Миссис Брад закрыла лицо руками и расплакалась.
— Значит, все вышло наружу, — шепнула Элен, медленно закрывая дверь. — Ты слишком слаба, чтоб хранить тайну. — Она презрительно взглянула на Воэна, на Айшема, подошла к рыдающей женщине. — Перестань плакать, мама. Открылось, так открылось. Еще одна женщина попыталась затеять роман и потерпела неудачу. Бог весть…
— Давайте покончим с неприятным для нас и для вас делом, — перебил ее Воэн. — Откуда вы с Линкольном узнали о том, где в ту ночь была ваша мать, мисс Брад?
Элен села рядом с матерью, похлопывая ее по широкой вздрагивавшей спине.
— Хватит, мама… Ну… Я все знала, когда мама со мной рассталась в тот вечер. Только она об этом не догадывалась. Я сама слабая. — Она уставилась в пол. — Решила дождаться Иону… Мы оба раньше кое-что замечали. Он пришел, я все ему рассказала, мы вернулись домой. Я сюда заглянула, мама спала в постели… А на следующее утро, когда… нашли тело…
— Она вам призналась?
— Да.
— Если разрешите задать два вопроса… — серьезно вставил Эллери.
Большие глаза девушки, очень похожие на материнские, взглянули на него.
— Когда вы впервые заподозрили, что происходит, мисс Брад?
— Ох! — страдальчески тряхнула она головой. — Много недель назад.
— Думаете, ваш отчим знал?
Миссис Брад вдруг вскинула голову; лицо ее было сплошь в слезах и в помаде.
— Нет! — вскричала она. — Нет!
— Я уверена, что нет, — прошептала Элен.
— Полагаю, достаточно, — коротко заключил окружной прокурор Айшем и направился к двери. — Пойдемте. — И он вышел в коридор.
Инспектор Воэн, профессор Ярдли и Эллери покорно последовали за ним.
Глава 21
ЛЮБОВНАЯ ССОРА
— Изобилие нулевых результатов, — констатировал Эллери на следующий вечер, когда они с Ярдли сидели на лужайке профессорского дома, разглядывая усеянное звездами небо над Лонг-Айлендом.
— М-м-м, — промычал профессор со вздохом, от которого из его трубки посыпались искры горящего табака. — По правде сказать, я ждал начала фейерверка, Квин.
— Терпение. В определенном смысле можно надеяться, что сцену озарит фейерверк, раз сегодня мы празднуем День независимости. Вон!.. Звезда уже взлетела!
Они молча следили за длинным пальцем ослепительного света, который вонзился в темное небо, вспыхнул и разлетелся каскадом фиолетовых брызг. Одинокая ракета, должно быть, служила сигналом, ибо мгновенно взорвалось все побережье Лонг-Айленда, и мужчины какое-то время сидели, глядя на праздничные торжества на северном берегу. За проливом в стороне далекого Нью-Йорка в небе показались ответные огоньки в виде крошечных огненных мушек.
Профессор хмыкнул:
— Я чертовски много слышал о ваших пиротехнических детективных способностях, поэтому действительность, извините за святотатство, разочаровала меня. Когда вы приступите к делу, Квин? Я имею в виду, когда Шерлок вскочит на ноги и защелкнет наручники на запястьях подлого убийцы?
Эллери хмуро смотрел на безумные огненные круги и картины.
— Я начинаю думать, что не будет тут ни начала, ни denouement.[23]
— Что-то не похоже. — Ярдли вытащил изо рта трубку. — Вы не считаете дурной приметой отзыв патрульных? Темпл рассказал мне об этом нынче утром, говорит, полковник из округа отдал такой приказ. Лично я не пойму почему.
— Почему бы и нет? — пожал плечами Эллери. — Кросак явно преследует двух человек — Стивена Мегару и Эндрю Вана, или, если предпочитаете, братьев Твар. Мегара в достаточной безопасности на воде, с бригадой Воэна. Ван надежно замаскирован. Во втором преступлении, профессор, очень много деталей, заслуживающих обсуждения, в своем роде на редкость красноречивых. Но они, кажется, ни к чему не ведут.
— Не вижу ни одной.
— Правда? — Эллери оторвал взгляд от шипящей «римской свечи». — Неужели вы хотите сказать, что не до конца разгадали чрезвычайно любопытную историю с шашками?
— С шашками? — Короткая борода Ярдли смутно виднелась под горящей чашечкой трубки. — Признаюсь, ничто в тайной вечере Брада, если можно так выразиться, мне не показалось существенным.
— Тогда постараюсь отчасти восстановить свою подпорченную репутацию, — пробормотал Эллери. — История абсолютно ясна. Только, пропади все пропадом, хотя она более основательна, чем простые догадки Воэна и Айшема… — Он встал, сунул руки в карманы. — Может быть, извините меня? Пройдусь, развею туман в голове.
— Конечно. — Профессор откинулся, запыхтел трубкой, с напряженным любопытством глядя вслед Эллери.
Эллери плелся под звездами и огнями фейерверка. Не считая спазматических вспышек, тьма была густая, загородная. Он перешел через дорогу между участком Ярдли и Брадвудом, слепо шагая, принюхиваясь к вечернему воздуху, прислушиваясь к слабым звукам с прогулочных судов на воде и со скрипом, как озадаченный терьер, ворочая мозгами.
Брадвуд, за исключением ночного фонаря в парадном подъезде, где Эллери, выбравшись на дорожку, разглядел двух куривших детективов, казался мрачным, громоздким. Справа и слева от него смутно маячили деревья. Когда он шел мимо дома, один из детективов поднялся и крикнул:
— Кто тут?
Эллери вытянул руку, заслоняясь от слепящего луча мощного фонаря.
— Ох, — вздохнул детектив. — Извините, мистер Квин. — Луч погас.
— Какая внимательность, — проворчал Эллери и пошел вокруг дома.
Потом вдруг удивился, почему ноги несут его в эту сторону. Он приближался к маленькой тропке, которая вела к жуткому тотемному столбу и беседке. Его накрыла волна страхов, связанных с этой дорожкой и конечным пунктом или с собственной подсознательной чуткостью к кошмарным сценам. Он ускорил шаги, впереди зачернела главная дорога.
И тут остановился. Неподалеку, справа у теннисного корта, кто-то разговаривал.
Конечно, Эллери Квин был джентльменом из джентльменов, однако у своего отца, славного инспектора, доброй души во всем, кроме цинично-фамильярного отношения к преступлениям, усвоил одно правило, которое гласило: «Непременно подслушивай разговоры». Старик твердил: «Единственное свидетельство, стоящее медного цента, сынок, разговоры людей, уверенных, что их не подслушивают. Подслушивая в таких случаях, узнаешь больше, чем на сотне допросов».
Поэтому Эллери, примерный сын, остановился и навострил уши.
Разговаривали двое: мужчина и женщина. Оба голоса были на слух знакомые, только слов не слышно. Он и так уже низко пригнулся, ничто не мешало пригнуться еще ниже. Со скрытностью индейца шмыгнул с шумного гравия на поросшую травой обочину и начал осторожно подкрадываться к беседующим.
Удалось провести опознание — Иона Линкольн и Элен Брад.
Кажется, они сидели на садовой скамейке с западной стороны от теннисного корта. Эллери смутно припоминал обстановку. Подобрался на пять футов и замер за деревом.
