с собой или нет. Её не взяли. Из квартиры вначале вышла Аня, а следом и хозяин.
– Не скучай, Джесси, будь умницей! – сказал он, погладив её на прощание.
Джесси вильнула хвостом, ещё раз умильно взглянув на хозяина – не передумает ли. Но хозяин взял большую дорожную сумку и вышел. Щёлкнул замок, и Джесси, лишившаяся последней надежды, обречённо вздохнув, поплелась в комнату и улеглась на своем коврике. Такое случалось и раньше, что Гена и Аня уезжали, оставив её дома одну.
Ближе к вечеру на площадке послышались шаги и звук вставляемого в замок ключа. Шаги были не хозяина и не Анины, но и эти шаги Джесси тоже знала хорошо. Это был Вока – после хозяина и Ани третий по значимости для неё человек. Джесси опрометью бросилась в прихожую. Вока, открыв дверь, прямо перед собой увидел Джесси, которая, чуть склонив голову набок, вопросительно смотрела на него. Он ласково потрепал её за ухо и прошёл на кухню, Джесси – за ним. Вока достал из холодильника кастрюлю, в которой для Джесси варили кашу с кусочками мяса или сала, поставил кастрюлю на плиту, разогрел и, когда аппетитный запах поплыл по кухне, положил кашу в собачью миску, дал остыть и поставил миску в привычное для Джесси место – под окно, недалеко от холодильника. Джесси понюхала содержимое миски и с достоинством, не торопясь, принялась есть. Поела, облизнулась и вопросительно посмотрела на Воку. И, когда он сказал «Гулять!», послушно принесла поводок. Вернувшись с прогулки, Джесси с удовольствием доела оставшуюся в миске кашу и, заметив, что Вока собрался уходить, проводила его до двери. И проявляя радушие, вежливо помахала на прощание хвостом.
Ночью Джесси обошла все комнаты. Дом, когда в нём не было хозяев, всегда казался ей пустым и неуютным. Она толкнула лапой дверь спальни и, протиснувшись в образовавшуюся щель, прошла к кровати, полежала, свернувшись, на прикроватном коврике, и даже чуточку вздремнула, но топот чьих-то ног на площадке тревожно вскинул её голову. Джесси выбежала в прихожую, внимательно прислушалась, но никто не остановился у дверей квартиры. Она легла в прихожей мордой к двери, время от времени, не меняя положения головы, поднимая взгляд на тусклый светлячок дверного глазка. Ближе к утру она вновь обошла все комнаты, и лишь с рассветом задремала на своем коврике.
Утром, когда солнце взошло достаточно высоко и Джесси, поскуливая, бегала по комнатам, потому что ей уже давно было пора во двор, она услышала шаги у двери и затем – звук открываемого замка. Прибежав в прихожую и глядя на дверь, она замерла. Дверь открылась, и вошёл соседский паренек Женька. Не дожидаясь, пока он скажет привычное для неё «Гулять», она шмыгнула мимо него в открытую дверь, – терпение её уже было на пределе. Толкнув лапами, открыла дверь подъезда и стремглав бросилась на пустырь. Вскоре она вернулась, Женька поджидал её у подъезда с поводком в руках. Гулять Джесси совершенно не хотелось, и она хотела проскользнуть мимо него в подъезд, – тем более что никакой важности Женька для неё не представлял: так, чисто соседское уважение. Но какой же подросток упустит случай пройтись по улице с чистокровной дрессированной овчаркой? И Женька не был исключением. Он защелкнул на ошейнике поводок, и заправски скомандовал:
– К ноге!
Делать Джесси было нечего… И она, как воспитанная, уважающая себя и ближних собака, пошла рядом с ним по тротуару. Потом они сели в автобус, и через некоторое время вышли в незнакомой для Джесси местности; подошли к высокому дому, с виду очень походившему на дом, в котором жила сама Джесси. У подъезда, возле скамейки, Женька отцепил поводок, скомандовал «Сидеть!» и, убедившись, что Джесси послушно выполнила команду, скрылся за подъездной дверью. Джесси послушно сидела возле скамейки, и вдруг словно наяву ей представилось, как к дому, в котором она живет, вырулив из-за поворота, подъезжает белый автомобиль, и из него выходят хозяин и Аня. Она, жалобно поскуливая, стала переминать передними лапами и через минуту, проигнорировав Женькину команду, уже бежала вдоль улицы; как ей казалось – в направлении своего дома.
