почти полчаса, он своей бдительности не потерял. И газовый баллончик не спрятал. Выйдя от Петра Алексеевича, подруги переглянулись.
– Что за олух? – вслух спросила Инна. – Ничего не знает, ничего не помнит. Кролик, а не мужчина. Я бы тоже за такого замуж не пошла.
– Может быть, он просто не хочет трясти грязным бельем Анны Родионовны перед посторонними, то есть перед нами? – предположила Юля. – Охраняет, так сказать, доброе имя умершей подруги.
– Но ты заметила, что он не был огорошен ее смертью? – спросила у Юльки Инна. – Это странно, да?
– Но он же ведь знал о смерти Анны Родионовны, – возразила Юля. – От Варвары.
– Знал, ну и что? – возмутилась Инна. – Он все равно должен быть убит горем. Или хотя бы выглядеть огорошенным, что близкий ему человек отправился в мир иной. И знаешь, если бы не тот факт, что Петр Алексеевич решительно не походит на ту сутулую фигуру, которая была в доме прошлой ночью, я бы его заподозрила.
– В чем?
– Ну, по крайней мере в том, что он от кого-то уже слышал о смерти Анны Родионовны, – сказала Инна. – Помимо Варвары, разумеется.
– Да нет, – подумав, сказала Юля. – Мы ведь сами не дали ему опомниться. Сразу же набросились на беднягу с этой Лидой. Вот он и смутился.
– Но все равно, он называет себя другом Анны Родионовны, а даже не пожелал взглянуть на нее в последний раз. И не поинтересовался, когда состоятся похороны.
Юля молча пожала плечами, отказываясь комментировать поведение Петра Алексеевича.
– Мы с тобой видели двух друзей Анны Родионовны, – сказала Инна. – Остался третий. Поедем сегодня к нему без предупреждения или...
Но договорить она не успела. Потому что в этот момент из своего парадного выскочил Петр Алексеевич. Не замечая подруг, стоящих несколько в стороне и к тому же за какой-то будочкой, он помчался прочь от своего дома. Несмотря на хромоту, двигался он очень резво.
– За ним! – скомандовала Инна.
Стараясь не привлечь к себе внимания, подруги последовали по пятам за спешащим куда-то Петром Алексеевичем.
– Куда это он намылился в такое позднее время? – запыхавшись, спросила Инна. – И как чешет! Возраст и нога ему не помеха. Не угонишься!
Петр Алексеевич и в самом деле куда-то очень торопился. Его короткие ножки и красивая трость, на которую он опирался, мелькали так быстро, словно лопасти вертолета. Выбежав на улицу, ловить машину или ждать общественный транспорт Петр Алексеевич не стал. И подруги решили, что цель его где-то неподалеку. Так оно и оказалось. Петр Алексеевич все в том же темпе добежал до охраняемой стоянки автомобилей и кинулся к белой «Ниве».
– Ай! – воскликнула Юля, когда машина с сидящим за рулем Петром Алексеевичем тронулась с места. – Уйдет! Уедет!
И подруги заметались в поисках свободной машины, на которой могли бы продолжить погоню. Увы, в одиннадцатом часу вечера в той части Мирного, куда они попали, попуток не наблюдалось. И Петр Алексеевич без малейших усилий скрылся из виду на своей «Ниве».
– Упустили! – в сердцах произнесла Инна, глядя вслед машине, которая уже превратилась в маленькое белое пятнышко. – Что теперь делать?
– То же самое, что и собирались, – сказала Юля. – Поедем навестим третьего друга Анны Родионовны.
Адрес третьего друга – Виктора Геннадьевича Расторопова – у подруг был. Они нашли его там же, в записной книжке. А вот его домашнего телефона они не нашли. Был там какой-то номер, но, по всей видимости, номер сотовой связи. Подруги уже пробовали звонить по нему, но там неизменно отвечали, что абонент временно недоступен. Просили перезвонить попозже.
Пройдя добрых пятьсот метров от автостоянки, подруги наконец остановили грузовую машину, водитель которой согласился подбросить их по нужному адресу.
– Все равно по дороге, – сообщил он девушкам. – Так что повезло вам.
Они тоже так считали. Особенно же утвердились в своем мнении, когда, подойдя к дому Виктора Геннадьевича, увидели возле подъезда оставленную хозяином белую «Ниву» со знакомыми им номерами.
– Вот куда Петр Алексеевич так торопился! – воскликнула Инна.
– Интересно бы послушать, о чем старые друзья Анны Родионовны совещаются, – согласилась с ней Юля.
Войдя в подъезд, подруги убедились, что квартира Виктора Геннадьевича находится на первом этаже. Но всеми окнами выходит на другую сторону дома. Во двор. Это их немного обнадежило. Обойдя дом, подруги оказались в небольшом садике. Среди деревьев находилась детская площадка, которая в это позднее время была совершенно пуста. Как и сам дворик. По другую его сторону находилась какая-то не то свалка, не то гаражи. Во всяком случае, с той стороны тоже любопытных глаз не наблюдалось.
