Когда Роджер заглушил мотор, они сначала услышали истошный крик, а потом мужской голос, и опять крик, всполошивший всех соседей. Легко можно было определить, что это приступ истерии, полной душевной боли.
Лисса Мередит выскочила из машины раньше Роджера, пробежала через распахнутые ворота и бросилась по желтой гравийной дорожке к передней двери. Седоволосая женщина сочувственно смотрела на нее и Роджера. Когда Роджер подошел к крыльцу, Лисса уже открыла дверь и исчезла. Крики стали громче, голос звучал искаженно, как у тяжелораненого человека:
– Это твоя вина, это твоя вина, я ненавижу тебя! Я могу тебя убить! Убирайся от меня, убирайся от меня, убирайся, убирайся!
Роджер вошел в вестибюль, закрыл за собой дверь и тут увидел Лиссу, застывшую на середине лестницы, и двух людей, очевидно Шоунов, наверху. Белле свирепо вырывалась из объятий своего мужа.
4. ИСТЕРИЯ
На Белле Шоун был широко распахнувшийся халат, а под ним прозрачная розовая пижама. Волосы спутались, словно от ветра. Она пинала Шоуна ногами и пыталась освободить руки. Когда Лисса приблизилась к ним, она ухитрилась освободить одну руку и вцепилась мужу в лицо. Боль заставила его ослабить хватку, Белле освободилась, кинулась вниз по лестнице и впервые заметила Лиссу.
Она закричала:
– Рики исчез, Рики исчез! Вызови полицию – он не сделает этого. Вызови полицию!
Она почти падала, сбегая по лестнице вниз, и, когда до Лиссы оставался лишь один шаг, Роджер увидел ее искаженное дикое лицо с губами, будто натянутыми на крупные белые зубы. Казалось, это какая-то страшная маска.
Шоун был в жилете и брюках. Его лицо тоже застыло, но оно не было страшным. Если не считать сверкающих глаз и едва заметных желваков на щеках, то оно могло показаться каменным. Кровь сочилась из двух параллельных царапин на правой щеке.
– Вызови полицию! – визжала Белле. – Если не вызовешь, то… – У нее перехватило дыхание.
Однако это была лишь короткая передышка. Лисса могла бы произнести несколько слов. Белле снова завопила:
– Ты такое же ничтожество, как и он! Даже хуже, убирайся с моей дороги!
Роджер видел, как Белле подняла руку и Лисса отклонилась в сторону.
Шоун воскликнул:
– Белле!
Белле рванулась мимо Лиссы, споткнулась, но устояла, схватившись за перила, затем пробежала оставшиеся ступеньки, халат развевался сзади, мелькали голые ноги – длинные и стройные, пижамная кофта задралась. Она не видела Роджера, которого загораживала Лисса, но, увидев, не остановилась, а отклонилась вправо. Догадавшись, что он попытается остановить ее, она вытянула обе руки, чтобы оттолкнуть его. Она рыдала, ее губы казались черными на фоне белых зубов, глаза как у сумасшедшей.
Роджер присел, быстро обхватил ее за колени и повалил на пол. Она сильно стукнулась головой о пол, покрытый ковром, но не закричала, лежала спокойно. Он встал, натянул ей на ноги халат, затем наклонился над ней. Затишье было непрочным, как в бурю. Все в этой сцене казалось нереальным, даже спокойный голос Шоуна, произнесший:
– Я подниму ее.
Роджер отошел, и Шоун взял на руки свою ошеломленную жену и понес ее наверх. Лисса молча следовала за ним, и они исчезли в комнате направо. Создалось такое ощущение, будто это затишье перед еще более свирепой бурей.
Роджер уже составил себе представление о Шоуне: крупный и сильный, с удивительно добрым лицом и горящими глазами.
Еще один человек появился из кухни – тот, третий после Херба, спутник в посольстве, – лощеный, моложавый, светловолосый со свежим лицом. Его улыбка скрывала смущение:
– Вы рискованный человек, инспектор, не так ли?
