Стихотворения и поэмы

В этот миг перед ним неожиданно из-за угла
Вырастают два парня. Здоровых. Плечистых.
                                                              Громадных.
И передний, — крепыш, у которого шея вола,
Двинул в ухо урядника. И пошатнулся урядник.
На отряд налетают извозчики и мясники,
Кожемяки бегут, подпоясанные ремнями.
Их десяток! Их сотня! Их тысяча! А от реки
Двое юрких мальчишек подвозят тележку
                                                                с камнями.
Градом сыплются камни.
                                   Конвойные сбились с ноги.
Арестанты сгрудились и лица закрыли руками.
А крепыш арестантам кричит:
                                                  «Арестанты беги!»
И бегут арестанты.  И падает камень
                                                              за камнем.
Лопнул выстрел ружейный.
                              Визжит полицейский свисток:
Из участка подмога бежит, проверяя затворы.
И слизало толпу, словно ливень по камушкам
                                                                    стек,
Только свищут мальчишки, махнувшие через
                                                               заборы.
Но бежали не все.
                            Так в кладовке неловкая мышь
В скользкий таз попадает,
                             поставленный в угол коварно:
В луже перед участком поваленный бьется
                                                                   крепыш
И плечами ворочает свору
                                            насевших жандармов.
К парню боком подходит урядник
                                                   с разбитой щекой
И, вглядевшись в лицо ему, крякает:
                                                      «В кои-то веки!»
«Признаешь, — говорит околоточный, —
                                                          кто он такой?»
«Как же! Старый знакомый:
                                 Сидел за политику. Леккерт…
Добре ты меня треснул!
                                          Рукою, а что кирпичом!
И рука ж у тебя золотая, скажу тебе, парень!
Поднимайся. И мы тебе нынче покажем —
                                                                       почем
Фунт жидовского лиха на нашем
                                                      казацком базаре».

4. Рыжая девушка с черной кошкой

У дверей на шнурке деревянный висит молоток,
Разноцветные стекла окошечек —
                                                  как в Амстердаме,
Пук — лечебных растений, постель головой
                                                                на восток
И на полках — пузатые черные книги рядами.
На дубовой конторке белеет
                                                 раскрытый талмуд:
Умились, Цукерман: это —
                                        книга господнего гнева!
Только мудрым, которые справа налево
                                                                поймут, —
Все, что будет с землей, тут написано
                                                        справа налево.
Господин Цукерман зацепляет за уши очки:
Надо сделаться набожным,
                                           будучи зятем раввина.
Он по-древнееврейски читает четыре строки
(Был и он в ешиботе, но перезабыл
                                                              половину):

«А из племени обреченного
Не оставлю я в той стране
Ни ребенка, ни заключенного,
Ни молящегося к стене…».

Появляется Немзер. Он желт, словно принял
                                                                    хинин,
Он в зеленом набрюшнике,
                               в туфлях, и заспан немножко.
И, как солнце за месяцем, в комнату следом
                                                                     за ним
Входит рыжая девушка с черной лоснящейся
                                                                    кошкой.
«Добрый день, Цукерман! — Восковая раввина
                                                                     рука
В синих жилках склероза. — Увы!
                                             Молодежь — это кони:
Дни и ночи в бегах. Позабыли меня, старика,
Так хоть вспомнили б Соню.
                       За вами скучает бедняжечка Соня».