– Что, их тоже решено… убрать?
– Пока не знаю. Нет, лишняя кровь ни к чему. Я ведь не эфор Гиперид, чтобы душегубствовать ради собственного удовольствия. Хотя… ну конечно! – Леотихид от удовольствия потер руки. – Девицы станут средством, которым я доберусь до Леонтиска, если он выберется из рук римлян, и мастер Горгил получит второго афинянина! Великолепно! Над всем этим нужно будет поразмыслить и действовать по ситуации. А пока Эвном отведет девиц в охотничий домик за Эвротом, продержит там пару дней и, если они не понадобятся, их отпустят. Единственное что им грозит, насколько я знаю Эвнома, это быть крепко и много раз подряд оттыркаными. Кажется, они не из тех, кого можно этим напугать.
– Эвном, эта грязная скотина… – с отвращением пробормотала мечница.
– Потаскушки останутся живы, если ничего лишнего не увидят. А чтобы ничего не увидеть, они должны убраться от храма как можно раньше. Сделаешь это – поможешь им остаться в живых. Все ясно?
– Конечно, – ей почти удалось изгнать из голоса всякий намек на вызов.
– Тогда – вперед. Времени у нас в обрез.
– Слушаюсь, командир, – она ударила кулаком в грудь, повернулась кругом и в свою очередь врезалась в толпу.
Леотихид сдержал вздох. Великие боги, почему ему раньше не приходило в голову, что высокое положение – это наказание, а не благодать? Как бы он хотел сейчас поменяться местами с Полиадом: красться через лес, командовать воинами, сжимать рукоять меча… Что-то делать. Но, увы, у каждого свое место.
Ему выпало ждать.
Получив приказ Полиада, Ипполит и Харилай прибавили шагу и вскоре догнали иноземца. Тот, впрочем, не торопился: выйдя из толпы, он несколько минут озирался по сторонам, видимо, разыскивая своего товарища-афиненка, затем, приняв решение, отправился по Скиаде, одной из главных улиц Спарты, по направлению к холму Лимнеон. Погода была солнечная и ветренная, из раскрытых дверей харчевен неслись соблазнительные запахи, повсюду слышались веселые голоса горожан. Возможно, поэтому афинянин не сразу отнес к себе прозвучавший за спиной мужской голос.
– Эй, ты что, оглох, чужеземец? – Ипполиту пришлось ухватить иноземца за плечо.
Тот молниеносно развернулся, расслабленная улыбка медленно сползла с его губ. Было отчего: остановившие его молодые люди – в истинно лакедемонских плащах-трибонах, с отпущенными по спартанскому обычаю волосами – вид имели не самый приветливый. Тот, что обратился к нему, имел атлетическое сложение и простоватое, будто небрежно сляпанное из глины, лицо, на котором нагловато поблескивали узко посаженные глазки. Второй был типичным громилой: квадратная фигура, длинные узловатые руки и узкая полоска лба, казалось, непосредственно перетекающего в массивную челюсть. Неприятная парочка.
Иноземец напрягся.
– Чем могу?.. – он, по крайней мере, постарался произнести это дружелюбно. В драку лезть не торопится.
– Поболтать хотим. Уделишь нам немного внимания, э? – хамовато растягивая слова, произнес Ипполит, более речистый, и посему бывший за старшего.
– Прошу прощения, друзья, – развел руками афинянин. – В данный момент я тороплюсь. Быть может, в другой раз?
– Мы тебе не друзья, чужак, – агрессивно прорычал Харилай, подтвердив свою репутацию человека, далекого от высокой культуры общения.
– И поговорить тебе с нами придется, – все также нараспев добавил Ипполит. – До меня, видишь ли, дошли слухи, что ты растлеваешь мою двоюродную сестру. Малышку Софиллу, дочку кузнеца Меланида.
«Сказку» Ипполит сочинил легко, на ходу, он еще в агеле прославился отчаянным фантазерством.
– О… брат? – «Пилон» нахмурился. Похоже, развратник как-то не учел, что у его легкомысленной подружки-простолюдинки могут быть взрослые браться. Тем более такие неприятные.
«Брат» широко улыбнулся, продемонстрировав отсутствие двух зубов в верхнем ряду.
– Ну что, будем знакомиться?
– Лоб ему надо пробить, а не трепаться, – угрюмо пробурчал Харилай, и демонстративно сжал увесистые кулаки. Афинянин оценивающе поглядел на него. Ипполит хмыкнул про себя – вряд ли кто пожелает попасть под харилаевы «кувалды».
– Да ты не тушуйся, друг! – он миролюбиво поднял руку, хотя иноземец не выглядел особенно испуганным. – На Харилая внимания не обращай – он только с виду такой грозный, а так, клянусь собакой, добрейшей души человек. Насчет сестры я не в претензии, тыркай ее, если нравится. Она у нас в старшую пошла. Обе того, с ветерком… Грех не воспользоваться, если дает.
Он послал «Пилону» паскудную улыбочку. Тот удивленно промолчал.
– Однако ж, – продолжал «брат», – нехорошо получается: с девкой гуляешь, а с родственниками даже не познакомился, а? На меня уже друзья косятся, говорят – не уважает иноземец, за людей не считает…
– Да я… клянусь морским Владыкой… я со всей душой, – вид у развратника был совершенно идиотский.
– Вот и я говорю, что ты нормальный парень, хоть и афинянин, – Ипполит сделал широкий жест в сторону Харилая, как бы убеждая его. – Авоэ, будем знакомы. Ипполит, сын Левкида.
– Пилон, сын Гистиэя, – афинянин обескуражено покачал головой.
– Ну, а это – Харилай, – улыбка Ипполита стала еще шире. – Осталось нам с тобой, дружище Пилон, выпить в честь Дионисий, поболтать о том – о сем… Поставишь нам кувшинчик в честь знакомства, э?
