– Спасибо, но у меня вообще-то своих дел полно. – Андрей провалился в какую-то золотую голубизну, состоящую из моря, песка, пальм, ярких сладкоголосых птиц и груды драгоценных камней, осыпавшей неведомый обелиск...
– Отдохнули? Просыпайтесь. Я периодически буду наведываться к вам. И запомните – все в мире неспроста.
«Господи! Все-таки уснул! – вскочил Панкратов, глянул с недоверием на свои старательные часы. Тряхнув их, приложил к уху – тикают как обычно! Спал-то всего-навсего две минуты, а кажется... – Однако хорошо выспался. И главное, что-то весьма важное засело в бестолковке. Что это? А-а-а, вспомнил. Все неспроста в этом мире. Ведь верно, черт подери!»
Он вспомнил: едва живой бомж оказался коллегой, если, конечно, не соврал и не запутался в своих глюках. И главное, что-то знакомое померещилось Панкратову в этой заросшем серой шерстью одутловатом лице. Да и голос. Кто же он, черт возьми, этот отравивший все приемное отделение гнилостным запахом, всеми забытый, брошенный человек? И почему он должен как-то влиять на меня? «Все непонятно, но в этом что-то есть», – задумался он.
Панкратов вспомнил, что собирался позвонить насчет него в 68-ю больницу. Он схватил телефонную трубку, набрал номер приемного отделения больницы, представился, попросил соединить его с главным. Кажется, именно там работал Игорек с параллельного потока... «Как его бишь? Да, вспомнил, Иванов». Точно, Иванов! Через минуту раздался жизнерадостный голос:
– Здорово, Андрюха. Какие проблемы? Прости, забыл твое отчество.
– А я – твое, – засмеялся Панкратов. – Да мы ведь тогда про отчество ничего не знали. Другое дело – кликухи.
– Точно. Как сейчас помню, ты был Иванушкой, поскольку зачесывал светлые патлы до самых бровей.
– Молодец, помнишь, а ты под битлов косил.
– Так вот, у меня к тебе вопрос. Сегодня ночью к нам по скорой мужика привезли. Фамилия Андросимов, то ли Андрогин.
– Постой, постой! Андрогин... это же, Андронов. Прекрасно образованный парень, Платона читал, неплохим хирургом был, но... иногда любил, сам понимаешь, выпить. Да, впрочем, кто тогда этим не занимался.
– Похоже на то. Только он сейчас... увы, далек от прекрасного. Но вроде все соображает. У него тотальная гангрена правой нижней конечности, придется, очевидно, делать вычленение. Вот такие вот дела, Игорек. Я чего звоню. Может быть, необходимо кому-то сообщить о нем? Все-таки из нашей гильдии мужик. Хочется как-то помочь ему. Да и в таких случаях, всегда как бы примеряешь на себя. В общем, плохо. Упаси и помилуй Господи от такого конца.
– Все понял, попробую навести справки, да и сам с ребятами обязательно подъеду. От нас что-нибудь нужно?
– Да нет, как будто бы все есть или, по крайней мере, скоро будет.
– Андрюша! Ты уже сам его оперируй. Наслышан о твоих успехах. Рад за тебя.
– Да брось ты, какие там успехи, все более по мелочам работаем.
– Не скромничай.
– Подожди, а что же с ним все же стряслось?
– История самая банальная для того времени. Его горячо любимая жена сбежала с новым русским. Детей забрала, квартиру. Да еще какие-то гадости по инстанциям писала, что, мол, алкаш, хулиган. Красивая баба, соблазнительная. Валька, конечно, поддавал, но не больше, чем другие. А здесь взялся за пузырь крепко. Причем чем дальше, тем больше. Сам понимаешь, как это нередко бывает, когда рушатся наши тылы – пропадает мужик. Пытались его вытащить из болота, да не смогли. Слетел он с катушек, вроде как даже сознательно себя губил. Мы его прикрывали, пока не вляпались... Отхватил он, по этому поводу, пол мочевого пузыря больному – за опухоль принял. Слава Богу, что еще пациент выжил. Но из больницы ему пришлось все-таки уйти. Говорят, в провинцию подался. Потом уже каких-то вразумительных сведений о нем мы не имели, поскольку Валентин ни с кем из наших контакты поддерживать не хотел. Категорически отказался. Кто-то говорил, что он бомже-вал где-то в Подмосковье, ездили наши ребята, но нигде не нашли. А ведь здорово мужик начинал свою карьеру! Жаль.
