масло, а потом сверху него отличный голландский гусиный паштет из красивой золотистой баночки, Света продолжала говорить, не умолкая ни на минуту.
Было видно, что девушке пришлось несладко за эти дни, когда ее пусть и чуточку мрачноватой и скучной жизни пришел в одночасье конец. А дом наводнили незнакомые и малоприятные ей люди. Не перестала Света делиться своими переживаниями даже после того, как набила полный рот хлебом и паштетом. Теперь слова вылетали из нее разве что чуточку поглуше.
– Вы же не представляете, какие они все сволочи! – азартно говорила Света, намазывая очередной бутерброд и придвигая его подругам. – Настоящие сволочи! А хуже всех этот Тимофей Сафронович!
– Брат Олега Сафроновича? – уточнила у нее Кира.
– Точно, – кивнула головой Света. – Но вот уж мерзкий тип! Строит из себя бог весь какого богатея! Весь на понтах! А сам сюда на похороны брата пешком пришел! Да! Да! Ни машины у него не было, ничего! Повезло ему еще, что Машка – добрая душа, все вещи своего покойного мужа ему отдала. Ну, то есть не отдала. Просто ей все равно было. Она ничего вокруг себя не замечала. Так что он их сам взял. И в них и оделся! Представляете, после покойника?
– Фу! – сморщилась Кира.
– Вот именно! – воскликнула Света. – Совсем голодранец! Но видели бы вы, как он себя ведет! Словно хозяин всего этого! – И она сделала рукой широкий жест, демонстрирующий размеры богатства покойного своего хозяина. – Да Олег Сафронович, будь он жив, брата бы к себе в дом и на порог не пустил! – Света совсем разошлась. – Он если о нем и говорил, то только ругался! Дескать, вор он, подлец и ничтожный человек! И если я раньше сомневалась, то теперь и сама могу сказать: точно! Ничтожество полнейшее!
И умяв очередной бутерброд, Света продолжила с еще большим возмущением:
– Да одна его вечно потеющая физиономия чего стоит! С него так и течет! А уж руки! Как ко мне свои клешни протянет, так меня прямо в дрожь от гадливости кидает. А ведь я человек совсем даже и не брезгливый. Всякое в жизни повидала!
Кира кивнула. Про брата Олега Сафроновича ей теперь было более или менее понятно. Но оставалось еще четверо его родственников.
– Кто они такие?
И Света принялась добросовестно перечислять.
– Во-первых, мамаша Олега Сафроновича собственной персоной. Та еще фифа! Ума не приложу, как ей удалось воспитать такого хорошего старшего сына. Младший у нее откровенный урод получился. Ну, весь в нее! Такое же ничтожество!
– Почему?
– Да потому что Виолетта эта Викторовна ни одного дня в своей жизни не работала! Троих детей от разных мужиков нагуляла. Отцов своих дети и не знали. Отчество всем им от их деда досталось. Но только отчество. Дед этих детей своей дочурки знать не желал. И никогда их своими внуками не считал. И не вырасти Олег Сафронович таким деловым и не разбогатей, гнить бы сейчас Виолетте Викторовне где-нибудь на помойке или в ночлежке! Во всяком случае, туда ей с ее распутной жизнью была на старости лет прямая дорога.
– Это уже двое, – заключила Леся, подумав про себя, что стоит все же поближе приглядеться к этим двоим.
Похоже, они были самыми главными претендентами на наследство. Мать и родной сын. Недаром же прямолинейная Света начала перечень родни именно с них.
– Остальные все сошки помельче, – словно прочитав ее мысли, сказала Света. – Так сказать, не самая близкая родня. Витя – двоюродный брат. Вроде бы совсем неплохой человек. Хотя я о нем никогда от Олега Сафроновича не слышала. Это уж Виолетта Викторовна привезла Виктора в наш дом и долго тут объясняла, кем он приходится.
– И ты поняла?
– Я – нет, – откровенно призналась Света. – Я уже на пятой минуте объяснений запуталась во всех этих троюродных тетях, двоюродных дядях и их отпрысках. А уж именами Виолетта так и сыпала! Но другие вроде бы родство Виктора с ними признали. А Маше было ни до чего.
И прожевав последний кусок батона, Света с сожалением оглядела опустевший стол и добавила:
– Но кем бы Виктор Олегу Сафроновичу ни приходился, тоже не совсем понятно, чего он тут второй месяц торчит! На работу ему, что ли, не нужно?
Из дальнейшей беседы со служанкой выяснилось, что смерть хозяина дома произошла полтора месяца назад. И если до сорокового дня Света еще мирилась с нашествием родни, то после этого срока открыто предложила Маше, чтобы та гнала их всех прочь, как говорится, поганой метлой. Но Маша, выпавшая после смерти мужа из окружающей действительности, лишь трясла головой. И ничего не говорила.
– Ну, а эти, видя такое дело, и радехоньки остаться, – вздохнув, произнесла Света. – Витя еще туда-сюда. Вроде бы он архитектор, или писатель, или историк, не знаю. Только не везет ему. Никому его проекты и исследования не нравятся. Вечно без работы сидит. Это я знаю точно. А вот еще парочка – те личности и вовсе подозрительные.
