Тайна тёмной лошадки

сделает!

Пирс остановился у двери, оглядывая сарай. Потом, к своему ужасу, девочки услы­шали, как по камню царапнули металлические вилы — он взял их в руки и… начал яростно тыкать ими в сено.

Трейси чуть не взвизгнула, когда ужасное железное жало прошло в сантиметре от ее носа. Она закусила губу, чтобы не закричать.

Пирс опять поднял вилы и со всей силой всадил их в сено. Острые зубья прошли прак­тически рядом с лицом Белинды. Она стисну­ла зубы, но не двинула ни мизинцем. Малей­шее движение, малейший стон неизбежно вы­дали бы их.

Пирс выругался и напоследок еще раз вса­дил вилы в сено. Теперь зубья прошли точно сквозь растянутый рукав свитера Белинды. Она только зажмурила глаза, но не издала ни звука. Девочке повезло, вилы не задели ее руку!

Пирс опять выругался и рассерженно от­швырнул вилы. Он вышел из сарая и встал, уперев руки в боки, потом пробухал своими сапогами на другой конец двора.

Выждав несколько минут, Трейси медлен­но подняла голову и выглянула наружу. Пир­са нигде не было. Послышался звук хлопнув­шей дверцы, и вновь заработал двигатель гру­зовика.

Трейси еще немного подождала, потом вы­лезла из своего укрытия.

— Все в порядке! Я думаю, он уезжает. Ос­тавайся здесь, а я пойду посмотрю.

Белинда села и принялась вытаскивать со­ломинки, набившиеся в волосы.

— Только умоляю, Трейси, будь осторож­нее!

Трейси подкралась к двери и посмотрела во двор. Грузовик исчез. Джека Пирса нигде не было видно, и Холли, к счастью, тоже. Должно быть, у нее хватило ума спрятаться и переждать, пока он уедет.

Но тут Трейси заметила, что ворота откры­ты, а во двор ведут свежие глубокие следы от колес. Значит, Пирс вовсе не уехал. Он про­сто въехал на грузовике в ворота и поставил его за одним из сараев. В тот момент, когда она обернулась, чтобы предупредить Белинду, чья-то сильная рука схватила ее за горло. Джек Пирс перехитрил их!

— Отпустите! Убирайтесь!

Пытаясь вырваться, Трейси брыкалась и пинала Пирса ногами, но все напрасно. У него была железная хватка.

— Отпустите ее немедленно! — раздался голос Белинды.

Подбежав, она ударила Пирса носком крос­совки по ноге, но тут же, ахнув, отпрянула на­зад — преступник сжимал в руке тот самый ужасный пистолет. На его лице появилась от­вратительная ухмылка.

— Что, обдурил я вас? Вот то-то! Вы нару­шили право частной собственности, незакон­но проникли на мою ферму! С меня хватит!

Пирс толкнул Трейси к небольшому стро­ению с навесной деревянной дверью. Свобод­ной рукой он вытащил из кармана моток тон­кой веревки.

— Давай-давай! — он снова толкнул Трей­си. — И ты тоже, толстуха, — схватил он Белинду за плечо и потащил к сараю.

У двери он заставил их остановиться.

— А ну, свяжи свою подружку, — протя­нул он Белинде кусок бечевки.

— Да как вы… — задохнулась от гнева Бе­линда.

— Делай, что говорят! — он угрожающе поднял пистолет. — Эта штука и для людей сгодится, — пригрозил он. — Ты — руки за спину! — приказал он Трейси и опять толк­нул Белинду. — Да покрепче, а то смотри!

Когда Белинда связала руки Трейси, он проверил, хорошо ли сделан узел, и втолкнул Трейси внутрь. Потом взял еще кусок бечев­ки и связал руки Белинде впереди, затягивая со всей силы. Белинда поморщилась от боли и делала попытки сопротивляться, но все было напрасно — Пирс скрутил ее как индейку, приготовленную для жарки, и втолкнул к Трейси. Дверь захлопнулась, и они услышали, как в замочной скважине повернулся ключ.

Наступила тишина.

Трейси сидела на крышке старого унитаза.

— Заброшенный сортир! Классное местеч­ко, чтобы проводить каникулы, — хмыкнула Белинда, прислонившись спиной к двери.

Теснота была такая, что они с трудом мог­ли шевелиться. Свет пробивался лишь через щель внизу двери и через три круглых дыр­ки, вырезанных в верхней ее части. Белинда встала на цыпочки и посмотрела в одну из них.

— Холли нигде не видно. Могу спорить — она все видела.

Трейси отчаянно пыталась высвободить руки.

— Я тоже на это надеюсь. Она придумает, как вытащить нас отсюда. Это место рассчи­тано на одного посетителя, а двум здесь тес­новато. В особенности, если второй имеет та­кие габариты, как ты, Белинда.

Белинду это задело.

— Мало того, что этот негодяй назвал меня толстухой, и ты туда же! Не такая уж я толс­тая, к твоему сведению.

— Ладно, скажем лучше, что ты «круп­ная», — улыбнулась Трейси.

— Что же мне делать, если у меня нормальный здоровый аппетит? — фыркнула Бе­линда.

Трейси все еще сражалась со своими пу­тами.

— Что ж, если Холли не появится в бли­жайшее время, то, когда мы выберемся отсю­да, ты станешь гораздо стройнее.

— Надо было нам оставить хотя бы не­сколько сандвичей, — посетовала Белинда.

— Угу, прекрасное место для пикничка! Белинда опять посмотрела в круглую ды­рочку.

— Слушай, теперь он и правда уезжает! Грузовик дал задний ход, выехал за ворота

и, развернувшись, покатил по дороге.

— Он позеленеет от злости, когда узнает, что Холли все это время была здесь, — мсти­тельно улыбнулась она.

Через десять минут они начали понимать, что Холли не придет к ним на выручку, види­мо, с ней тоже что-то случилось.

— Куда же она подевалась? — встревожи­лась Трейси.

Они кричали, звали ее по имени, но Холли не появилась.

Белинда испуганно посмотрела на подругу.

— Что же с ней стряслось? Трейси пожала плечами.

— Не знаю, но, похоже, нам придется самим отсюда выбираться. — Она опять взялась за свои «наручники». Бечевка уже до крови натерла ей запястья. — Эй, Белинда, попро­буй стянуть с меня эти веревки.

— И как ты себе это представляешь?

— Я повернусь к тебе спиной, а ты попро­буй развязать узел.

Трейси, с трудом ерзая на сиденье, повер­нулась так, чтобы ее связанные руки оказа­лись перед Белиндой. Морщась от боли, Бе­линда принялась возиться с бечевкой. Не так-то легко развязывать узлы, когда твои соб­ственные руки крепко связаны.

— Нет, не выходит, — пробормотала она. Пот ручьями лил с ее лба. — Нам бы взять не­сколько уроков у Гудини!

— Ага, только здесь для него места уже не хватит! — усмехнулась Трейси.

Под потолком тесной клетушки висел ржа­вый металлический бачок. Задрав голову, Бе­линда с надеждой посмотрела на него.

— Если встать на сиденье, может, я смогу перетереть веревку об угол бачка. На вид он очень острый!

Попробовать, конечно, стоило. Трейси сдви­нулась в сторону, и Белинда неловко взобра­лась на сиденье. Стараясь не замечать боли, она упрямо терла веревку о ржавый край бачка.

— Ох, у меня уже руки отваливаются! — простонала она с красным от напряжения ли­цом.