Отсчитав от угла дома нужное количество окон, подруги остановились и стали прислушиваться. Из-за того, что погода весь сегодняшний день простояла жаркая и вечер тоже выдался на редкость душным, окна во многих квартирах были открыты. В их числе – и окно Виктора Геннадьевича. Подруги нашли его, услышав знакомый им басок Петра Алексеевича.
– Я тебе не верю! – возмущенно кричал тот. – Ты по своей привычке наговариваешь на людей!
– Хочешь верь, а хочешь – нет, только от этого ничего не изменится, – произнес в ответ голос, по всей видимости, принадлежащий хозяину квартиры. – Я был вчера вечером у Ани дома. Она была взволнована, но отлично себя чувствовала. И умирать не собиралась.
– А что ты у нее делал? – подозрительно осведомился Петр Алексеевич.
– Только не нужно ревновать! – рассердился второй голос. – Она позвонила мне на трубку и попросила прийти. Сказала, что это очень срочно.
– И ты, конечно, обрадовался?
– Не обрадовался, а встревожился, – сурово поправил голос. – У Ани был очень взволнованный голос. Я не часто слышал у нее такие интонации. Честно говоря, я вообще до вчерашнего вечера не думал, что Аню может что-то взволновать до такой степени, чтобы в ее голосе слышались слезы.
– Аня плакала? – снова перебил собеседника Петр Алексеевич.
– Не плакала, но была близка к тому, – сказал Виктор Геннадьевич. – Конечно, я примчался к ней, несмотря на позднее время. И Аня...
Но тут, как на зло, в квартире на втором этаже какие-то люди врубили «Блестящих» на полную громкость. А так как колонки были мощные, то девичьи голоса заглушили все остальные звуки в округе.
– О, черт! – прорычала Инна. – На самом интересном месте!
– Так обычно и бывает, – философски заметила Юля, с грустью глядя на окно Виктора Геннадьевича, из которого теперь невозможно было услышать ни одного слова.
– Юля, ты сходи к этим придуркам, которые среди ночи музыкой соседей пытают, а я останусь здесь. Как только музыку выключат, я, может быть, услышу еще что-нибудь из разговора.
– А как я найду квартиру? – растерялась Юля.
– Ты услышишь! – заверила ее Инна.
– А что я им скажу?
– Ну, припугнешь милицией, и все! – сказала Инна. – В общем, говори с ними, о чем хочешь. Но помни, твоя цель – хотя бы на несколько минут вырубить эту шарманку.
Юля вздохнула и помчалась выполнять задание. Нужную квартиру ей удалось найти без труда. Возле нее уже скопилось несколько пожилых и не очень теток, которые возмущенно барабанили в дверь.
– Безобразие! – гомонили женщины. – Опять Женька врубил свою бандуру! Оглохнуть можно!
– Каждый раз одно и то же. Как придет со смены, музыку врубит на всю громкость, а сам в ванну мыться идет. Ему-то через воду плохо слышно, а весь дом на ушах стоит.
– Стучите, стучите! Должен же он открыть.
Юля присоединилась к женщинам. И в результате минут через десять неизвестный Женька уменьшил громкость своего музыкального ящика. Дверь разгневанным соседкам он так и не открыл, так что понемногу все они разошлись. Юлька тоже спустилась вниз к Инне. Увидев Юлю, Инна прижала палец к губам, призывая к молчанию. Но уже через минуту Инна с досадой передернула плечами и сказала:
– Ничего больше не слышно. Должно быть, ушли в прихожую.
– Но хоть что- нибудь тебе удалось еще услышать? – спросила у нее Юля.
– Угу, – кивнула Инна. – Самый конец. Когда музыка стихла, этот Петр Алексеевич как раз визжал: «Не смей говорить, что Аню убили!»
– О боже! – выдохнула Юлька.
– А этот Виктор Геннадьевич сказал в ответ, что не намерен оставить смерть Анны Родионовны безнаказанной. И что он добьется вскрытия с целью установления действительной причины смерти. И на это Петр Алексеевич, который, похоже, действительно успел плотно пообщаться с Варварой, сказал, что сын Анны Родионовны против вскрытия, и делать его не будут. Но этот Виктор Геннадьевич, судя по всему, большая шишка в местной силовой организации, сказал, что это уж его забота, чтобы вскрытие было проведено. А на чувства Виталия ему плевать.
– А где эти двое сейчас? – спросила у подруги Юля.
– Куда-то ушли, – сказала Инна и неожиданно бросилась бежать к углу дома.
Юля кинулась за ней. И девушки успели как раз вовремя, чтобы увидеть, как Петр Алексеевич садится в свою машину. А следом за ним туда же забирается высокий сутуловатый мужчина. С седой головой и широкими плечами.
– Он! – ахнула Инна. – Точно он. Тот самый, который ночью к Анне Родионовне приходил. Фигура его. Теперь я его точно узнала! Даже если бы не подслушала их разговор, то все равно бы узнала!
– Так, но по крайней мере мы теперь знаем, что это не он убил Анну Родионовну, – сказала Юля. – Потому что иначе не стал бы настаивать на вскрытии.
Домой подруги вернулись в растрепанных чувствах. Звонить ювелиру, конечно, было уже поздно. Да и вообще что-либо делать – поздно. К счастью, хозяева уже спали. А дверь подругам открыла полусонная Лида, которую
