Тейлон отвел взгляд, не в силах смотреть в се полные боли глаза. Видят боги, он не хочет причинять ей боль, не хочет ничего от нее скрывать! Но выбора у него нет.
Она — его жена... и в то же время — нет. Ему предстоит узнать ее заново.
И поразительнее всего то, что такая перспектива его только радует.
Саншайн — не «воскресшая Нинья», а другой человек. Но этот человек ему чертовски нравится!
Она достала из пакета пирожное, посыпанное сахарной пудрой.
О да — и речь не только о еде! Изголодался и по ее телу, и по ее обществу.
Больше всего — по смеху и веселью в ее чудесных глазах, затуманенных сейчас страданием.
Она протянула ему лакомство, но он не стал брать его в руки, а откусил прямо из ее пальцев, не сводя глаз с ее лица.
Саншайн вздрогнула, когда он откусил кусочек пирожного, — и застонала несколько секунд спустя, ощутив на губах сахарный вкус его губ.
Удовлетворенно вздохнув, она усадила его обратно на кушетку, а сама устроилась у него на коленях.
Отложив пирожное, она принялась наливать ему кофе из термоса.
Саншайн вздернула бровь.
Несмотря на такое пояснение, он поспешил отобрать у нее чашку и с наслаждением сделал первый глоток кофе с цикорием. А Саншайн тем временем завинтила колпачок и отставила термос на стол.
Пока Тейлон пил, девушка перебирала его взъерошенные волосы, и золотистые пряди струились у нее между пальцев. Самые простые движения Тейлона, которые она ощущала всем телом, будили в ней желание. Он действительно неотразим — такого она еще не встречала!
Он стиснул зубы.
Она провела пальцем по его щеке, покрытой золотистой щетиной, не упустив из виду, как от этого прикосновения потемнели его глаза и затвердело кое-что пониже.
Тейлон достал из пакета второе пирожное и предложил ей.
Скорчив рожицу, Саншайн оттолкнула его руку.
Саншайн с опаской поднесла пирожное ко pry, откусила крохотный кусочек — и застонала от удовольствия. Вкус у лакомства оказался восхитительно порочным и неодолимо соблазнительным — точь-в-точь как сам Тейлон!
Тейлон улыбался, глядя, как она наслаждается пирожным. Немного сахарной пудры просыпалось ей на грудь, и он ощутил, как нарастает его возбуждение.
Вот она откусила еще раз. Сахар снова просыпался на грудь.
У него пересохло в горле.
Не успев задуматься о том, что делает, он наклонил голову и слизнул сахарную пудру из глубокого треугольного выреза ее свитера.
Застонав от наслаждения, Саншайн обхватила его голову руками... и вкрадчиво спросила:
Он отшатнулся.
Тейлон не мог больше смотреть ей в глаза. Что с ней будет, если кто-то узнает, что ей известно о Темных Охотниках и их мире?
Он сузил глаза:
Верно, — но не для него. Свободный или нет, он не сможет быть с нею.
Он уставился в пол.
Приподняв голову Тейлона за подбородок, она заставила его посмотреть себе в лицо.
Он взял ее руки в свои, поцеловал их. Как он хотел бы провести жизнь с этой женщиной! Боги, это единственное, чего он вообще когда-нибудь хотел!
Но именно это ему было недоступно.
От этого вопроса Тейлон поморщился. Он с радостью снова продал бы душу — за то, чтобы провести остаток вечности с Саншайн.
Еще бы! Но сказать об этом он не мог — ведь речь шла не только об их чувствах. Выбрав Саншайн, Тейлон навлечет на себя — и на нее тоже — гнев двух могущественных древних богов.