Женька на лифте поднялся на девятый этаж, зашёл в квартиру своего друга, и они вместе вышли на балкон. Он хотел похвастаться собакой, которую ему доверили, и которая сейчас послушно дожидается его, потому что он, Женька, сказал ей «Сидеть». Но Джесси возле лавочки больше не было… Женька стремглав выскочил из квартиры, спустился на лифте вниз, обежал вокруг дома, но – тщетно. Джесси не было нигде. Он ещё долго искал её по городу, но, так и не найдя, чуть не плача вернулся домой. Вечером он дождался Воку и со слезами на глазах рассказал тому, что произошло. Вока решил остаться в квартире, будучи уверен, что Джесси найдет дорогу и вернется.
– Не хнычь! Если до утра не вернется, поедем в тот район, где она потерялась, – отправил он Женьку домой.
Джесси, посматривая по сторонам, трусила вдоль улицы. Кругом всё было для неё незнакомым, а значит – и небезопасным. И через некоторое время она уже не трусила – неслась, преодолевая улицу за улицей, поворот за поворотом. Утомившись, вновь переходила на легкий бег. Целый день Джесси бегала по городу, заглядывая в лица прохожих и обнюхивая места, где собаки обычно оставляют свои метки. Но тщетно: кругом всё было чужим – и запахи, и люди. Перебегая наметом улицу, она чуть не угодила под машину. Водитель успел затормозить, но машина юзом все равно задела её бок. И, обезумев от боли и визга тормозов, превозмогая боль, она бросилась бежать опрометью и вскоре оказалась на городской окраине у небольшой речушки. Уже наступал вечер. Изнеможенная, она легла в высокую, начинающую желтеть траву, и заснула. Проснулась ночью. Было холодно, сильно болел бок, и очень хотелось есть. Ей никогда не приходилось добывать пищу самой, но Джесси знала, что возле домов стоят большие железные ящики, и порой от них вполне съедобно пахнет. Не раз она порывалась исследовать содержимое этих ящиков. Но тут же слышалось хозяйское «Нельзя» и следом «Фу!», что означало не просто запрет, но и то, что поступок этот низок и неприличен до крайности. Но голод не тётка, и в этой ситуации оказался сильнее «Нельзя» и даже «Фу!». И, вполне осознавая глубину своего падения, тихонько поскуливая от боли, она поплелась к близлежащим домам. В первых двух ящиках не нашлось ничего съедобного – наверное, там уже побывали её бездомные собратья. Из третьего она наконец-то вытянула большой чёрный пакет, выпотрошила его и нашла то, что ей нужно. И хотя это никак нельзя было определить, но по вкусу и запаху оно оказалось вполне съедобным. Расправившись с содержимым пакета, Джесси ещё раз обнюхала ящик, но это уже так, больше из любопытства… А вместе с тем, как ушел голод, она перестала мерзнуть, да и бок стал болеть куда меньше. Вместе с сытостью пришла и уверенность. И вот по ночному городу бежала уже не перепуганная, а спокойная, знающая себе цену собака. Джесси бежала и представляла свой дом, который в её образе всегда был неразрывно связан с Геной и Аней. Ей представлялось, как она оттянет лапой подъездную дверь, протиснется в образовавшуюся щель, одним махом преодолеет ступени и станет царапаться в дверь – ведь именно так она всегда давала о себе знать, когда её порой отпускали на пустырь одну. Дверь откроется, и она увидит хозяина.
– Джесси, умница ты наша, вернулась! – весело скажет он, склонившись над нею и поглаживая по голове. А она, повизгивая от восторга, будет стараться лизнуть его в лицо. И ей будет очень весело и радостно. Вот, только бы найти свой дом…
Уже стало рассветать и из-за дальних домов показались лучи восходящего солнца, когда она почуяла слабый, едва уловимый знакомый запах. Она побежала в направлении этого запаха. Он становился всё гуще, насыщенней и теперь она уже не боялась потерять его. А вот и место, где она не раз дожидалась хозяина! И знакомое здание, и дверь, в которую он входил, а она охраняла оставленную им сумку… Обнюхивая землю, Джесси сделала круг, и вот уже другой знакомый запах повел её в сторону автобусной остановки.
Наступило раннее утро. К остановке подъехал первый автобус, открылись двери, и за секунду до того, как створки должны были закрыться, Джесси заскочила в заднюю дверь и устроилась на площадке. Ведь когда она была с хозяином, они всегда заходили в автобус в эту дверь, и всегда ехали на этом месте. Водитель заметил Джесси, но, отметив ошейник, её ухоженный вид и то, как уверенно она себя ведет, решил, что, скорее всего, эта собака знает, что делает, и никак не отреагировал на её появление в салоне. Автобус останавливался, двери открывались, заходили и выходили люди. Джесси оставалась на своем месте, лишь тревожно всматривалась в открытые двери. Ей повезло, она заскочила на нужный ей маршрут. И во время очередной остановки, когда двери открылись, она, радостно взвизгнув, выскочила из автобуса. Это место было знакомо! Она помчалась вдоль улицы… Поворот, переулок, а вот и стоянка для автомобилей,
