— Знаю. Если я буду доверять Старику. Отлично — считайте, что мое доверие вам обеспечено. — Он задумался. — До этих событий я всегда полагал, что живу в нормальном упорядоченном мире, где не происходит почти ничего из ряда вон выходящего. Я даже завидовал Map… завидовал людям, которые могут отправиться в плавание в Японию. Фактически ничего не изменилось. Я ем и сплю, как прежде. Обои выглядят так же, и денег у меня не прибавилось. Но я чувствую, что шагнул в новый мир, где может случиться все.
— Мы все это почувствуем, — мрачно отозвался Мастерс, — если вся эта чепуха с телесилой будет продолжаться. Слышали, что говорили на вокзале у газетного киоска и около поезда? Жаль, что мы не успели купить вечернюю газету. Может, нам это удастся на следующей остановке.
Поезд, как по волшебству, остановился, слегка скользнув вперед и назад, как балетный танцор. Мастерс исчез в клубах пара и вернулся с охапкой газет.
Когда поезд тронулся, некоторое время слышалось шуршание бумаги.
— Хм! — заговорил Г. М. — Вавилонскую башню нагромождают на Пизанскую. Светила науки пустились в дискуссии. Профессор Хаксдейн на вопрос корреспондента ответил одним словом: «Вздор!» (Это приведет Пенника в ярость.) С другой стороны, профессор Трипплеттс, теоретически признавая возможность подобного оружия, говорит, что эта идея не нова. (Что разозлит Пенника еще сильнее.) Да, недурно! — Он сердито посмотрел на Сэндерса. — Если бы только вы сидели спокойно и не вмешивались!
Доктор Сэндерс поднял руку:
— Один вопрос! Можете объяснить, почему я оказался в этой драме в роли злодея? Почему вы на меня набрасываетесь? Я предложил разоблачить Пенника единственно возможным способом. А вместо благодарности вы ведете себя так, словно я сорвал какой-то ваш план.
— Вы его действительно сорвали, сынок.
— Каким образом?
— Во всем виновата треклятая извращенность всего на свете, — устало промолвил Г. М. — Я все тщательно спланировал и собирался прихлопнуть Пенника вот так! — Он щелкнул пальцами. — По крайней мере, сорок шансов из ста было за это — большее, на что можно надеяться в этом мире. А теперь вы свели их к десяти. Вот почему мы едем в Форуэйз в такой спешке. Я получил еще два шанса…
— Прищучить Пенника? — осведомился Мастерс.
— Да.
— Когда?
— Завтра, если нам повезет.
Мастерс внимательно посмотрел на него:
— Лучше не затягивайте, сэр. Конечно, я не верю ни единому слову этого пустобреха, но если Пенник решит прикончить доктора как можно скорее…
— Нет. — Г. М. серьезно покачал головой. — У нас есть еще сутки. Пенник не начнет действовать, пока не произнесет завтра вечером свою речь в Париже…
— Ха-ха-ха! — вставил Сэндерс.
— Помалкивайте! — прикрикнул на него Г. М. — Вас это не касается… Только тогда, Мастерс, он будет готов взорвать свою бомбу.
— Надеюсь, вы знаете, что делаете, сэр. Но говорю вам прямо. Я начинаю думать, что у вас тоже не все дома. Неужели вы собираетесь позволить ему произнести эту речь? Я могу придумать дюжину легких способов его остановить…
— А зачем его останавливать?
— И еще одна вещь. — В глазах старшего инспектора мелькнуло подозрение. Он поднял газету. — Вы видели «Ивнинг плэнит»?
Г. М. признался, что не видел, и спросил, что в ней напечатано.
— Две мои фотографии, — ответил Мастерс. — «Старший инспектор Мастерс собственной персоной» и «Старший инспектор Мастерс, переодетый ист-эндским громилой». На фотографии меня «собственной персоной» я выгляжу куда круче, чем в роли ист-эндского громилы. Но это не важно. Я, как вы бы сказали, сидел и думал, и будь я проклят, если вспомнил более чем одного человека, который располагал экземпляром моего снимка в замаскированном виде. Вы передали его в газету?
— Ну-ну!
— Вы или нет?
— Держите себя в руках, Мастерс.
— Пытаюсь. У меня также возникла идея, что это вы отправили в «Дейли уайрлесс» письмо на целую колонку. Я не говорю, что вы безумны, как мартовский заяц, сэр. Но когда вас спровадят в палату лордов, я надеюсь сидеть на галерке, чтобы это увидеть. И зачем мы едем в Суррей? Что мы ожидаем там найти?
— Во-первых, — сказал Г. М., — я надеюсь найти альбом для вырезок, сделанный миссис Констейбл.
— Вот как? Несмотря на то что я вам сообщил, вы все еще думаете, будто он в доме?
— Да.
— И где же вы собираетесь его искать?
— В том-то и дело, что не знаю.
Мастерс оставил расспросы. За запотевшими окнами купе сверкала молния, и гремел гром, смешиваясь со стуком колес. Никто не произнес ни слова, пока поезд не остановился в Кэмбердине, где суперинтендент Белчер, получивший телеграмму Мастерса, встречал их с автомобилем.
Поездка на машине в грозу по открытой местности была не слишком приятной. Форуэйз выглядел таким же черным, как небо, а территория вокруг превратилась в болото. Дом казался мертвым. У суперинтендента был ключ от парадной двери. Внутри было слышно, как дождь, точно молоток, колотит по крыше.
— Теперь, когда мы здесь… — начал Мастерс, как только зажгли свет.
Г. М. окинул взглядом передний холл:
— Не торопите меня. Дайте мне подумать… Ага! Искали ли вы альбом в оранжерее?
— Конечно. Если вам кажется, что его могли спрятать под одним из растений, это тоже отпадает. Естественно, мы не выкорчевывали их с корнями, но земля в горшках и кадках была настолько сухой, что мы бы заметили любые следы рыхления.
— Тем не менее давайте посмотрим.
Гостиная, столовая, оранжерея… Все было таким же, как запомнилось Сэндерсу в ночь смерти Мины Констейбл. На столе в столовой под сверкающими подвесками красивой старинной люстры все еще лежали осколки стакана, который уронил Сэндерс, думая, что видит смотрящего на него Пенника.
Интерьер воссоздавал прошлое, подобно запаху или звуку.
Пенник не мог ничего сделать. Созданный им миф лопнул, как мыльный пузырь. И тем не менее…
Г. М. открыл стеклянную дверь в оранжерею и склонился к ней, прищурясь.
— Если вы ищете отпечатки пальцев, — с мрачной усмешкой заметил Мастерс, — то поберегите зрение для кирпичных стен. Их здесь нет. Да, я знаю, что доктор говорил, будто Пенник прижимал к стеклу нос и пальцы. Но отпечатки либо стерли, либо их вовсе не было.
— Значит, теперь меня обвиняют в галлюцинациях? — осведомился Сэндерс.
— Не забывайте об астральной проекции, — проворчал Г. М., двигая дверь туда и обратно. — Вы видели что-нибудь, кроме руки и лица Пенника?
— Четко — ничего.
— Вы слышали, как он убегал?
— Нет. Но я готов поклясться, что он действительно был здесь и что это не трюк.
Пенник не мог ничего сделать. Однако его образ, уродливый и угрожающий, словно нависал над Форуэйзом.
Мастерс прошел мимо Г. М. в оранжерею и нашел выключатель. Гроздья светящихся плодов расцвели под углами стеклянной крыши, а стук дождя по ней был настолько оглушительным, что им
