Тайна египетского креста

представляло собой необычное, очень длинное помещение с огромным количеством астрономических карт, гипсовой статуей египетского бога Гора с головой сокола, коровьими рогами, систром — символическим диском, на который опирается трон, и причудливой кафедрой в окружении деревянных пней непонятного, по крайней мере для Эллери, предназначения. Крыши над помещением не было, позднее солнце отбрасывало на стены длинные тени.

Харахт направился прямо к алтарю, словно искал там спасения, воздел к небу бесплотные узловатые руки, забормотал что-то на неведомом языке, не обращая на визитеров никакого внимания.

Эллери вопросительно посмотрел на высокого некрасивого профессора Ярдли, который стоял в футе от Харахта и внимательно его слушал.

— Поразительно, — пробормотал профессор. — Истинный анахронизм. Слышать в двадцатом веке из уст человека древнеегипетскую речь…

Эллери изумился:

— Вы хотите сказать, он действительно знает, что говорит?

— Сумасшедший, — со скорбной улыбкой прошептал профессор. — Впрочем, у него есть основательная причина для сумасшествия и подобных речей… Он называет себя Ра-Харахт. На самом же деле этот человек — один из крупнейших в мире египтологов… Был, по крайней мере!

Эллери в изумлении затряс головой.

— Я собирался вам это сказать, — шепнул профессор, — но фактически мы ни минуты не оставались наедине. Я узнал его с первого взгляда, несколько недель назад, когда приплыл на остров из чистого любопытства… Забавная история. Его фамилия Страйкер. Много лет назад он получил жестокий солнечный удар во время раскопок в Долине царей, от которого бедняга так и не оправился.

— Но… он говорит по-древнеегипетски! — возразил Эллери.

— Читает жреческую молитву Гору на иератическом языке. Усвойте, пожалуйста, — серьезно продолжил профессор, — это поистине большой человек. Теперь, конечно, больной, память уже не та. Безумие коснулось всего, что он когда-либо знал. К примеру, это помещение не имеет ничего общего с египтологией. Все свалено в кучу, систр и коровьи рога — священные атрибуты Исиды, — урей, символ божественной головы, рядом Гор. Что касается обстановки, на пнях, полагаю, восседают верные во время службы, пользуясь его собственным библейским оборотом речи… — Профессор пожал плечами. — Все собрано воедино, как ему подсказывает фантазия и свихнувшиеся мозги.

Харахт опустил руки, вытащил из алтарной ниши причудливый сосуд, смочил себе веки, спокойно сошел с возвышения. Даже улыбнулся с более осмысленным видом.

Эллери смотрел на него иными глазами. Сумасшедший или нет, истинная личность этого человека теперь представляла совсем иную проблему. Фамилия Страйкер, отныне запечатленная в памяти, пробуждала какие-то смутные воспоминания. Много лет назад во время учебы в подготовительной школе… Да, он о нем читал. Египтолог Страйкер! И вот он бормочет на языке, мертвом много веков…

Оглянувшись, Эллери увидел Эстер Линкольн в короткой юбке и свитере, стоящую лицом к ним в низкой двери в противоположной стене алтарной комнаты. Несмотря на бледность, некрасивое лицо выражало железную решимость. Даже не взглянув на доктора Темпла, Эстер прошла по комнате, демонстративно встала рядом с Полом Ромейном, взяла его за руку. Он, как ни странно, покраснел как свекла и сделал шаг назад.

Доктор Темпл улыбнулся.

Инспектор Воэн не желал отвлекаться на всякие пустяки. Он шагнул к Страйкеру, который спокойно стоял, глядя на «инквизиторов», и спросил:

— Можете ответить на несколько простых вопросов?

— Спрашивайте, — кивнул сумасшедший.

— Когда вы уехали из Уэйртона в Западной Вирджинии?

Глаза старика сверкнули.

— После ритуала куфи пять лун назад.

— Когда? — рявкнул Воэн.

Профессор Ярдли кашлянул.

— Инспектор, я, пожалуй, могу объяснить, что имеется в виду. Древнеегипетские жрецы выполняли ритуал куфи, как он выражается, на закате. В ходе сложной церемонии в бронзовой чаше под чтение священных текстов готовится куфи — сладкая смесь из меда, вина, смолы, мирры и прочего. Естественно, речь идет о такой церемонии, совершившейся на закате солнца пять лун назад — значит, в январе.

Инспектор Воэн кивнул, Страйкер серьезно улыбнулся профессору, а Эллери звучно крикнул, заставив всех вздрогнуть:

— Кросак! — и устремил пылающий взор на бога солнца и его бизнес- менеджера.

Страйкер перестал улыбаться, губы задергались, он отступил к своему алтарю. Ромейн стоял на месте в некотором удивлении, судя по выражению его лица.

— Прошу прощения, — пробормотал Эллери. — Со мной иногда бывает. Продолжайте, инспектор.

— Не так глупо, — усмехнулся Воэн. — Харахт, где Велья Кросак?

Страйкер облизнулся.

— Кросак… Нет, нет! Не знаю. Оставил святыню. Ушел.

— А вы когда спутались с этим чокнутым? — спросил Айшем, наставив на Ромейна указательный палец.

— Что вообще за дела насчет Кросака? — буркнул Ромейн. — Могу сказать одно. Я сам со стариком познакомился в феврале. Показалось, что мысль у него родилась неплохая.

— Где это было?

— В Питтсбурге. Я ухватился за выгодную возможность, — продолжал Ромейн, пожав широкими плечами. — Конечно, — понизил он голос, — весь этот бред насчет богов солнца… Подобная чушь годится для деревенщин, меня интересует одно: пускай люди сбросят вонючую одежду и выйдут на солнце. Посмотрите-ка на меня! — Он глубоко вдохнул, раздув великолепную грудь. — Не слабак, правда? Потому что благотворные солнечные лучи греют кожу и проникают под нее…

— Ну ладно, — отрезал инспектор. — Все это мне знакомо, обычная рекламная болтовня. Я ношу одежду с тех пор, как вышел из колыбели, а вас одним мизинцем скручу. Как вы попали сюда, на Устричный остров?

— Скрутите? Скрутите? — выгнул спину Ромейн. — Ну, коп или не коп, давайте попробуйте! Да я…

— Все было устроено, — взволнованно прокричал Страйкер.

— Устроено? — нахмурился Айшем. — Кем?

— Все было устроено, — попятился старик.

— Ах, не слушайте! — буркнул Ромейн. — Когда он заупрямится, от него не услышишь разумного слова. Когда я присоединился к нему, талдычил то же самое. Все устроено… Надо ехать на Устричный остров.

— Устроено до того, как вы стали его… э-э-э… божественным компаньоном? — уточнил Эллери.

— Точно.

Дело, видимо, зашло в тупик. Было очевидно, что стукнутого солнцем египтолога, сумасшедший он или нет, невозможно склонить еще к одной связной мысли. Ромейн ничего не знал о событиях шестимесячной давности или прикидывался, будто не знает.

Следствие установило, что на острове обитают двадцать три нудиста, в основном из Нью-Йорка, которых привела в сомнительную Аркадию неправедная газетная реклама и личная миссионерская деятельность Ромейна. Доставляла их местная железная дорога, такси привозили к общественной пристани на дальней границе участка доктора Темпла, а владелец острова Кетчем за небольшое вознаграждение переправлял на старой плоскодонке.

Старик Кетчем, как выяснилось, жил с женой на восточном краю острова.

Инспектор Воэн собрал всех трясущихся неофитов солнечного культа и нудизма, жестоко перепуганных. Теперь, когда запретные радости наготы вышли на свет официального следствия,