— Кто тут чего ест? И без меня? — раздался за спиной густой бас.
— Дорин!
— Так что тут стряслось? Акела, ты что, в одежде купался?
— Погоди, — отмахнулся тот, стягивая мокрые штаны, — сейчас в сухое переоденусь, а то простыну и все дела тогда насмарку пойдут.
Натянув на себя запасную одёжу, он развесил мокрое на кустах и, вернувшись, снова присел у костра. Его всё ещё познабливало, клоня в сон от слабости — воды нахватался порядочно. Гном накинул ему на плечи свой меховой плащ. Полкружки самогона из аварийного запаса вернули Витязя к жизни окончательно. Веки стали тяжёлыми, словно их залили свинцом, по телу разливались волны тепла…
Под эту ненаписанную песню ковёр уже скользил, приближая темнеющие на склоне фигурки. Их уже можно было узнать. Вот кряжистая фигура Толстого, это Барс, а это… Мать честная, гоблин! Акела покосился на гнома с Берендеем — их напряжённо-безразличные лица ничего хорошего не сулили. Похоже, все его разговоры о великой общей цели и «мире-дружбе-жвачке» прошли впустую. 'Суха теория, мой друг…' И как выкручиваться прикажете?
Ковёр-самолёт мягко опустился на землю. Уф-ф, пора ножки резвы поразмять. А заодно и встать так, чтобы между Царём и орком оказаться. Да и Дорин, хоть и согласился вроде в конце-концов с доводами разума, ведь гномы — народ, в общем-то, более прагматичный, хотя и более упрямый. но как он себя поведёт на данном отрезке всей этой истории?
…Царь Берендей вышел из чащи к их биваку в тот же день, как Акела свёл знакомство с русалкой, под вечер. Когда в ходе обсуждения Акела заикнулся о том, что в операции будет участвовать ещё и гоблин, тут-то и началось! Берендей, высокомерно задрав подбородок, поинтересовался, — не шутка ли это? Дорин, не успевший проглотить кусок пирога, долго, побагровев, откашливался, а потом свирепо спросил — не с ума ли они спятили, связаться с поганым орком? Семь потов сошло с Акелы, пока убедил, с грехом пополам, что времена уже стали меняться. Язык смозолил, напоминая, что отношения уже иные, что всё устоявшееся уже трещит по швам и шатается.
Гнома, более или менее, убедило, что Уррак, рискуя своей жизнью, спас Славку от верной гибели. Толстого Дорин уважал за силу и деловитую хозяйственность. Хотя он и крутил с сомнением головой, но Акеле не верить не мог. Царь, оставшись в одиночестве, хотя и под сочувственным взглядом лесовика, высокомерно объявил, что ради дружбы готов терпеть присутствие орка, но не более того. Как говорится, спасибо и на этом.
Но сейчас, глядя на их окаменевшие лица, Акелу вновь стали терзать нешуточные сомнения. А что делать прикажете? Назвался груздем…. Впрочем, пока что друзья держали данное слово. Уррака они подчёркнуто игнорировали. К чести его сказать, он к этому отнёсся совершенно индифферентно — сидел по-турецки чуть в стороне, положив на колени огромную секиру, и глядел на всё происходящее с абсолютно отсутствующим видом.
Наскоро обменялись новостями — ничего особенного за время расставания не произошло. Кроме, разве что, инцидента с русалкой. Но тут уж Соловей, дав волю своему красноречию, в красках и лицах рассказал, как Борисыч, влюбившись в прекрасную наяду, кинулся за ней в пучину, соблазняя пирожком. Но, как только обнаружил, что ниже пупка только чешуя и больше ни… ну, ничего, в общем, интересного, сразу остыл. Как наяда, запав со страшной силой на неотразимые рыжие усы, попыталась удержать его, но куда там…. Свернул головёнку бедной мавке, соблазнитель коварный.