Подозрительными личностями Света именовала супружескую чету – Глеба и Оксану. Оксана приходилась Олегу Сафроновичу племянницей.
– Подожди? – перебила ее Кира. – Выходит, она дочь этого Тимофея?
– Вовсе нет, – покачала головой Света. – У того детей совсем нет. Во всяком случае, он о них никогда не упоминает. Может, где и наплодил. Хотя не представляю, какая женщина от такого гада захочет иметь ребенка. А так он холостяк.
– Хорошо, а кто же тогда Оксана? Племянница – это ведь дочь сестры или брата!
– Был у Олега Сафроновича еще один брат, – сказала Света. – Только тот уже лет двадцать как умер. После него Оксана и осталась. Она у бабушки воспитывалась.
– У Виолетты Викторовны?
– Опять не угадали! – хмыкнула Света. – У другой своей бабушки. По материнской линии. Ха! Стала бы Виолетта кого-то воспитывать, пусть даже и внучку! Ее и на собственных сыновей не хватало. А вы говорите, внучку!
Короче говоря, в этих весьма запутанных родственных отношениях без ста граммов не разберешься. Услышав про сто граммов, Света с готовностью извлекла почему-то из духовки газовой плиты непочатую бутылку джина и предложила от души помянуть Олега Сафроновича еще разок.
– Так сказать, для пущей верности, – произнесла она, – чтобы знать, что хороший человек попадет точно в рай.
Но этому ее благому намерению не суждено было осуществиться. Во всяком случае, не в этот раз.
Потому что, стоило ей потянуться за стаканами, как с улицы раздался шум подъезжающей машины. И сердитые человеческие голоса. Насколько могли слышать подруги, мужские и женские.
– О! – оживилась Света, моментально забыв про выпивку. – Сейчас сами все святое семейство и увидите! Во всей его красе!
Глава шестая
Она угадала. Посмотреть было на что! Вышедшие во двор подруги просто глазам своим не верили. Шедшие впереди всех двое довольно высоких мужчин с длинными руками и такими же длинными голенастыми ногами были с головы до пят вымазаны какой-то зеленовато-коричневой грязью. И вокруг них распространялся такой гнилостный дух, что сразу становилось ясно: купались они не где-нибудь, а в болотной трясине. Издалека мужчины казались однояйцевыми близнецами, выбравшимися из одной пробирки.
– Наверное, эти грязнули и есть Тимофей и Виктор, – прошептала Леся.
– Почему? – удивилась Кира.
– Они же все родственники, – пояснила ей подруга. – А Глеб в этой семье чужой. Он всего лишь муж Оксаны.
Но Леся ошиблась. Один из возглавлявших шествие мужчин действительно оказался Тимофеем, а вот второй, такой же долговязый и тощий, но помоложе лет на десять, был Глебом. Во всяком случае, так к нему обращалась миловидная миниатюрная блондиночка, семенящая на полшага позади мужчин и озабоченно охавшая, когда ее босоножки из золотистой лакированной кожи на высоченных каблуках попадали в очередную ямку.
Одета девушка была своеобразно. То есть для прогулки по центру мегаполиса ее наряд отлично бы подошел. Но здесь, на опушке густого леса, эта снежная блондинка в кремового цвета тунике с золотым поясом в виде сплетенных колец и такими же украшениями на плечах и бедрах казалась чем-то нереальным. Вроде древнегреческой богини, решившей сменить место жительства на Олимпе на более северный регион.
Выражение лица у блондинки было соответствующее ее образу – слегка рассеянное и печальное. Впрочем, увидев на крыльце дома посторонних, она замерла. И забыв про перепачканного тиной, мокрого и грязного мужа, с неожиданным любопытством, жадно уставилась на подруг.
Кира с Лесей уже решили, что сейчас эта небожительница что-то им скажет, но ошиблись.
– Светка! – неожиданно рявкнула из-за ее спины невысокая кряжистая дама весьма преклонного возраста. – Ты кого это в наше отсутствие в дом притащила? Снова твои подружки?
– Да какие подружки? – возмутилась Света. – Я сроду сюда никого не приглашала. Даже если бы и хотела, то как же! Дозовешься, пожалуй, людей в такую-то глухомань! Никто и слышать не хочет, чтобы сюда ехать. Вы вот только примчались, так у вас свой интерес имеется.
– Что-то ты, голубушка, слишком уж, как я погляжу, разболталась, – с раздражением, которое он и не думал скрывать, произнес Тимофей, с отвращением отряхивая с себя болотную тину. – Ты, будь добра, помни свое место!
В ответ Света буркнула что-то невразумительное. Но послушалась. И повернулась, явно собираясь уходить.
– А между прочим, эти девушки вовсе не ко мне приехали! – буркнула она напоследок. – А к вам! Это чтобы вы знали!
– Постой! – едва служанка повернулась, чтобы уйти, остановил ее Тимофей. – Сначала объясни свои слова. Что это за две молодые особы к нам пожаловали?
– Тимоша, я их не знаю, – поспешно произнесла та самая пожилая дама, которая, по всей видимости, и являлась матерью почившего
