была амбициозна и напориста – этакий образчик англосаксонского характера.
После очередного откровенного «слива» Шединым распоряжения «КЦ» Синтия произнесла длинный монолог, в котором превалировало общеизветное словечко fuck в разных контекстах. Выговорившись, она написала длинную жалобу и направила ее по электронной почте самому господину Евтушенко (да продлит аллах его дни). Синтия думала, что она делает большое и нужное дело, способствующее процветанию компании, но на самом деле все обстояло в точности наоборот и письму ее был дан совершенно иной ход.
Больше всего на свете господин Евтушенко не любил внутрикорпоративные конфликты. Он считал все это мышиной возней наемных сотрудников, заменяемых частей механизма своей компании, и отношениями, которым не место в его системе. Его напрягал так называемый «человеческий фактор», когда из-за конфликта двух наемных руководителей прибыль компании могла из полученной стать недополученной. Поэтому, получив письмо Синтии и несколько раз его прочитав, господин Евтушенко порядком рассердился и созвал внеочередной закрытый совет директоров, на котором решил «прекратить подобные письма раз и навсегда».
«А также, господин Евтушенко, я прошу вашего вмешательства в постоянное противостояние с генеральным менеджером «ЕБР» мистером Шединым, который в недружественной манере выражает свое отношение в отношении всех инициатив, выработанных…» – зачитывал собравшимся документ господин Евтушенко, переводя с листа английский текст. – Вот же дура косноязычная! – в сердцах воскликнул он после «отношения в отношении» и бросил распечатку на стол. – Каково вам? Она не нашла ничего лучшего, чем прислать мне этот бред! Вместо того чтобы заниматься общим делом, у нас в компании появились два враждующих лагеря! Даже знаки различия придумали! Те, которые из «ЕБР», носят пластиковые значки с яйцом, а те, которые в «КЦ» – серебряные. Просто СД и СС, не так ли?
Он вновь поднял письмо Синтии и потряс им в воздухе:
– Не желаю даже слышать ничего подобного! Никогда! И вообще-то, Леня, – обратился он к одному из коллег-акционеров, имевшему небольшую долю, но принимавшему самое деятельное участие в работе «МДС», это благодаря твоей инициативе она попала к нам, так же? Гордон эта (Евтушенко сделал ударение на последнем слоге). Вот ты нам и ответь, что происходит. По-моему, от человека, который не может на родном языке связать нормально и двух слов, не приходится ожидать ничего путного.
– Этот конфликт выгоден нам, так как позволяет удерживать равновесие между двумя противоборствующими группировками, появление которых было неизбежным всегда. Неважно, была бы здесь Синтия или кто-то еще. Есть определенные законы, и все происходит в соответствии с ними. В такой большой организации, как наша, неизбежно появление нескольких лидеров, и соперничество между ними как следствие, – четко высказался тот самый Леня, фамилия которого была Беловед. – Это стимулирует производственный процесс, творчество, создает движение вперед и так далее.
– Ты хочешь сказать, пусть лучше конфликтуют друг с другом, апеллируя к нам? – строго спросил Леню Евтушенко.
– Именно так.
– Не думаю. Наши позиции ими оспорены быть не могут, наши решения – закон, наш авторитет вне всяких сомнений. Я вижу «МДС» как единый организм с одной головой, и голова эта – наш совет, – лукаво поскромничал умнейший господин Евтушенко, так как председателем совета директоров был он, так же, впрочем, как и крупнейшим акционером.
Беловеду сделалось грустно. Он ничего не ответил, только кивнул, мол, «все понятно» и… уволил Синтию Гордон. А «КЦ» вскорости расформировали и объединили с «ЕБР».
Во время противостояния «КЦ» и «ЕБР» Сидоров чувствовал себя очень хорошо. В лице Гордон он нашел себе союзницу и активно лоббировал ее интересы везде, где только мог. Это распространялось даже на такие мелочи, как служебный автомобиль. По статусу ей был положен седан бизнес-класса, но стараниями Василия Каримовича Синтия разъезжала на представительском «Мерседесе» с шофером и охранником, что было ей весьма по душе. Никаких личных отношений между ними не было и быть не могло, так как Сидорову нравились красивые женщины, в чем нет противоречий, а мисс Гордон всем своим видом опровергала шаткий постулат о том, что некрасивых женщин не бывает.