Спешно простившись с Игорьком, Панкратов еще долго в шоке от полученной информации держал трубку в руке, не опуская ее на рычаг.
«Надо же, Валька Андронов! Спортсмен, отличник, он уже с первых курсов был на примете у преподавателей. Способный, вдумчивый, до чертиков везучий. Начал оперировать у самого Петровского и пошел в гору... Женился с помпой, да еще на какой-то министерской дочке. Да, точно! Помню, помню! Что- то случилось, какие-то неудачи... и пошла кривая вниз. Только и это не все. Было еще лето!»
Лето, то далекое лето, когда Панкратов с группой студентов проходил практику в подмосковной больнице под руководством аспиранта последнего года обучения Валентина Андронова, выдалось душным и сухим. Может быть, поэтому взбесился слюнявый боксер, живший у сторожа школы, где поселились практиканты. С неожиданной осатанелой прытью кинулся пес к горлу мирно лежавшего на раскладушке у открытого окна Вальки Андронова. И тот спасся от мертвой хватки лишь тем, что выскочил из школьного окна на спортплощадку и завис на перекладине футбольных ворот. Под его сжавшимся от ужаса телом бесновался, прыгал, брызжа слюной, пес. Все от страха разбежались.
Этого кошмара не видел разве что Панкратов, расположившийся с учебником на берегу сплошь затянутого осокой озера. Оторвало его от книги мимолетное видение: мимо пулей пронесся, как видение, человек и плюхнулся в темную воду. Раздалось бульканье и наступила тишина. Интересно, что за ним никто не гнался. Наступила тишина. Слышны были только стрекот кузнечиков, да зудели надоедливые комары. А человек, между прочим, не выныривал, а выбулькивали на поверхности совсем нехорошие прощальные пузыри. Недолго думая, Панкратов кинулся в озеро, проваливаясь в тине, вслепую нашарил обмякшее тело и выволок его на берег. Применил все положенные в таких случаях реанимационные мероприятия. Довольно ощутимо похлопал его по щекам.
– Ну, ты че? – едва шевеля языком, своеобразно поблагодарил его спасенный, оказавшийся Валькой Андроновым. От него нещадно несло спиртным. Потом выяснилось, что разбушевавшегося пса уняли, а перепуганный Андронов, не заметивший от стресса ни растяжения голеностопного сустава, ни перелома ключицы, случившегося при прыжке из довольно высокого окна, ахнул по случаю пережитого им полстакана медицинского спирта и свалился в сомлевшие от жары лопухи. Он лежал, тая от радости сохраненной жизни. Как вдруг, прямо над ухом, раздался заливистый лай. В невыразимом ужасе, последним рывком загнанного животного, ринулся куда глаза глядят, увяз в озере и захлебнулся бы там со всеми своими скрытыми еще травмами, если бы не подвернувшийся Андрей. Впоследствии герой получил от декана знаменитые часы, а собачка, гавкнувшая над ухом Вальки, оказалась безвредным, лохматым щенком по кличке Кузя.
Пока Андронов поправлялся в тамошней больнице, Кузя неотступно ходил за ним и даже ночью дежурил под окном его палаты. Может быть, осознал свою вину, а может, был прельщен лакомствами, которые в изобилии носили пострадавшему девушки. Все это сейчас вспомнилось Панкратову с необычайной ясностью. Сблизиться им так и не пришлось, слишком высоко взлетел после окончания аспирантуры Андронов. А Панкратов, наоборот, начал свою трудовую деятельность как раз с той самой сельской больницы.
«Видать, действительно все в этом мире неспроста», – опять подумал Андрей, направляясь к больному.
Панкратов быстро спустился в приемное отделение. Перед входом в палату переодел халат, надел маску, бахилы. В палате Петр Петрович вместе с перевязочной сестрой колдовали над ногой Андронова, обрабатывая ее дезинфицирующим раствором и оборачивая простыней. Увидев шефа, Петр снял перчатки, сказал:
– Я сейчас вам последние анализы покажу. – Он быстро вышел из палаты. Панкратов пощупал пульс больного.
– Ну, как дела, коллега?
– Кусок дерьма, а не коллега... Меня теперь и мама родная... – тяжело задышал он. – А я тебя сразу узнал... Значит, Андрей Викторович, говоришь, оперировать будешь? Вычленять? Ну, ты смелый малый. Хотя
