На сиреневом небе уже зажглись первые звёзды, когда они приземлились неподалёку от дома Любославы. На осторожный стук в окошко щеколда звякнула и на крылечко, простоволосая, в домашнем сарафане с накинутым на плечи платком, вышла встречать хозяйка.
— Что-то мой благоверный зачастил ко мне, к чему бы это? — засмеялась женщина, обнимая Волода.
— Чайку спроворишь, Любушка?
— Горячий. Садитесь за стол, мужики. Что вас на разбой потянуло-то?
Друзья растерянно переглянулись и дружно расхохотались. В самом деле, привыкла за годы быть женой атамана знаменитой шайки — последние-то новости откуда ей в этом медвежьем углу знать?
— Что гогочете? — смутилась хозяйка, — сказала чего не так? Ну, не серчайте, на вас же не написано.
Волод подошёл к жене и обнял её за плечи.
— Ты только не волнуйся, Любушка. Бран погиб.
— Да туда ему и дорога, — растерянность Любославы как ветром сдуло.
Ах, как же хороша она была во гневе! Лебяжья шея, гордо поднятая голова увенчанная русыми косами, вспыхнувший на щеках румянец. Глаза прищурились, кулаки уперлись в боки, — ты, богоданный, если ждёшь, что я хоть слезинку пролью, так не дождёшься. Этот ососок поросячий нам обоим всю жизнь поломал. Суди меня как хочешь, только это его боги наказали за подлость.
— Тихо, тихо, — Волод воздел перед собой открытые ладони, как бы защищаясь, — ты выслушай сначала до конца.
— Ну, слушаю, какие ещё новости?
— Знаешь, кто сейчас Великий Кнез?
— Да не знаю и знать не хочу, век бы мне его не видеть, — в сердцах отмахнулась женщина. Тут уже мужики не выдержали и снова засмеялись.
— Муж твой, Любослава, и есть нынешний Великий Кнез, — решил Акела положить конец этому представлению. Забавно, конечно, только надо и про дело вспомнить. Вряд ли кнезинке юной в обществе этих головорезов так же весело.
— Ты? — растерялась Любослава, — Как ты? А?
— Любушка, давай потом об этом. Времени нет. Племянницу нашу, Светланку, «терновники» из терема выкрали.
— Светланку, дочку Брана? Понятно. Что делать думаете?
— Любослава, — снова вмешался Акела, — Ласку помнишь?
— А как же, конечно.
— Она в тереме Кужилы работает. Стражникам стирает, готовит. Нужно её из терема вызвать. Ну, сказать, к примеру, что у неё тётка в деревне занедужила, помирать собралась. Переведаться нам с ней надо, она подсыл наш. Может, Светланку в тереме держат.
— Ну, это-то мне просто. Не такое делала.
— А не сказать ли, что тётка христианка? — вслух подумал Барс.
— Зачем? — не понял Волод.
Акела уловил замысел друга мгновенно.
— Тогда кто-то из «синих» обязательно увяжется с Лаской, чтобы тётку исповедать. Золотая твоя голова, Василич. Мы его самого тут так исповедаем…
— Ну, тогда чего сидим? — женщина сдёрнула с крючка одёжку, — пошли. Негоже как-то Великой Кнезине по городу ночью без свиты ходить, ещё примут за кого не того.
Через полчаса она торопливым шагом уже подходила к воротам терема.
— Чего надо, тётка? — окликнул её молодой стражник.
— Голубчик, как бы мне Ласку повидать, которая вам стирает?
— А пошто она тебе?
— Тётка её соседка мне. Занедужила она, вот и попросила меня за племянницей сбегать. Ну как преставится, всё, какая-никакая родная душа.
— Это да, — согласился парень и крикнул вглубь двора, — Ровдуга, кликни Ласку, тут к ней пришли. Тётка у неё захворала.
— Сейчас, — отозвался мужской голос.
Минут через пять к воротам подошла та самая «кулёма», которая совсем недавно 'искала кухню' в палатах Ставра.
— Ну, артистка — хмыкнул про себя Акела.
Всю сцену они наблюдали с тёмной стороны улицы, стоя под огромным развесистым дубом. Любослава без разговоров подхватила её под локоток и отвела в сторонку. Они о чём-то пошушукались, после чего Ласка вернулась к воротам и обратилась к стражнику.
— А… этот… как, бишь, его? Тятя который…
— Какой тятя? — с беззлобной усмешкой спросил тот.
— Ну… Ага! Христианин который…
— А, отец Афанасий, — сообразил парень, — а на что он тебе сдался?
— Да тётка-то её в Христа верует, — поспешила пояснить Любослава, опасаясь, что Ласкин спектакль затянется надолго. «Кулёма» обрадовано закивала, поддакивая. Ещё минут через пять-семь появился старый знакомый, отец Афанасий.
— Ну, этому исповедаться у Борисыча не привыкать, — шёпотом съязвил Барс. Выслушав Любославу, священник кивнул и, махнув рукой кому-то во дворе, пошёл вместе с женщинами.
Группа неслышно следовала за ними. Дорога прошла без приключений. Едва женщины с «терновником» вошли в домик, мужчины бросились следом. Увидев их, «синий» сначала оторопел, глаза его метнулись, потом правая рука резко дёрнулась и тут же резко дёрнулась Ласка. Кинжал со стуком откатился по полу.
— А мне объяснял, что христиане люди мирные, оружия не носят, крови не проливают, — голос Ласки сочился ядом, священник глядел на неё почти с ужасом. От «кулёмы» не осталось и следа, вид настоящей Ласки в данный момент иного неподготовленного человека мог напугать до полусмерти.
— Христиане, — справедливости ради заметил Акела — действительно люди мирные. По крайней мере лучшие из них, ну, и пастыри, естественно. Правда, к отцу Афанасию это не относится. Если он христианин, то я испанский лётчик Хулио Педро.
Соловей хихикнул, Клим ткнул его кулаком в бок.
— Ладно, шутки в сторону — Акела крепко взял хранящего молчание «синего» под руку, — Василич, вы тут пока покалякайте о делах наших скорбных, а мы с пастырем пойдём исповедаемся, — и втолкнул его в соседнюю комнату. Не тратя времени, сгрёб «терновника» и, развернув лицом к себе, привычно уставился в глаза. Убедившись, что враг доведён до кондиции, начал свой допрос.
— Где содержится кнезинка Светлана?
— На самом верху терема, в покоях, смежных с покоями кнеза.
— С ней всё в порядке, она здорова?
— Здорова, что ей сделается, — пожал плечами отец Афанасий — этот кобель Юлий, правда, собирался с ней жить, но сначала ему помешал начальник стражи…
— Что с ним?
— Да пока ничего, побили и посадили в подвал. Юлий сказал, что сам его допросит. Правда, раньше, чем через сутки, у него до этого дурака руки не дойдут.
— А с этим то что приключилось, с Юлием? — поинтересовался Акела.
— Кто-то подкараулил его на лестнице и хорошо приложил по голове. А, пока он лежал без сознания, злоумышленник бил его по яйцам, — он хихикнул, — так что, как минимум неделю-другую кнезинка ещё может побыть девственницей.
— Ему что, других девок мало?
— Какой же ты бестолковый! Она единственная наследница престола Великого Кнеза. Брана убил какой-то злоумышленник, братец его сгинул уже давно. Муж кнезинки по праву станет Великим Кнезом.
— Брана же убил ваш прелат, отец Иоханн.
