одновременно. Почти бесстрастно Егерь наблюдал, как эрреянин долго, с наслаждением целится, как плавно, почти нежно прикасается его палец к металлу спускового крючка…
Тропа была обжита зверем, он узнавал здесь свои следы, свой запах. И хотя этот путь таил в себе нечто непонятное, непостижимое для него, леопард снова и снова выходил на тропу. Сверхосторожный, он преступал здесь некую запретную грань, страшную и недоступную для большинства сородичей, инстинктом угадывая, что это — путь к спасению.
Зверь мягко ступал, вслушиваясь в лес, течения запахов, неотделимый от окружавших его травы, деревьев и камней.
Внезапное, никогда не подводившее его предчувствие заставило леопарда броситься на землю, широко раскинув лапы. В то же мгновение резкий отрывистый звук хлестнул по чуткой тишине леса…
…Резкий отрывистый звук хлестнул по чуткой тишине леса, эрреянин вскинулся за своей валежиной, ощутив под лопаткой жалящий короткий удар и чувствуя, что проваливается в какую-то слепящую бездну. Не выпуская из ладони теплого ложа, он вытянулся на присыпанной листьями и хвоей земле, безжизненно откинув голову. Застывшее лицо эрреяиина не утратило выражения радостного предчувствия.
Егерь опустил ружье и выбросил горячую гильзу. Потом он встал и спустился туда, где, раскинув руки, неподвижно лежал эрреянин. Присев на валежину, Егерь некоторое время смотрел на его побелевшее лицо. Затем Егерь обернулся, и его глаза встретились с желтыми глазами зверя. Леопард подошел и потерся мордой о сапог Егеря. Тот запустил руку в пакет и выбросил оттуда мясо. Он глядел, как леопард ест, как совсем по-кошачьи вылизывает траву, на которой лежало мясо. Через несколько минут вдали показалась жужжащая точка патрульного геликоптера, и зверь исчез.
Из опустившейся машины вышел пилот, следом за ним выкатился серебристый шар медицинского робота, пилот поздоровался с Егерем и присел рядом, а похожий на металлического паука робот подкатил к лежащему эрреянину, в воздухе тотчас замелькали его подвижные членистые манипуляторы.
— Уже который раз, — сказал пилот, глядя на эрреянина, — а все не привыкну. До чего же он похож на покойника.
— Через пару дней он будет живее нас с тобой, — отозвался Егерь.
Робот извлек из тела эрреянина остатки пластиковой ампулы и отбросил их в сторону.
— Сильфидомин? Как всегда? — спросил пилот.
— Как всегда, — отозвался Егерь.
— Значит, через пару дней этот парень проснется, но это уже будет не он…
— Не совсем он, — нехотя поправил Егерь. — Просто у него пропадет желание убивать. Это была его последняя охота.
Робот сноровисто укладывал тело эрреянина в мягкую капсулу. Некоторое время они наблюдали за быстрыми и четкими движениями автомата.
— А когда у тебя будет последняя? — спросил, поднимаясь, пилот.
Егерь коротко взглянул на него, перевел взгляд туда, где в отдалении над буреломом вздымались зеленые свечи молодых елей, и увидел знакомые, налитые золотистым огнем глаза. На какой-то-миг все его существо пронзило чувство почти мистического ужаса — Егерю почудилось, что зверь понял вопрос и тоже ждет, что он ответит…
СМЕРТЬ МИССИОНЕРА
Стена была около трех метров высотой и словно соткана из дрожащего зеленоватого воздуха. Случайные листья или насекомые, попадающие в ее неверный, мерцающий свет, тут же вспыхивали, превращаясь в невесомый пепел.
За колышущейся, мутноватой толщей стены начинались бетонные нагромождения мегалополиса.
Стена служила границей, отделявшей сельву от гигантского города; она сама была частицей этого города, его порождением, его опасным стражем.
Стена могла убивать, но и сама не была неуязвимой. В нескольких местах со стороны леса потоки дождевой воды разрушили монолитный фундамент, в который были упрятаны генераторы, излучающие смертоносный свет.
Человек осторожно, контролируя малейшее движение, подполз к покрытой трещинами глыбе. Пальцы его прикоснулись к теплому гудящему кожуху генератора, и тут же человек отдернул руку — все его существо пронзило острое, явственное, как укол, ощущение опасности. Человек прижался спиной к плите, ладонь его привычно скользнула к бедру.
Но лес, раскинувшийся в десятке шагов, хранил безмятежную тишину. Прозрачное небо светилось мягкой, успокаивающей синевой.
Несколько пестро окрашенных бабочек подпрыгивали в воздухе совсем рядом. Одна из них подлетела почти к самому лицу и неожиданно уселась человеку на плечо. Ее выпуклые круглые глаза были похожи на неотшлифованные изумруды.
Старший агент общества по спасению жителей сельвы нерешительно вступил в служебные апартаменты своего непосредственного начальника.
Тот не заметил его, поглощенный созерцанием нескольких объемных изображений в углу кабинета, и агенту пришлось напомнить о себе тактичным покашливанием.
— А, это вы, — повернулся к нему шеф. — Что привело вас ко мне, старина? Хотите попросить прибавки?
— Нет, — сказал агент. — С этим все в порядке. Денег я получаю с каждым годом все больше. Я хотел спросить, нельзя ли мне сменить работу, шеф?
— Почему? — быстро отозвался тот.
Агент ответил не сразу. Он стоял, съежившись под удивленным взглядом собеседника, смущенно потирая подбородок, напоминая всем своим обликом грешника на исповеди, не решающегося сделать постыдное признание.
— Даже не знаю, как объяснить толком… — вымолвил он наконец. — Еще за много дней перед тем, как отправиться в сельву, у меня начинается бессонница. Я все оттягиваю и оттягиваю сборы, выискиваю любой повод, чтобы задержаться, хотя бы на день-другой…
— Боитесь мести отшельников?
Агент покачал головой:
— Отшельники никогда никому не мстят, вам это известно. Если агенты не возвращаются в мегалополис, то совсем но другой причине.
— Вы, очевидно, не смотрите вечерней видеопрограммы, — возразил начальник. — Как раз вчера показывали вашего коллегу, ставшего очередной жертвой…
— Смотрю, — перебил агент. — И вы можете быть уверены: за годы работы в сельве я успел узнать, как выглядят укушенные гремучей змеей.
Шеф бросил на него короткий испытывающий взгляд, но спорить не стал.
— Однако какая-то причина все-таки есть? — спросил он после паузы.
— Причина? — протянул агент задумчиво. — Причина, очевидно, в том, что я уже не гожусь для этой работы. Чересчур хорошо я знаю отшельников, в этом все дело. Больше, чем надо старшему агенту по спасению жителей сельвы.
Последние слова, произнесенные с откровенным сарказмом, заставили шефа вскинуть брови.
— Если узнаешь кого-то слишком близко, за это всегда приходится расплачиваться, — все так же задумчиво продолжал агент. — Мой приятель, репортер одной из видеопрограмм, утверждает, что главное в
