принести, а они...
– Так они себе и приносят, – пытаясь водрузить слегка помятый колпак на голову, со злобой произнесла старшая сестра. Она, конечно, не заметила иронии, с которой говорил Андрей Викторович. Все это заметили. Ответ старшей сестры опять вызвал улыбки у сотрудников.
– А чтобы над нами не смеялись сотрудники, пишите, Марья Вановна, жалобу на молодцов-удальцов, а я подпишу. Хотя, -он махнул рукой, – сколько раз это уже было. Ладно, пошли далее, – уже более миролюбиво закончил бесполезную дискуссию Андрей Викторович.
Подошел Петр Петрович, доложил:
– Пришла Наталья Петровна, спрашивает, будут ли какие указания?
– Будут. – Он увидел ее в дверях. – Рад вас видеть, Наталья Петровна, вы что, как не родная, в дверях стоите, заходите.
– Я без халата, – замахала она руками, – сразу же к вам поднялась.
– Вы про больного все знаете?
– Да, мне о нем кое-что уже рассказали. Но я его еще не видела. Говорят – очень тяжелый.
– Вас не обманули. Действительно тяжелый, но надежды есть. Не все еще потеряно. А впрочем, я не хочу вас уговаривать насчет операции. О типе наркоза сами решите. Одно могу сказать, в легких у него не дыхание, а какофония звуков, похлеще, чем у Мравинского в его «Петрушке». Да к тому же он из наших, из хирургов. А вы сами знаете, как у своих порой получается. Не мне вам говорить. Так что, пожалуй, наоборот, я жду ваших указаний. Если решите прямо сейчас брать, я все бросаю и сразу же к вам. – Он посмотрел на окружающих. – Только извинюсь перед коллегами
– Хорошо, Андрей Викторович, я пошла, посмотрю, что к чему.
– Петр Петрович, сопроводите, пожалуйста, Наталью Петровну. Анализы, снимочки покажи. В общем, поактивнее веди себя, – подмигнул он ему.
Здесь, очевидно, надо дать пояснения. В части случаев анестезиологи могут отказать больному в операции или отложить ее из-за его тяжести или сопутствующих заболеваний. Тогда все, хана. Никто, даже премьер-министр не сможет заставить что-то делать.
– Высшая инстанция, – вслух проворчал он.
– Вы о чем это, Андрей Викторович? – спросил его рядом стоявший коллега.
– Да это я так, о наболевшем. Продолжим наши мучения, дорогие коллеги, – обратился он к окружающим. – Палаты Петра Петровича мы посмотрим вместе с ним позже. Хотя я его больных знаю, там нет тяжелых. Да и все больные у него ухожены и обследованы без задержки. Кстати, учитесь, коллеги, у молодых.
Часть вторая
Будни хирурга: экстренные операции и «восточный эксцесс»
Через сорок минут Андрей Викторович вместе с помощником мыли руки в предоперационной. Через стекло было видно, как Петр обрабатывает йодонатом операционное поле. Он был полностью экипирован для операции.
– Иди-ка сюда, Петролио! – махнул он ему рукою.
– Послушай, ну куда тебя несет? Я же сказал, что эта операция крайне опасна, и не только для пациента, но и для хирурга. Упаси боже, если поранишь руку. Пойми, с этой инфекцией не шутят. Лучше займись своими больными. У тебя там проблем полно, – придумал он. – Совсем запустил лечебное дело, все носишься, как угорелый, не остановить тебя. – Он это сказал намеренно в таком тоне, зная, что по-другому говорить бесполезно. Однако на Петра это не подействовало.
– Ничего подобного, нет у меня никаких проблем, не надо придумывать. А этим больным я занимался всю ночь, готовил его к операции, – абсолютно независимо заявил он. – Хорошо, согласен, тяжелый больной, оперировать его не претендую. Но хотя бы ассистировать на операции я могу? Вы же знаете, Андрей Викторович, за этот год я сделал самостоятельно две ампутации. Удачно, между прочим.