С расформированием «КЦ», о чем, наверное, можно было бы написать что-то вроде отдельной повести, позиция Шедина стала невероятно мощной. Сидоров же, решившись на приватный визит к Картье, прекрасно представлял себе, какого рода взаимоотношения могут быть между его злейшим врагом и Виктором и на чем они могут быть замешены. Доказательств у него, разумеется, не было никаких, но мотивация самая что ни на есть высокая: сохранение собственной позиции в «МДС» или, наоборот, признание своего полнейшего поражения и даже (мама, я боюсь!) уход с занимаемой должности! Всего этого Сидоров никак не мог допустить, вот почему он постучал в дверь номера Картье, разбудив того, и стуком своим поспособствовал прекращению сонного кошмара, за что Картье был Сидорову искренне признателен.
6
– Василий Каримович! – Картье, как был, в халате, всклокоченный после сна, старался обаятельно улыбаться, протянул Сидорову руку, сдавил конечность президента «МДС» в крепком рукопожатии, пригласил присесть. – Милости прошу вас. Очень, очень рад вашему визиту! Польщен! Что будете пить?
– У вас, я извиняюсь, виски есть? – неожиданно сам для себя бухнул Сидоров и хотел покраснеть, но передумал.
– Да не вопрос! – Картье открыл мини-бар, вытащил оттуда два маленьких, похожих на аптечные пузырьки флакона «Джоника» и баночку диетической колы. Спросил заботливо: – Так подойдет?
– Вполне, – отдуваясь, ответил Сидоров, опускаясь в гостиничное кресло. Он молча принял стакан из рук Картье и с жадностью выпил. Газы ударили в нос, и Василий Каримович закашлялся, но Картье уже протягивал ему салфетку, в которую Сидоров щедро высморкался.
– Чем могу служить?
– Вы, простите меня за мою неосведомленность, кто такой? – вкрадчиво, так, чтобы хоть немного сгладить сам идиотизм своего вопроса, подсластил пилюлю Сидоров. – Я несколько лет в отрасли, а вы, судя по всему, ее новый герой, и я, к своему стыду, ничего о вас не знаю!
– Вот как? Так вы поэтому решили нанести мне столь неформальный визит? Виктор Картье к вашим услугам, соучредитель компании «Smart-soft». Я довольно мало в этом бизнесе, до этого занимался рекламой.
– Где? – оживился Сидоров.
– Там… – неопределенно махнул рукой Картье и обезоруживающе улыбнулся. – Василий Каримович, мне сдается, что мы с вами знаем друг о друге гораздо больше того, чем хотим показать это друг другу. Давайте уж начистоту, выкладывайте, с чем пришли.
– Скажите, с каких это пор вы заключаете контракты от имени «МДС»? – напролом пошел Сидоров. – Это по меньшей мере странно.
– Позвольте уточнить! Не просто от имени, а по поручению «МДС». Все абсолютно законно, и у меня есть доверенность, подписанная Дмитрием Шединым, а он, насколько мне известно, имеет право подписи на подобных документах. – Картье был невозмутим, а внутри него все ликовало. Его план, великолепная многоходовка, о которой он никому не рассказывал и даже от Лены держал в полнейшей тайне, работал, как швейцарские часы.
– На подобных документах должно быть две подписи, – процедил Сидоров. – Одна, тут вы правы, может быть Шедина, но она ничего не решает и при наличии только этой подписи документ ничтожен. А вторая подпись должна быть моя или…
– «Или»! «Или», дорогой Василий! – Картье вытащил откуда-то свой портфель, порылся в нем для вида, извлек на свет божий свои верительные грамоты и, не давая их Сидорову в руки, спросил: – А вот подпись такого господина Беловеда, она, по-вашему, не считается – как вы там сказали? – ничтожной, а?
В горле у Сидорова неприятно засипело, он сглотнул ком и кивнул:
– Подпись Беловеда котируется очень высоко. Как это вам удалось? Странно, что я ничего не знал и не слышал о вас.
– Пустяки, – отмахнулся Картье, – соотечественники часто знакомятся за границей, дома нет
