Пенник устало махнул рукой:
— Сэр, мы уже проделывали это раньше. Несколько раз я опасался, что с вами у меня возникнут трудности — а в воскресенье утром в «Черном лебеде» я был почти уверен в этом. Но позвольте мне выступить в роли миротворца. Пожалуйста, не беспокойте меня салонными играми. Это была всего лишь hors-d'?uvre,[29] намеренно приготовленная с целью привлечь внимание…
— Вот именно.
— Могу я спросить, почему вы это сказали?
— Потому что я так думаю, — ответил Сэндерс.
Снаружи сверкнула молния, осветив все малейшие детали — от движения губы до рисунка на ложке. Но Пенник сидел спиной к окну, поэтому Сэндерс не мог видеть его лица. Он жалел об этом, так как не сомневался, что лицо Пенника в этот момент претерпело значительные изменения. Прогремел гром, чьи раскаты быстро утонули в шуме дождя.
— Не понимаю, — спокойно сказал Пенник.
— Я имею в виду чтение мыслей. В воскресенье Мастерс узнал от Лэрри Чейса, что вы выуживали информацию о каждом. С помощью «чтения подсознания» вы могли объяснить многое. Если нас что-то беспокоило, и вы говорили: «Это у вас в подсознании», мы не могли это отрицать. Все, в чем вы нуждались, была информация. С остальным могло справиться развитое дедуктивное мышление в сочетании с тем, что в книге, которую я просматривал вчера вечером, именуется чтением мыслей.
Хилари Кин за спиной Пенника подавала Сэндерсу отчаянные знаки, но он не обращал внимания.
— Так что если вы действительно убили этих двух людей…
— Если я убил их? — повторил Пенник. — Насколько я помню, вы уже говорили нечто подобное. Должен дать вам тот же ответ и сделать предупреждение не пренебрегать благоразумием. Вы бросаете мне вызов, сэр?
Сэндерс поставил кофейную чашку на столик.
— Да, — ответил он.
Глава 16
Казалось сомнительным, что дождь вообще когда-нибудь прекратится. Когда поезд в 17.20 отбыл из Черинг-Кросс, окутанный паром, как чайник, в окна мало что было можно разглядеть. Но вагон был почти пуст, поэтому путешественники втроем получили в полное распоряжение куне первого класса и двое из них расхаживали по нему взад-вперед.
Прошло едва ли пять минут, когда Г. М. проворчал:
— Неужели эта гусеница не может ползти быстрее?
— Возможно, мне следует поговорить с машинистом? — не без сарказма предложил Мастерс. — Дать ему полкроны или еще что-нибудь. К чему такая спешка, сэр? Форуэйз ждал вас вчера, когда вы обещали приехать и не приехали. Почему он не может подождать сегодня?
Г. М. не ответил. Упершись кулаками в бока, он сердито уставился на сидящего напротив доктора Джона Сэндерса.
— Вы молодой осел! — заявил он.
Но Мастерс выглядел довольным.
— Как себя чувствуете, доктор? — весело осведомился он. — Никаких внезапных перебоев в работе сердца или холодного пота? Лично меня это порадовало! Всыпали ему по первое число, когда он был уверен, что вы этого не сделаете.
— По-вашему, это забавно? — буркнул Г. М. — Заткнитесь, Мастерс! А вы, сынок, послушайте меня. Почему вы так поступили?
— Кем Пенник себя вообразил? — отозвался Сэндерс. — Богом, который может сообщать людям, когда они умрут и с кем будут обедать? Его телесила — чушь, и вы это знаете не хуже меня. Ладно. Пускай действует. Посмотрим, что из этого выйдет.
— Хм! — Г. М. почесал подбородок. — Побаиваетесь, сынок?
— Да, немного, — честно ответил Сэндерс.
— Тогда почему вы это сделали?
Почему бы не признать, что причина в Хилари — в ее голубых глазах, ее улыбке, преследующих его даже теперь? Когда речь шла о Хилари, он и Пенник были готовы вцепиться друг другу в горло, как два пса из-за суки. Сравнение было не слишком приятным — тем более в отношении Хилари, — но достаточно верным. Впрочем, в Пеннике тоже не было ничего от preux chevalier.[30] Он без колебаний убил бы его, если бы мог. Сэндерс вспомнил, как Пенник потребовал пальто и шляпу, отвесил поклон и спокойно вышел из ресторана под дождь — судя по его прошлому поведению, это был угрожающий признак.
Сэндерс поднял взгляд.
— А вы не догадываетесь почему?
— Конечно, догадываюсь! — фыркнул Г. М. — Мне недостает не проницательности, а способности помешать людям делать глупости, несмотря на мои недвусмысленные предостережения. Неужели вы не заметили, что Пенник только этого и ждал? А вы бросили ему перчатку и наверняка гордитесь собой. Несмотря на все признаки и предупреждения в последние пять дней…
— Но…
— …вы не могли воспринять их. Зачем, по-вашему, дочка Джо Кина ходила с Пенником на ужин и холила его тщеславие? Чтобы предотвратить то, что произошло сегодня. Чтобы не дать Пеннику причинить вам вред.
Под ними стучали и тарахтели колеса поезда.
— Вы действительно так считаете? — быстро спросил Сэндерс.
— Конечно, сынок! Я это знаю! Неужели вы не понимаете, что Пенник хочет убрать вас с пути? Что он ждал удобного случая показать когти? Вот в чем вся беда. По-своему, Пенник абсолютно честный человек.
Старший инспектор Мастерс издал протестующий звук. Г. М. посмотрел на него:
— Да-да, Мастерс. А если вы еще раз пикнете, я предоставлю вам возможность самому расхлебывать это дело.
— Ну-ну, сэр Генри! Я просто…
— У Пенника есть совесть. Признаю, что временами он бывает крайне неприятным. Я также подозреваю, что у него не все дома и, если кто-нибудь не вправит ему мозги, он свихнется окончательно. Но совесть у него имеется, и она не дает ему покоя насчет Сэндерса. Маленький бесенок твердит: «Прикончи его!» А совесть возражает: «Нет. Если ты так поступишь, то из обычной ревности, и это покажет, что ты не сверхчеловек». Бесенок не унимается: «Это в интересах науки». А совесть отвечает: «Черта с два!» Но теперь вы дали ему предлог, и совесть выброшена за борт. Он сделает вас следующей жертвой, если сможет.
Мастерс казался еще сильнее обеспокоенным.
— Вы действительно думаете, сэр, что он так поступит?
— Если сможет, — повторил Г. М. — Но я не захожу настолько далеко. Могу вас утешить — мне кажется, Сэндерс в безопасности.
— Все это хорошо, сэр, — возразил старший инспектор. — Но вы говорили то же самое о миссис Констейбл, и где она теперь?
— Вы оба — прекрасная пара утешителей, — не без оснований вмешался Сэндерс. — Пара чертовых старых упырей, простите за откровенность. Хотите сразу заказать мне саван или подождете, когда мы вернемся в город?
— Не волнуйтесь, сынок, — успокаивающе произнес Г. М. — С вами все будет в порядке, если вы…
