господин Нечипорук, особо не напрягаясь (да что там «особо»? – вообще не напрягаясь), будет иметь стабильный доход и прекрасно себя чувствовать. Он давно думал о чем-то похожем, но нужен был компаньон для прикрытия, а человека такого все не находилось. И вот, подите-ка! Вот он сидит напротив за кружкой отличного лагера и, не мигая, предлагает хорошенькое дельце.
– А почему бы и нет? Хорошее предложение. С меня – построить всех этих непосед и отправить их по единому адресу, а с вас – придумать и сделать компанию, – согласился Нечипорук.
– Да? То есть вы согласны?
– Разумеется. Я и сам давно хотел сделать точь-в-точь то же самое.
– Догадываюсь, почему не стали. Светиться на вашей позиции неразумно. Много пар глаз, ушей вокруг.
– Точно так.
– А компания уже есть. Называется «Инфор». Ждет расконсервации.
– Ну так считайте, что дождалась, – густо, как смеются одни лишь великаны, рассмеялся Нечипорук и закашлялся.
– Будьте здоровы, – искренне пожелал ему Картье. – Нам отыне надо заботиться друг о друге.
– Святые слова, – отдышавшись, согласился красный Нечипорук. – Вы смотрите, как подавился!
– Добрый знак, – закивал Картье. – Добрый! По рукам?
– По рукам.
– Тогда я домой, с вашего позволения. С деталями покончим в понедельник, если не возражаете, а сейчас мне к жене пора, у меня жена молодая, требует присмотра.
Нечипорук молчал. Он прикусил губу. Ему тоже мечталось о жене и о доме, куда хотелось возвращаться каждый день. Воистину человеку, у которого всего-то и есть что своя семья, не понять того, кто всю жизнь мечтает об этом и никак не может этого достигнуть. Сейчас простое человеческое счастье доступно далеко не всем. Так устроен мир, в котором удельная масса эгоизма всего человечества с каждым мигом корректирует орбиту Земли, приближая ее все ближе к Солнцу, которое рано или поздно сожжет здесь все дотла.
Проклятье женщины в белых колготках
1
В цветочном магазине никого не было, если не считать сонной и неприветливой продавщицы. Раньше он ее здесь не видел, хотя клиентом был постоянным. Нет, он не так часто дарил Лене цветы, просто покупал их довольно много по самым разным поводам и в основном дамам «на должностях», чиновницам, с которыми так часто приходится общаться всякому российскому бизнесмену.
– Мне, пожалуйста, лилии, девушка, – вежливо попросил Картье.
Она лениво подошла к ведерку с цветами, поддела пальцами ценник:
– Сколько?
– В смысле? О, простите! Ну… Штук пятнадцать.
– Не поняла. Вам сколько конкретно нужно-то? – хамоватым тоном спросила продавщица и уставилась на Картье так, словно он был кем-то меньше клопа.
– Мне ничего уже не нужно, – разозлился Картье. – Я пойду в другой магазин, ваше поведение к покупкам как-то не располагает.
– Ваше право. – Она нагло улыбнулась, и Картье, полный негодования, вышел, по дороге не стерпев и пнув ведро с длинными розами гвардейского роста. Ведро покатилось, розы рассыпались, хлынула мутная вода. Продавщица сразу тонко заорала, принялась звать кого-то, но Виктор уже ехал домой и вполголоса материл невероятную продавщицу, у которой, по всей видимости, была непростая, тяжелая жизнь.
Перед домом он очень постарался и взял себя в руки, почти успокоился, выкурив сигарету. Подумал: «Черт с ней. Быдло оно всегда быдло». Пожалел, что все-таки без цветов. Решил, что купит после ресторана, оставит ее в машине ненадолго, выскочит и вернется с охапкой ее любимых белых лилий. Вот так будет хорошо. Даже лучше, чем если бы он принес эти цветы теперь.
