что из чувства врожденного такта
я его не могу повторить.
А с небес и печально и строго вниз Божественный фактор глядел, где по старой сибирской дороге с ускорением трактор летел.
Горько плакал Божественный фактор и в отчаяньи к нам он взывал... Тарахтел и подпрыгивал трактор. Тракторист улыбался и спал.
ПОЭМА «ЖИЗНЬ К.У.ЧЕРНЕНКО»
Глава II У ДАЛЕКИХ БЕРЕГОВ АМУРА
«Агитатор» 1984, №5
Благоухала ночь раздольным разнотравьем. «Прекрасный будет день!» — подумал он, сворачивая в сторону заставы...
Он видел Млечный путь над головой и слушал пенье птиц ночных, и думал под гул мотора: «Интересно, как прошел смотр-конкурс... Надо бы назавтра собрать актив... Двадцатого субботник в подшефной школе... До чего ж некстати пришлось уехать мне, не вовремя, ей-богу.
Но что тут будешь делать? Если впрямь у Пацюка дизентерия — шутки плохие — вся застава слечь могла.
Дня через два подъехать надо в город и навестить его». Огромная луна плыла над ним, скрываясь в темной хвое и снова появляясь. Тишина
в лесу царила, лишь ночная птица...
Но тут он встрепенулся. Отчего ж так тихо? Ведь уже видна застава.
И нет перед казармой никого...
Ему тревожно стало. Отгоняя непрошенные мысли, увеличил он скорость, и, подъехав к КПП, он торопливо соскочил с седла мотоциклета, по крыльцу протопал и бросился к дежурному: «Да что тут у вас в конце концов...» и вдруг осекся, увидев два чужих раскосых глаза, уставленные на него в упор.
И третий — круглый револьверный глаз. И, поднимая руки, он успел увидеть распростертого у стенки в нелепой позе старшину и провод оборванный. И дальше все случилось мгновенно — отработанным ударом ноги оружье выбить и связать.
В окошко разглядеть других. Спокойно пересчитать их: 25. Ползком пробраться на крыльцо. Лежать недвижно, И, улучив момент, с гранатой, с криком: «На землю, гады!» в комнату влететь и запереть десятерых в подвале.
И, боль почувствовав в плече, ругнуться, Отстреливаясь и уже слабея, взбираться на чердак. «Ага, еще один готов! Врешь, сука, не возьмешь! Черненки не сдаются!» И отбросить наган ненужный, даже для себя последнего патрона не оставив.
И, истекая кровью, отбиваться (успев подумать: «Вот как пригодились занятья самбо»). И, уже теряя
сознание, последнему врагу
сдавить кадык предсмертной хваткой...
После
народ об этом песню сложит, но все перепутает и приплетет танкистов каких-то и разведку. А летели те самураи наземь под напором простого партсекретаря.
ПОЭМА «ЖИЗНЬ К.У.ЧЕРНЕНКО»
Глава III В СПИСКАХ НЕ ЗНАЧИЛСЯ
«Агитатор» 1984, №5
«Ну, здравствуй, Костя, друг! Прости, что долго не отвечал — ей-богу ни секунды свободной не было — мы перешли всем фронтом в контрнаступленье... Фрицы уж не те, что в сорок первом, — пачками сдаются.
Но все же тяжко, Костя, ох, как тяжко, дружище... Я был ранен в рукопашной, и, честно говоря, когда б не ты, когда бы не твои уроки самбо, могло б и хуже кончиться... Послушай, ты что там мелихлюндию разводишь?
Ну, что за глупость в голову ты вбил?
И Сталин прав, что отчитал тебя (хотя, конечно, крут он, ох, как крут!)
Не стыдно ли такую дичь нести —
«Я не могу смотреть в глаза детей и женщин!» Костя, милый, да пойми же — ты там, в тылу, для фронта сделал больше, чем тысячи бойцов!.. Да ты ли это?
Ведь это малодушие, пойми.
Твой долг быть там, где ты всего нужнее для дела нашего. И все!
А помнишь, брат, как мы удили на Пахре в то лето?
И ты еще учил меня варить уху двойную?.. Как же это было давно. Как в сказке. Как мне не хватает тебя сейчас! Ну, ничего, Костяш!
После войны мы первым делом в отпуск и к старикам моим!.. А там рыбалка такая, доложу тебе! Ну, ладно.
Пора мне закругляться. Все. Уже артподготовка кончилась. Прощай!
Жму крепко твою лапу. Не дури.
Жене привет. Твой Ленька Брежнев».
Тихо,
задумчиво с письмом в руке сидел Черненко. Шел четвертый год войны.
ДИТЯ КАРНАВАЛА1
А.ВОЗНЕСЕНСКИЙ, газета «Правда»
1
Как ни в чем не бывало, а бывало в говне, мы живем как попало.
Не отмыться и мне.
Мы живем как попало.
Нам попало вдвойне и на лесоповале, и на финской войне.
На афганской, гражданской, на германской войне, и на американской, что грядет в тишине.
Как не стыдно стиляге, как же он не поймет, что медаль «За отвагу» ватник честно несет.
О, дитя карнавала с леденцом-петушком, где-то там, на Ямале, на Таймыре пустом,
где-то там, на Байкале, на Памире крутом, мы с тобой приторчали, нас не сыщешь с огнем.