– Не в этом дело, Петя, не зли меня. Кто сомневается в твоем профессионализме? Намотался ты уже сегодня, отдыхать нужно. В общем, дуй отсюда, и баста, – разозлился Панкратов.
– Никуда не пойду, – набычился Антошкин, переступая с ноги на ногу.
– Дурачок, я же за тебя беспокоюсь, еще успеешь наоперироваться, все у тебя впереди.
– Не надо мне вашей милости. Я вел больного и должен хотя бы участвовать в операции. Ваши, кстати говоря, установки. Надо быть последовательным в своих заявлениях.
– Ну, ладно, – буркнул Панкратов и, посмотрев на своего помощника, засмеялся, – я таким же был в его возрасте. Ничего не поделаешь, Виктор, прости, что побеспокоил. Спасибо.
– Мне-то за что? – стал снимать маску Виктор.
– За поддержку.
– Да брось, Андрюша, мы с тобой и не такое видали.
– Это верно. Иди, попей кофейку, да попробуй у меня в кабинете пирожки, Марина нам принесла.
– Не нам, а тебе, Андрей, а? – хитро улыбнулся Виктор.
– Не важно, кому. А попробовать советую, дважды приглашать не буду.
Наблюдая краем глаза, как Петр продолжает обрабатывать конечность, Панкратов с симпатией подумал: «Антошкин если вцепится, так намертво». Он быстро вошел в операционную. Сестра надела ему халат и перчатки.
– Давай вторую пару, Кефирыч велел, – неожиданно для себя Панкратов назвал его подпольное прозвище. Сестра не удивилась.
– Он сегодня уже дважды об этом напоминал.
Вообще-то при сестрах не принято было подобным образом говорить, Панкратов не раз делал сотрудникам замечания. Ему стало неудобно, и он смутился. К счастью, под маской этого никто не увидел.
– И ты, – кивнул он в сторону Петра, – тоже надевай вторую пару и работай осторожно. Если что, потом не оправдаешься перед твоими родителями, – заявил Панкратов.
Антошкин, конечно же, не мог пропустить подобного унижения, как он считал, по возрастному признаку и моментально отреагировал:
– О чем это вы, Андрей Викторович? Я самостоятельный человек и давно отвечаю сам за себя.
– Ну ладно, ладно, – проворчал он. – Работаем быстро, но аккуратно. Можно начинать, Наталья Петровна?
– Давайте!
– Ну, вперед под фанфары, с Богом! Скальпель, зажим, сушить, – отдал Панкратов обычные для начала операции краткие команды. Все работали споро и четко. Через тридцать минут конечность была вынесена из операционной.
– Фу, дышать стало полегче, – вздохнул Петр.
– Ты, как всегда, прав, Петручио, – поддержал его Панкратов. – Жить стало лучше, жить стало веселее! Именно так провозглашал усатый генералиссимус, отправляя партию приличных людей на эшафот задолго до твоего рождения. Дыши полной грудью.
– А для этого надо было всего-навсего отчекрыжить одну ногу, шеф. Представляете, как все просто в этом мире?
– Ну, ты даешь, Петр, – удивленно произнес Панкратов, не зная, как ему реагировать на ремарку своего помощника. Как наш пациент, Наталья Петровна? – спросил он анестезиолога, продолжая быстро ушивать рану.
– Пока все показатели стабильны, будто бы и не было никакой операции.
– Сплюньте, дорогая.
– Тьфу, тьфу!
– Так-то лучше. Больной спит?
– Спит, как младенец.
– Это потому что он еще не успел понять, что с ним. Мы с Петром сегодня по-стахановски работаем. Раз-два! Сердце сюда, нога туда, – пошутил он. – Знаешь что, Петр, ты зашивай кожу, а я, пожалуй, пойду, дел еще невпроворот. Эх, быстрее бы на пенсию.