Лены нигде не было видно, хотя в гостиной работал телевизор и на экране Брюс Уиллис пел арию Гудзонского ястреба. Картье подумал, что она в ванной или в зимнем саду, позвал ее:
– Лена, Леночка! Твой Виктор вернулся с викторией! Ты не подумай чего лишнего, я имею в виду с победой! Теперь будем с тобой наживать с «Гигафона». Помнишь, ты посоветовала держать наготове белую компанию, а я еще скрипел, что, мол, «денег жалко». Хорошо, что я тогда тебя послушался, потому что «Инфор» своего часа дождался. Будем работать через него, он уже выиграл в «Гигафоне» эксклюзивный тендер на поставку всего контента. Вот так вот! Знаешь, пора нам купить дом и задуматься о потомстве.
– Это не со мной. – Она стояла у Картье за спиной, полностью одетая, чемодан у колена. Как он ее не увидел?
– Не понял? Это что за фокусы, Еничка? Ты куда собралась?
– Я от тебя ухожу, Витечка, – в тон ему ответила она, милая, нежная, любимая. Она сказала, что уходит от него! Внутри нестерпимо заболело, в горле перекрыло кислород, Виктор схватился за горло, захрипел.
– Не надо. – Губы ее сделались узкими, глаза злыми. Никогда прежде Виктор не видел у нее таких глаз, даже подумать не мог, что они могут быть у нее такими. Картье словно парализовало. Он оперся рукой о стену, стало немного легче, а так бы точно упал.
– Ты… Ты… – Он пытался что-то сказать, но она была неумолима.
– Витя, не надо тут ломать комедию. Тебе надо было в театральное училище идти. Ты имел бы успех на сцене. А так ты весь свой талант обратил в мерзость. Ты мерзавец.
– Но почему?! – Картье, казалось, был окончательно сбит с толку. Все вдруг пошло не так, как он задумал, словно в точнейший механизм попала песчинка и все поломалось и понеслись кувырком, врассыпную, брызнули в стороны шестеренки, валики и прочие блестящие штучки, составлявшие недавно одно целое. И вот уже не собрать его заново: многое потерялось, а из того, что на виду, ничего путного не сделаешь.
– Почему? А ты не догадываешься, почему ты не только мерзавец, но еще и лжец, подлец и негодяй?!
– Лена, да что с тобой, наконец, происходит?!
– Происходит, представь себе. Слава богу, что наконец-то происходит. Жаль, что этого не случилось раньше, что я не увидела, какой же ты на самом деле. Мне известно, за что посадили Костю! Как же ты мог?! Ведь это самое настоящее лжесвидетельство, ведь это ужасно, за такое проклинают! Костя ни в чем не виноват, а ты его у-ни-что-жил!
На лбу ее появилась поперечная голубая жилка, и он совсем некстати подумал, что раньше она появлялась только в их любовных играх, когда пик ее наслаждения был совсем рядом. «Вот как оказывается», – вертелось одно и то же в его бурлящей голове.
– Что за бред? Откуда ты… Да с чего ты взяла?! – наконец собрался Картье. – Какое еще лжесвидетельство? Кто тебе наплел?!
– Это ты плетешь свои сети. Ты паук, Витя. Каракурт. Как же я раньше этого не поняла, какая же я дура! Ведь ты чудовище и меня сделал своей пособницей! Как ты мог засадить за решетку невинного человека?!
– Да кто тебе все рассказал-то?! – невольно выдал себя Картье.
– Мне Костя позвонил из тюрьмы. Сам. Полчаса тому назад. Его завтра отпустят на свободу. Все следствие по делу развалилось из-за отсутствия доказательств, а их и быть не может, потому что их попросту нет! Нет, понимаешь?!
У Картье перед глазами пошли синие и фиолетовые круги, он сел прямо на пол, вытянул ноги, свесил голову. Значит, вот так, просто «позвонил из тюрьмы». Но ведь обещал же ему прокурор, что «будет ваш Штукин сидеть долго, не переживайте». Откуда Картье было знать, что нашлись у Кости неожиданные доброжелатели из числа бывших конкурентов «Smart-soft», возмущенных наглой активностью его преемника и в складчину добившихся пересмотра дела?
– Я тут ни при чем, – сделал последнюю попытку Картье и услышал, как она возмущенно фыркнула.
– Лена, но какое теперь все это имеет значение? Через месяц наша свадьба, венчание, триста человек
