Марино улыбался, будто у него возникли свои мысли в отношении этой женщины; по крайней мере, она сама занимала его столько же, сколько и все это дело.
– Еще одно, мистер Вест. Прежде чем вы доложите своему начальству о ваших расследованиях, вы должны повидать меня; хорошо?
– Да, обещаю.
– Благодарю вас.
Марино опять не встал из-за стола, а просто протянул руку.
Направляясь к лифту в сопровождении Херба, Роджер осознал, как мало Марино говорил и как часто делал замечания. Он решил для себя, что ему не следует беспокоиться о причинах такой секретности. Проблема одна – обнаружить похищенного ребенка, но эмоциональный фактор также нельзя сбрасывать. Если мальчика не найдут к тому времени, когда его мать очнется, то возникнет, вероятно, масса осложнений.
Лисса Мередит стояла около ворот, сияя красотой на фоне густой листвы деревьев и травы, все еще ярко-зеленой от прошедшего летнего дождя. Она оказалась у машины прежде, чем он вышел из нее, и проскользнула на сиденье рядом с ним, прикрыв дверцу:
– Вы прибыли вовремя. Чтобы вы хотели узнать?
– Все, что вы видели. Все детали, которые вы можете вспомнить, и все, что, по вашему мнению, мне следует знать о семействе Шоунов, – ответил Роджер и предложил ей сигарету. – Ну, а тетерь обратимся к самым мелким деталям.
– Таким, как зубная щетка, – ответила она. – Я лучше буду курить свои сигареты.
Она вынула из сумочки красную пачку «Пэл Мэл» и щелкнула зажигалкой, в то время как Роджер втиснул машину в уличный поток.
– Они отправились спать в большой спешке, это совершенно ясно. Ее одежда была сброшена прямо на пол. Кое-что из одежды Дэвида валялось сбоку от кровати. Я не считаю, что это имеет отношение к тому, о чем вы, вероятно, подумали. Белле опрятное существо, если говорить о ее привычках. Привередливая.
Опять элемент осуждения – «слишком привередливая».
– Они ничего не убрали со стола после ужина, что необычно. Белле получает удовольствие, играя роль хозяйки дома. Иногда она может положить грязную посуду в моечную машину, но она не оставит неприбранной столовую. Они чувствовали, вероятно, дикую усталость. Вы хотите, чтобы я высказала свое предположение?
– Только факты, пожалуйста.
– Что касается гадания, то у меня это получится лучше, чем у вас.
– Мы погадаем вместе, когда придет время, – сказал Роджер. – Не начинайте спорить.
Она вызывающе посмотрела на его профиль, который был вполне привлекательным. Если и было в нем какое-то несоответствие, то оно касалось его подбородка – он был немного тяжеловат и выдавался вперед. У него был короткий нос и хорошо очерченные губы. Его шляпа была сдвинута на затылок, открывая вьющиеся волосы цвета пшеницы, но почти полностью скрывая седину. Он знал, что она изучает его с близкой дистанции.
– А кто хочет спорить? – В ее словах проскальзывал затаенный смешок, так же, как и желание уступить ему. – Задняя дверь была открыта, а передняя – закрыта, запоры на окнах закреплены. Белле нервная женщина – окна всегда запирались, так же как и двери.
– Почему она… почему она такая нервная?
– Я не знаю какой-либо причины, кроме… – Лисса запнулась. – Кроме, может быть, того обстоятельства, что находиться в нервозном состоянии – это своего рода манера ее поведения.
– Кажется, непохоже, что вы одобряете Белле Шоун, – сказал Роджер, и, когда на это ответа не последовало, продолжил: – Какая причина для такой ее манеры?
– До сих пор никто не клал ее на колено лицом вниз, чтобы выдрать, – произнесла Лисса небрежным тоном. – Вы на самом деле хотите узнать о ней подробнее?
– Мне нужно это знать, – сказал Роджер. – Я должен быть в состоянии судить о том, насколько можно придавать значение ее словам. Вы имеете в виду, что она испорченное существо?
– Суматошная, избалованная, оберегаемая от влияния злого мира, не знающая отказа в своих прихотях, с тех пор как научилась ходить. И несмотря на все это, – продолжала Лисса Мередит, – лучшее в ней часто находит проявление: добрая и восхитительная. Вы правы, пожелав больше узнать о ней, прежде чем встретитесь с ней.
– Вы хотите сказать, что она неврастеничка и с ней тяжело жить? – спросил Роджер.
– Частично, это правильно…
– Она счастлива?
– Может ли клубок нервов быть счастливым?
– Не всегда, какую-то часть времени.
– О, тогда да. В какой-то степени. Дэвид бывал в частых отлучках. Сначала корейская война, затем – некоторые специальные поручения, поэтому они и приехали в Англию. Дэвид, похоже, пробудет здесь двенадцать месяцев, возможно, дольше. Белле вдруг обнаружила, что не может жить без Рики, и они послали за ним. Вы на самом деле хотели узнать, счастлива ли она с Дэвидом?
– Да, мне бы хотелось.
– Могу еще добавить, что он страстно в нее влюблен. Но одно дело, когда мужчина возвращается к красавице жене, зная, что она его ждет, и совсем другое – когда приходится быть терпеливой и верной женой. О, я не имею в виду ничего предосудительного.
Он знал, что она глядит на него и глаза ее смеются. Но они в действительности не знают друг друга как следует.
– Вы ищите причину?
– Только факты.
Он свернул на главную дорогу около Хаммерсмит-бродвей, где встречаются пять дорог.
– Шоун склонен дать ей полную свободу. Он очень к ней нетребователен, – сказал Роджер.
– Это догадка? – спросила Лисса.
– Это дедукция. Его жена обычно спит допоздна, служанка приходит к девяти, Шоун и его сын встают рано, так что кто-то должен готовить завтрак.
Лисса засмеялась:
– Они не готовят горячий завтрак. Но вы правы, Дэвид спускает ей все.
– Угрожала когда-нибудь мальчику опасность?
– Я об этом ни разу не слышала.
– Вы не знаете кого-нибудь, у кого могут быть личные мотивы причинить кому-нибудь из них неприятность?
– Нет.
– Мистер Марино говорит, что они богаты, – заметил Роджер, помолчав.
– Одно время они оба были богаты, но Белле потеряла свое состояние. У Дэвида хватит денег на них обоих, но… – Лисса запнулась, как бы подыскивая нужное слово, затем продолжала очень медленно: – Я думаю, если бы у нее были бы свои деньги, она бы забрала Рики и ушла навсегда. Может показаться, что я не люблю Белле, но это не так, инспектор. Я думаю, ее удерживают только деньги Дэвида, больше ничего.
На Илинг-бродвей около сквера, где женщины сидели на скамейках, а ребятишки играли в тени деревьев, Лисса показала ему поворот на Вейвертри-роуд. Вскоре они двигались по узкой, обсаженной деревьями дороге мимо бесчисленных жилых домов, выглядевших одинаково: красные кирпичные ограды и заросли кустарников. Все выглядело аккуратно и типично по-английски.
В конце Вейвертри-роуд Лисса направила его в тупик, имеющий форму подковы, где стояло три дома. Дом Шоунов находился посередине, низ построен из кирпича, верх – из дерева, черепичная крыша темно- красного цвета, оконные рамы и двери недавно выкрашены. Сад содержался в идеальном порядке. Георгины кивали своими разноцветными головками, и лепестки других цветов трепетали на тихом ветерке. В палисаднике соседнего дома, расположенного справа, стояла седоволосая женщина и смотрела на дом номер тридцать один.
