подавится.
Дома Денис отыскал в справочнике телефонный номер 12-го опорного пункта, позвонил и представился по форме. Участковый Володько знать не знал никакого Кирьяна-Банана…
– Как по фамилии? Кириченко? Никогда не слышал. И вообще, с какой такой стати ими должна заниматься милиция? Если криминала нет, то и претензий к ним нет… С бомжами после советской власти не боремся: права человека не позволяют…
Денис предложил не тянуть кота за хвост и сообщил, что двадцать минут назад эти два тормоза цеплялись к мамаше с коляской, требовали деньги.
– А-а, ну так другое дело, – подумав, ответил Володько. Но как-то неуверенно, для проформы. Чтобы следак отвязался.
– Мое дело предупредить, – сказал Денис. – Еще раз увижу их там, сам задержу и задокументирую. А потом представление накатаю: отсутствие профилактической работы на участке и все такое…
– Да сам я с ними разберусь, чего прокуратуру такой мелочевкой загружать, – бодро отрапортовал Володько. – Спасибо, что подсказали.
– Вот и хорошо. Рад помочь.
– Если что – звоните, не стесняйтесь.
– Спасибо, до свиданья.
В комнату поскреблась Джоди. Денис впустил ее, потом открыл форточку, вдохнул холодный влажный воздух. Как это Курбатов любит говорить?.. О-па. Опачки. Попался.
Да полная херня, такого не бывает. Это чтобы так не везло!.. Смешно просто.
– Ты что-то сказал? – крикнула из гостиной мать.
– Нет, – сказал Денис.
Он прогнал собаку и заперся. Ладно, выкурит их Володько из парка, а они прямиком – в прокуратуру. Что тогда? Да не пойдут они ни в какую прокуратуру. Хочется верить. Почему это не пойдут? Да потому что испугаются. Шантаж, вымогательство, смерть на нарах и все такое…
А могут и не испугаться. Это особенные люди. На свалках живут, из мусорников питаются… И мышление у них особенное: о том, что потом будет, не думают. Только о том, что сейчас. «Стратегия мышления низшего типа», – вот как это называется по-умному. А когда о деньгах речь идет, то и вообще голову теряют: за стольником руку под гильотину сунут. Они вроде и не люди вовсе, а какие-то человекообразные особи. Только и нынешние хозяева жизни, те, что на «мерсах» раскатывают и костюмчики по три тыщи баксов носят, они ведь тоже за бабками руку в гильотину суют… Только за другими бабками! Кто за миллионом, а кто и за миллиардом. У каждого свой уровень риска… Они, выходят, тоже
Так что вполне могут прийти куда-то и заявить. За три копейки, тарелку супа, разрешение в открытую собирать бутылки где угодно. Может и правда дать ему эти три сотни? Так ведь нельзя, еще хуже, не отвяжутся…
«Где же вы, доктор Ноль-Пять? – тоскливо подумал Денис. – Ку-ку…»
Доктор, как обычно, дожидался его на книжной полке за толстыми учебниками криминалистики.
Утром, сразу после совещания, позвонили из лаборатории: на пистолете марки ТТ, проходящем по делу № 28845, обнаружен «пальчик». Один-единственный отпечаток, на затворе. Рукоятку, видно, обтерли, про затвор забыли. Бывает. В общем, заключение готово, можете приезжать…
Сорок минут на дорогу туда и обратно. Это время Денис еще мог надеяться, что отпечаток – не факт. Мало ли чей отпечаток. Может, того же Гуля, к примеру. Суша тоже лапала небось. Не факт.
Вернувшись в свой кабинет, он взял пепельницу, плеснул туда чуть воды – получилась черная жидкая кашица. Обмакнул по очереди каждый палец, приложил к листу чистой бумаги. Положил рядом увеличенную копию отпечатка из лаборатории. «Пальчик» на пистолете был бледным и нечетким. Незначительная часть папиллярного рисунка явно реконструирована, но здесь специалистам лаборатории можно было доверять…
Впрочем, искал Денис недолго. Нашел. «Бэ Эл», как пишут лаборанты. БЛ, большой палец левой руки. На задней части затвора типичный отпечаток. Денис посмотрел на свой большой палец. Вот зараза. БЛ… ский палец. Ведь вытирал же!.. Теперь остается только отрубить его, к херу, и выкинуть в унитаз.
Денис спрятал заключение в сейф, медленно разорвал испачканный пеплом лист и выкинул в корзину мелкие кусочки. Мысль хорошая. Спасибо, Холмс.
Потом он неожиданно врезал ему по черепу. Холмсу. Тот явно не ожидал, даже заскулил от боли. Вот так-то, сказал Денис. Сиди там и не высовывайся, умник.
– Башка трещит? Трубы горят? – поинтересовался Курбатов, заглянув к нему в кабинет. – Такое бывает…
– Все в порядке, не беспокойтесь, – буркнул Денис, занимая позу мыслителя и прикрывая ладонью еще гудящий после удара лоб.
Курбатова ему только сейчас и недоставало.
– Да ты не тушуйся, коллега, – доброжелательно сказал важняк. – Я не помешал? Может, позже зайти?
Опытнейший следак и один из авторитетнейших сотрудников прокуратуры обращался к нему как к равному, выказывая максимальное уважение. Денис почувствовал прилив гордости.
– Проходите, пожалуйста, – сказал Денис.
– Спасибо. Может, все-таки… – Курбатов помялся на пороге. – Нет, давай-ка лучше ты ко мне, Петровский. Между нами, я вчера малость тоже… У тебя там что?
Он взглядом показал на сейф.
Денис насторожился.
– В смысле?
– В смысле – пиво? Водка? «Сухарь»? – уточнил Курбатов. – Чем лечишься?
– Ничем, – соврал Денис.
– У меня «Мерло» стоит молдавское. Хороший терапевтический продукт. Через пять минут жду.
Дверь закрылась.
– Мерло, – вслух произнес Денис. – И чего тебе надо, спрашивается?
Через пять минут на столе у старшего следователя кроме вина обнаружились также ветчина, лимон и бутылка кизлярского коньяка.
– Тебе покрепче – или?..
– Покрепче, – сказал Денис.
– В четыре утра уснул, в шесть подъем, – доверительно хихикнул Курбатов, разливая коньяк по стаканам. – Не баба – печь доменная… Ну что, за наше здоровье, Денис Александрович?
Они чокнулись и выпили.
– А тебе, смотрю, по ночам отдыхать тоже некогда, – усмехнулся Курбатов.
– Как когда, – сказал Денис.
– Ты не стесняйся, какие проблемы – делись.
– Да какие проблемы…
– Разные проблемы бывают. Очень разные.
Курбатов налил по второй. Показал глазами на рюмку: поехали. Денис впервые видел, чтобы лощеный важняк с утра нагружался спиртным.
– Вот, например, проблемы общения с коллективом… – продолжал Курбатов. – Нет, ты погоди, не спеши меняться в лице. Я не собираюсь агитировать тебя, прописные истины там разные… Я ж тебя подружески пригласил, вижу: плохо человеку, почему бы не посидеть вместе, не поговорить за жизнь. Верно? Ну ладно, работаешь ты на эту Контору. Ну и работай. Сперва все огорчились, конечно, – сам понимаешь, неприятно, когда тебя «освещают»… Тем более что мы привыкли других просвечивать. И потом, есть понятие корпоративности! Мы ж тут все вроде мушкетеры, понимаешь, а они – гвардия кардинала Ришелье. А д'Артаньян вдруг – бац! – он докладные кардиналу, оказывается, пишет!.. Вот какая диспозиция получается,
