национальность — черногорец. Больше ничего существенного. Клянусь саркофагом Тота, фигура вырисовывается!
— Крамит выяснил что-нибудь насчет его карьеры в Америке?
— Вполне достаточно, хотя и в самых общих чертах. Видимо, разъезжал из города в город, наверное, знакомился с приютившей его страной, осваивал язык. Много лет вел мелкую торговлю, кажется, абсолютно законную. Продавал затейливые кружева, плетеные коврики и тому подобное.
— Обычное дело, — заметил профессор. Эллери переварил следующий абзац.
— Четыре года спустя познакомился в Чаттануге, штат Теннесси, с нашим другом Харахтом, присоединился к нему. Страйкер торговал в то время «солнечным эликсиром» — маслом из печени трески с кустарной этикеткой. Кросак стал его бизнес-менеджером — «учеником» в глазах окружающих, — помогая бедному помешанному старику в совместных странствиях по дорогам учредить культ солнца и открыть молитвенное оздоровительное предприятие.
— Что-нибудь известно о Кросаке после убийства в Арройо?
Физиономия Эллери вытянулась.
— Нет. Он просто исчез. Быстро и эффективно.
— А о Клинге, служителе Вана?
— Никаких следов. Оба как сквозь землю провалились. Проблема с Клингом меня беспокоит. Где он, черт побери? Если Кросак отправил в мир иной его душу, где тело? Где убийца его схоронил? Говорю вам, профессор, мы не раскроем дело, пока не узнаем об истинной судьбе Клинга… Крамит образцово старался отыскать связь между Клингом и Кросаком, считая их, видно, сообщниками. Однако ничего не нашел.
— Что вовсе не означает отсутствия подобной связи, — подчеркнул профессор.
— Естественно. И разумеется, у нас нет возможности установить, поддерживал Кросак контакты со Страйкером или нет.
— Страйкер… Вот вам пример кары Господней, — пробормотал Ярдли. — Бедняга…
— Поберегите нервы, сэр, — усмехнулся Эллери. — Речь идет об убийстве. Кстати, судя по последнему донесению из Западной Вирджинии, полиция проследила за Харахтом до самого его логова. А именно, по утверждению Крамита, выяснила, что это некий Альва Страйкер, широко известный египтолог, помешавшийся после солнечного удара, как вы и говорили, полученного в Долине царей много лет назад. Насколько удалось узнать, родных у него не имеется; его всегда считали довольно безобидным безумцем. Теперь слушайте замечание Крамита: «По твердому мнению прокурора округа Хэнкок, некий Альва Страйкер, именующий себя Харахт или Ра-Харахт, не причастен к убийству Эндрю Вана, но давно попал в руки бесчестных преступников, которые, пользуясь его необычной внешностью, тихим помешательством и одержимостью нечестивым культом, занимаются необычным, однако злодейским мошенничеством, обманывая доверие легковерных людей. Мы также считаем, что в смерти жертвы повинен человек из этого круга с неустановленными мотивами убийства Вана. Все свидетельства указывают на некоего Велью Кросака». Четко изложено, а?
— Довольно неубедительное обвинение против Кросака, не правда ли?
— Убедительное или нет, — покачал головой Эллери, — но, признав Кросака вероятным убийцей Вана, Крамит попал в самое яблочко.
— Почему вы так думаете?
— Факты. Только главный вопрос в деле, которое мы пытаемся решить, не в том, что Кросак убил Эндрю Вана. Самое главное в том, — Эллери подался вперед, —
— Что вы хотите сказать? — потребовал ответа профессор.
