— Вот именно. И нет причин, по которым их могла зажигать покойная леди. Стоп! Я знаю, что вы скажете. Она могла их зажечь. Согласен. Но зачем? Кажется ли это вероятным? Нет, если только это не самоубийство. Впрочем, свечи не были отравлены и никого не могли убить… Господи, это прямая дорога в психушку!
— Напротив, это решает дело, — возразил Г. М.
— Что решает дело?
— Свечи. Теперь я уверен, что иду по правильному следу. Мастерс, на свечах были отпечатки пальцев?
— Нет.
— А где-нибудь были пятна воска вроде пятен на ковре в комнате Констейбла, на чье расположение я обратил ваше внимание?
— Ни одного пятнышка.
— Я и не думал, что они там окажутся, — буркнул Г. М.
— На сей раз убийца был осторожнее.
— Вот как? — Старший инспектор внимательно посмотрел на Г. М. — Значит, убийца все-таки находился в доме в воскресенье вечером? Буду говорить с вами прямо, сэр Генри. Если у вас имеются какие-нибудь идеи насчет того, как это было проделано, как чертов Пенник умудрился находиться одновременно в двух местах или что означают эти чертовы свечи, скажите без обиняков. Я не в настроении для болтовни.
— Я тоже, если на то пошло, — отозвался Г. М. — Черт возьми, Мастерс, вы когда-нибудь чувствовали, что находитесь на краю чего-то, не вполне это видя, но почти… — Он скользнул кулаками по скатерти. — Почти! Это все равно что вспоминать только что виденное во сне — духовный опыт, которого лучше избегать. Ответьте мне еще на один вопрос, и я сообщу вам свою информацию. Вы еще не нашли альбом для вырезок миссис Констейбл?
— Нет.
— А вы его искали?
— Ха! Искали ли мы его? — Мастерс саркастически усмехнулся. — Мы с суперинтендентом и его людьми обшарили буквально каждый дюйм в доме. Альбома там нет. И это меня не удивляет. В конце уик- энда все гости уезжали из дома с чемоданами. В одном из них наверняка был альбом — кто-то стибрил его.
— Вполне возможно, хотя я этому не верю. Я говорил раньше и повторяю теперь: Мина Констейбл спрятала альбом перед тем, как ее убили. Я прочел это на ее лице и готов ставить шляпу против шестипенсовика, что альбом еще в доме.
Старший инспектор собрал все силы, чтобы не взорваться.
— Доктор Сэндерс, вы единственный видели этот альбом. Какого он был размера?
Сэндерс задумался.
— Я бы сказал, около восемнадцати дюймов в высоту, около дюйма в толщину и десять-двенадцать дюймов в ширину.
— Восемнадцать дюймов в высоту, — повторил Мастерс, держа руку на этом расстоянии от пола, — и десять-двенадцать дюймов в ширину. Можно сказать, здоровенный талмуд. И в толстом переплете под кожу. Вы сами сказали, что миссис Констейбл не могла его сжечь. Она вообще не могла его уничтожить, так как не покидала дом. Можете объяснить, где она могла спрятать альбом в доме так, чтобы мы его не нашли?
— Не знаю, сынок. Но я упрям.
— Еще как! По-вашему, альбом содержит секрет того, как был проделан этот фокус-покус?
— Может быть. Что-то вроде того.
— Если так, государство должно купить его и поместить в Британский музей. Во-первых, альбом невидим. Во-вторых, он содержит тайну того, почему две зеленые свечи горят каждый раз во время чьей- нибудь смерти. В-третьих, он показывает, как Пенник мог одновременно находиться в баре сельского отеля и в оранжерее поместья, на расстоянии четырех миль…
— Угу. Признаю, что Пенник — это проблема, хотя, возможно, не такая уж сложная. Когда я видел Пенника…
— Но вы его еще не видели! — прервал его Мастерс. — Он ведь не пожелал встречаться с нами в «Черном лебеде» в воскресенье вечером.
— Видел, — возразил Г. М. Он снял очки, что внезапно превратило его в незнакомца со слезящимися запавшими глазами, потом вернул их на прежнее место. Но мгновение он действительно выглядел стариком. — Я его видел, как и молодой Чейс, при довольно любопытных обстоятельствах. Я не знакомился и не говорил с ним, но я видел его.
— Когда? Где?
— Вчера вечером в Золотом зале отеля «Коринфянин». У меня есть две дочери, чье величайшее удовольствие в жизни — не давать мне спать. Каждым потерянным часом сна я обязан им. После театра они потащили меня на ужин. И в Золотом зале присутствовал Пенник во всем своем блеске, ужиная с Хилари Кин.
Старший инспектор присвистнул.
Со своей стороны, Сэндерс спрашивал себя, сможет ли он когда-нибудь перестать сомневаться в чем-либо или в ком-либо в этом мире. Он не мог расшифровать выражение лица Г. М.
— Ну и что из того? — осведомился Сэндерс, хотя ревность уколола его резко и быстро, как дротик — доску для метания. — Почему бы ей не ужинать е ним? Хотя я сам обедаю с ней вечером, и она об этом не упоминала. Но я не могу себе позволить роскошные заведения вроде «Коринфянина».
— Если бы я знал, что эта молодая леди в сговоре с Пенником… — пробормотал старший инспектор.
Г. М. устало махнул рукой:
— Мастерс, сынок, Пенник не в сговоре ни с кем. Он одинокий волк. Неужели вы не понимаете, куда я клоню? Девушка была там, вся накрашенная и расфуфыренная, как мои две девчонки. Но при этом она была смертельно напугана и наблюдала за Пенником уголком глаза, когда тот всего лишь поднимал руку, чтобы подозвать официанта.
Он сделал паузу.
— Пенник тоже был не слишком счастлив. В помещении полно золота и красного плюша, но оно довольно маленькое и, когда в нем много народу, действует на нервы тем, кто, как Пенник, не выносит замкнутого пространства. Его удерживала только возможность смотреть на девушку. Он влюблен в нее до безумия, и это мне не нравится.
Г. М. взглянул на Сэндерса:
— До сих пор я мало говорил о ваших делах, сынок. То, что вы начинаете испытывать по отношению к дочке Джо Кина, может быть реакцией на недавние события или настоящим чувством. В данный момент это не важно. Важно то, что вам предстоит столкновение с Пенником. Вы об этом думали?
— Нет.
— Тогда подумайте, сынок, — серьезно посоветовал Г. М. — Потому что, как говорил мне Мастерс, однажды…
Он оборвал фразу, сдвинув брови. Хилари Кин во плоти, сопровождаемая Лоренсом Чейсом, только что вошла через вращающиеся двери ресторана. Оба стряхивали воду с плащей. Опустив зонтик. Хилари с тревогой смотрела на улицу. Гроза, которая начала успокаиваться, разыгралась с новой силой. Вспышка молнии осветила солидные здания Уайтхолла, а слабый треск грома присоединился к шуму дождя.
Чейс тряхнул головой, смахивая воду с полей шляпы-котелка.
— Добрый день, — поздоровался он. — Похоже, сегодня пословица «Упомяни о черте, а он тут как тут» оправдывается в полную силу. По крайней мере, я сильно подозреваю, что вы только что обсуждали Хилари или меня. Я прав, как сказал бы Пенник?
Хилари пыталась поддерживать легкомысленную атмосферу. Она и Сэндерс посмотрели друг на друга и тут же отвели взгляд.
— Вы абсолютно правы, — согласился Г. М., подозвав официанта. — Садитесь, оба. Выпейте с нами кофе и выкурите сигару.
