет: забудь про него. Скоро этот человек совсем исчезнет из твоей жизни. Для тебя же будет лучше, если ты забудешь о нем побыстрее.
Соня еще немножко поплакала, а потом подняла голову и сказала:
– Да я ведь к вам не из-за этого пришла. Посоветоваться мне с вами нужно. В милицию я идти не хочу, я ведь не стукачка! Но посоветоваться должна!
– Что случилось?
– Следила я за Андреем, – призналась Соня. – Видела, как он в то утро возле дома бабы Наташи отирался. Сначала под окошком стоял, о чем-то с ней разговаривал, а потом что-то такое ей сказал, отчего баба Наташа креститься начала. И икону ему в окно высунула!
– Какую икону?
– Ну, ту самую, – покраснела Соня, – которую он у ее внука забрал. Ту, что вы у меня из вещей вытащили! Обгорелую, про которую теперь все в поселке говорят, что она плачет, и даже церковное руководство пригласить хотят.
– Баба Наташа этой иконе большое значение придавала, – снова подала голос тетя Маша. – Чудотворной ее считала. Спасительницей и покровительницей всего Морозовска. Защитой от темных сил, которые призвал в эти края старик Морозов.
– Да знаю я! – отмахнулась Соня. – Не в иконе дело! Не верю я во всякие такие штуки! И Андрей только засмеялся, когда бабка ему иконой грозить стала. А потом он еще ей что-то такое сказал и убежал. А баба Наташа из дома вышла и за ним помчалась.
– Помчалась? Больная старуха?
– То есть не помчалась, конечно, но очень быстро пошла. Например, я даже и не думала, что старуха такую скорость развить сумеет. С палкой ковыляла, а в Черный лес все равно танком перла! И лицо у нее было такое… такое… разгневанное и одновременно дико несчастное. Мне ее даже жаль стало.
– А Андрей?
– Что?