– Иногда. А кто вы такой?
– Мистер Антонио Марино прислал меня сюда, пока не приедет Лисса с инспектором Вестом из Скотленд-Ярда. Теперь вы не могли бы удостоверить, что вы и есть Вест?
Роджер вынул бумажник и показал удостоверение. Дав время для ознакомления, он положил его обратно и спросил:
– Давно продолжаются эти вопли!
– Только начались. Вам от меня что-нибудь нужно?
– Постарайтесь, чтобы в кухне ничего не трогали.
– Только стул.
Роджер попросил:
– Задержитесь на минутку. – Пройдя в столовую, где около окна на столе стоял телефон, он прикрыл трубку платком и набрал номер посольства. Наверху слышались звуки шагов, но других звуков не было, никаких криков. Марино вскоре объявился.
– Роджер Вест, – представился Роджер. – Доктора пока еще нет, а он срочно нужен.
– Он будет очень скоро, – пообещал Марино своим ленивым голосом. – Я рад, что вы позвонили. Посол и комиссар собираются вместе пообедать. Комиссар был достаточно любезен и согласился, чтобы вы пришли и поговорили со мной, прежде чем отправитесь в Скотленд-Ярд.
Роджер никак на это не отреагировал.
– Что вы можете мне сообщить? – продолжал Марино.
– То, что вам обеспечено некоторое паблисити, даже если вы скажете, что состоялось ограбление. Один из соседей, вероятно, знает, что произошло. – Голос миссис Шоун можно было слышать далеко вокруг. – Постарайтесь, чтобы побыстрее прибыл доктор…
– Он уже спешит к вам, – в голосе Марино чувствовалось беспокойство. – Пит Кеннеди у вас?
– Если это такой белокурый человек, то да. Одну минутку.
Человек был Питом Кеннеди. Он поговорил с Марино, затем положил трубку и сказал:
– Мистер Вест, если я вам не нужен, то я должен уйти. Вы что-нибудь хотите от меня?
– Всего лишь увидеть свидетельство, что вы действительно Питер Кеннеди.
Тот улыбнулся, показал значок и с издевкой отсалютовал.
Роджер осмотрел комнату, проверив чашки, блюдца и все, что было на столе, пытаясь воссоздать картину случившегося. Было ясно, что Шоуны в конце ужина настолько ослабли, что еле дотащились до кровати и «спали» в течение двенадцати часов или даже больше. В десять минут девятого, когда пришла Лисса Мередит, они были в бессознательном состоянии, очнувшись, возможно, всего полчаса назад или около того.
Он обошел комнату. Она была невелика – футов пятнадцать на двадцать. Пол покрыт паласом жемчужного цвета, мебель вполне современная, изящная и дорогая, так же отличающаяся от ширпотреба, как норковая шубка от кроличьей. Все ласкало глаз. Картин не было, даже абстракционистских, только три фотографии в рамках на каминной полке. Роджер посмотрел на среднюю – мальчика с маленьким, чувствительным, испуганным лицом.
«Почему испуганное, – недоумевал Роджер. – Откуда такое выражение?»
Это было лицо ребенка, которому не хватало самоуверенности. Непонятно, откуда у Роджера появилось такое впечатление. Может быть, на него подействовали строгие суждения Лиссы о его матери? Выражение лица ребенка такое, какого он никогда не видел на лицах своих детей: будто он в беде. Он видел это выражение на лице соседского мальчика и впоследствии узнал, что его родители проводили свои дни в бесконечных ссорах. Когда они развелись, даже ребенку это пошло на пользу.
Чувствительный и испуганный или потерянный? И это сын богатых родителей, со всем, что жизнь ему может предложить.
Мальчик, внешне конечно, был похож на мать. И хотя Роджер видел ее лицо лишь искаженным от горя, он понимал, что она красавица, и, как утверждает Лисса, капризная красавица.
Роджер осмотрел заднюю дверь особенно тщательно, обнаружил две или три царапины и внимательно