Мужики подыхали с хохоту, смеялся даже сдержанный Барс. Акела смотрел на всё это безобразие с улыбкой — нужна ребятам разрядка, пусть поржут, с него не убудет. Затягиваясь цыгаркой, он уже прикидывал — как строить беседу с Володом. Согласится или упрётся? Или, как все политики, говоря об одном, будет иметь в виду нечто третье? Ладно, поговорим, а там будет видно.
— Господа, нам пора.
— А обедать не будем? — недовольно проворчал Клим.
Гном трепетно и с интересом ожидал ответ.
— К Володу в гости летим. Невежливо выйдет, если к столу пригласят. Что получится, если он 'поляну накроет', а мы на неё будем смотреть, как сытый кот на бумажку от мороженого? — улыбнулся Андрей.
— Уверен, что накроет? — прищурился Соловей.
— Надо считаться с такой возможностью, — серьёзно отозвался Акела.
— И на случай неласковой встречи, — резюмировал Барс, — лучше иметь пустые кишки.
— Ну, хрен с вами, уговорили, — буркнул Толстый, — но если этот бандюган поляну не накроет…
— …то, так и быть, твои похороны за наш счёт, — под общий смех заключил Акела.
Компания, за исключением Финогеныча и Уррака, погрузилась на ковёр. Гоблину было дано задание найти своего отца и поговорить с ним.
Примерное направление было известно и ковёр, набрав высоту, нёсся, рассекая воздух. Маг, изготовивший его, был явно не из слабых. Как уже неоднократно замечалось, скорость на нём практически не ощущалась. Лёгкий ветерок лишь овевал лица, сильного холода не чувствовалось. Акела вспомнил рыжеусого 'херра Капута', хмыкнул про себя — это было явно не его изделие.
Размышляя, он не забывал зорко наблюдать за окрестностями. Хватит им одного приключения со змеем. Дракон — это противник серьёзный, недосуг им силами меряться. Да, не дай Бог, ещё какие-нибудь воздушные агрессоры вдруг обнаружатся. Совершенно непредсказуемый мир. Но горизонт был девственно пуст, лишь несколько припозднившихся утиных стай, с характерным свистом рассекали крыльями воздух, спеша к знакомым водоёмам.
На втором часу полёта, когда все, умученные бездельем, беззастенчиво дрыхли, Акела похлопал Соловья по плечу.
— Что? — повернулся к нему Василий.
Витязь указал на реку, появившуюся в поле зрения.
— Приземляйся в лесу на той стороне.
'Водитель кобылы' кивнул и ковёр начал пологое снижение, заставив сонную компанию встрепенуться. В лесочке Соловей уже привычно сложил его и упихал в свой заплечный «сидор». Став пилотом, он святым своим долгом почитал лично таскать вверенное ему транспортное средство.
Минут через пять они вышли на знакомую лесную дорогу. Именно по ней Акела с Барсом совсем недавно сопровождали Жилу со Смышлёной. Как там сейчас Малыш, интересно?
Весь их встретила настороженным безлюдьем, мелькали в оконцах любопытные лица, но во дворы никто не выходил. Даже собаки, прежде встречавшие путников звонким лаем, запропали, на пропылённой улице никакого движения. Словно здесь мор прошёл. Странно и наводит на тревожные мысли.
Трактир 'Поющая птица' стоял на прежнем месте, только не было слышно бардовской песни бесшабашного Лутони. Да и в самом трактире было, на удивление, пусто. Невозмутимый хозяин всё так же стоял за стойкой. Ни один мускул не дрогнул на его лице при появлении путников. Та же самая девица в замызганном фартуке подошла принять заказ. Пока она, не торопясь, удалялась на кухню, Акела встал и, подойдя к стойке, тоже облокотился на неё, только с другой стороны.
— Здравствуй, хозяин.
— И тебе не хворать.
— Были мы тут недавно, купца с дочкой сопровождали.
— Всех не упомнишь, — равнодушно ответил трактирщик, хотя, Акела поклясться был готов, что тот его узнал.
— Парень тут так славно песни пел, — не замечая демонстративного отчуждения собеседника, продолжал Акела.
— Отпелся парень, — равнодушно ответил тот.