— Я хочу сказать, что фактически Кросака знает в лицо единственный человек, связанный с нашим делом, — серьезно объяснил Эллери. — Это Страйкер, от которого нечего ждать надежных показаний. Поэтому снова спрошу: кто такой Кросак? Кто он
— Ерунда! — взволнованно воскликнул профессор. — Черногорец, наверное, с хорватским акцентом, вдобавок хромой на левую ногу…
— На самом деле вовсе не ерунда, профессор. Национальные признаки в нашей стране быстро сглаживаются, и, разумеется, с Крокером, хозяином гаража в Уэйртоне, Кросак говорил по-английски свободно, без всякого акцента. Относительно вероятной возможности, что он находится среди нас, по- моему, вы не до конца проанализировали убийство Брада.
— Правда? — хмыкнул Ярдли. — Может быть. Только позвольте заметить, юноша, вы преждевременно переплываете реку.
— Я уже через нее переплыл, — объявил Эллери, затем встал и снова бросился в бассейн. В брызгах, высунув из воды голову, загадочно улыбнулся профессору. — Не стану упоминать о том факте, — фыркнул он, — что именно Кросак основал солнечный культ в окрестностях Брадвуда. Вспомните, до убийства Вана. Существенно? Значит, он вполне может быть где-то здесь… Ну ладно! — оборвал сам себя Эллери, выбрался из бассейна и улегся, заложив руки за голову. — Давайте вместе подумаем. Начнем с Кросака. Допустим, черногорец убил уроженца Центральной Европы, видимо выдававшего себя за румына, и другого уроженца Центральной Европы, выдававшего себя за армянина. Тогда можно предположить, что все трое из одной центральноевропейской страны, только я твердо уверен, что Ван и Брад в любом случае родились не в Армении и не в Румынии.
Профессор хмыкнул и потратил на трубку две спички. Эллери, разлегшись на горячем мраморе, закурил сигарету, закрыл глаза.
— Теперь осмыслим ситуацию с точки зрения мотива. Центральная Европа? Балканы? Почти банальное средоточие суеверий, жестокости. Вам это что-нибудь говорит?
— Как ни странно, я о Балканах ничего не знаю, — равнодушно признался профессор. — Когда вы произносите это слово, мне на ум приходит единственная ассоциация: в том краю веками складывался фантастический дикий фольклор. Думаю, объясняется этот факт низким культурным уровнем на бесплодных гористых землях.
— Ха! Ценная мысль, — фыркнул Эллери. — Вампиры! Вспомнили Дракулу, бессмертный вклад Брэма Стокера в ночные кошмары невинных обывателей? История о вампире, поселившемся в Центральной Европе. И отрубленные головы!
— Чушь, — буркнул Ярдли с встревоженным взглядом.
— Точно, — охотно согласился Эллери. — Чушь, если не считать того факта, что в сердца Вана и Брада не был вбит осиновый кол. Ни один уважающий себя вампир не откажется от сего милого ритуала. Обнаружив кол, я был бы почти уверен, что мы имеем дело с одержимым, который расправляется с предполагаемыми вампирами.
— Шутите? — хмыкнул Ярдли.
Эллери какое-то время молча курил. Потом проговорил:
— Пусть меня повесят, если я понимаю, шучу я или нет. Знаете, профессор, может быть, мы в божественном просветлении несем детскую жуть о вампирах, только, в конце концов, если Кросак верит в вампиров и рубит людям голову, вполне можно отбросить вопрос о реальности его убеждений. Почти закон прагматической философии. Раз это для него реально…
— А как там насчет вашего египетского креста? — серьезно осведомился профессор. Он выпрямился, поерзал, удобнее устраиваясь, как бы в предвкушении долгой дискуссии.
Эллери сел, подтянул к себе загорелые колени.
— Ну что? У вас в рукаве что-то спрятано, судя по многочисленным вчерашним намекам. Неужели я попал мимо цели, выражаясь классическим языком?
Ярдли демонстративно выбил трубку, положил ее рядом на край бассейна, взъерошил черную бородку и превратился в профессора.
— Сын мой, — торжественно объявил он, — вы — осел.
Эллери нахмурился.
— Вы хотите сказать, что крест тау вовсе не египетский?
— Вот именно.
Эллери тихо качнулся.
