Эллери закрыл глаза.
— Если хотите стать гением, последуйте совету Дизраэли: научитесь терпению. Настал мой черед, достопочтенный профессор. Сколько раз я сиживал за партой в классе, сгорая от нетерпения, тщетно пытаясь предугадать вывод из ваших неторопливых рассуждений насчет Десяти тысяч,[31] Филиппа, Иисуса… Так о чем это я? Да! Одна красная шашка исчезла, мы нашли ее рядом с местом распятия Брада. На его ладони отпечаталось круглое красное пятно. Значит, в момент убийства он держал шашку в руке. Спрашивается, зачем Брад взял красную шашку? Теоретически тут возможно много объяснений. Но только одно подтверждается известным фактом.
— Каким? — спросил профессор.
— Тем, что в последнем черном ряду стояла одиночная красная шашка. В руке Брада, заметьте, игравшего черными, оказалась единственная недостающая красная шашка. Не знаю, — язвительно заметил Эллери, — как вы не понимаете, что сопернику Брада, игравшему красными, удалось провести одну шашку в последний черный ряд. Игравший черными Брад взял одну из «съеденных» красных, чтобы поставить ее на ту красную, которая только что шагнула в дамки, но прежде чем он успел это сделать, произошло нечто, навсегда прервавшее игру. Иными словами, тот факт, что Брад специально взял шашку, чтобы составить дамку соперника, однако так этого и не сделал, прямо указывает не только момент, но и причину остановки игры.
Ярдли по-прежнему молча внимательно слушал.
— А почему прямо указывает? Просто Брад не довел до конца дело, потому что не имел возможности. — Эллери помолчал и вздохнул. — В этот момент на него было совершено нападение, и он, мягко говоря, оказался не в состоянии составить красную дамку.
— И кровавое пятно, — пробормотал профессор.
— Совершенно верно, — кивнул Эллери. — Это подтверждается расположением кровавого пятна на ковре. Оно находится в двух футах за откидным стулом, на котором сидел игравший черными Брад. Мы давно установили, что убийство произошло в библиотеке, а в библиотеке одно кровавое пятно. Если Брада ударили по голове спереди, когда он сидел за столиком, собираясь составить дамку, он упал на спину, между своим стулом и секретером. Именно там мы и увидели пятно… Доктор Рамсен подтверждает, что Брада наверняка сразу ударили по голове, поскольку на теле других следов насилия нет. Значит, рана была открытая, кровь при падении запачкала ковер, прежде чем убийца успел поднять тело и перенести его в беседку. Все детали согласуются. Вырисовывается очевидный факт: Брад подвергся нападению, когда сидел за столиком и играл в шашки с тем, кто на него напал. Иными словами, убийца Брада был также его партнером по шашкам… Ах, у вас есть возражения?
— Разумеется, — отпарировал Ярдли, вновь разжигая трубку и энергично пыхтя. — Как ваши рассуждения опровергают следующие допущения? Во-первых, что партнер Брада по шашкам либо невиновен, либо это сообщник Кросака; во-вторых, что, пока ни в чем не повинный партнер или сообщник преступника, отвлекая внимание, играл с Брадом в шашки, Кросак проскользнул в кабинет и нанес удар сзади, как я это говорил в тот момент, когда мы обнаружили пятно.
— Да что вы, профессор! — прищурился Эллери. — Мы давно доказали, что у Кросака нет никакого сообщника. Все его преступления связаны с местью, с точки зрения выгоды сообщник в них нисколько не заинтересован.
Возможно ли, что в доме все время присутствовали двое мужчин: Кросак и ни в чем не повинный гость, игравший с Брадом в шашки?.. Сообразите, пожалуйста, что это означало бы. Это означало бы, что Кросак сознательно напал на Брада при невинном свидетеле! Нелепость; он безусловно дождался бы ухода гостя. Ну, допустим, напал при свидетеле. Разве тогда не постарался бы всеми силами заставить очевидца молчать? Человек вроде Кросака, на совести которого столько крови, вряд ли остановился бы перед необходимостью загубить еще одну жизнь. А очевидец явно остался в полной целости и сохранности… Боюсь, профессор, никакого свидетеля не было.
— Но возможно, тот самый свидетель, игравший с Брадом в шашки, пришел и ушел раньше Кросака? — настаивал Ярдли.
Эллери озабоченно причмокнул языком.
— Господи боже мой, вы пускаетесь в шаткие рассуждения. Если он пришел до или после Кросака, то не был бы свидетелем, правда? — фыркнул он. — Нет, дело в том, что партию в шашки, которую мы видели, Брад разыгрывал с Кросаком. Если кто-нибудь и заходил до или после того, это не опровергает факта, что с Брадом играл убийца — Кросак.
— И ваше заключение из всего этого вздора? — пробормотал профессор.
— Как я уже сказал: в шашки с Брадом играл убийца. Кроме того, Брад, конечно, хорошо знал Кросака, хотя, разумеется, совсем под другим именем.
— Ага! — воскликнул профессор, хлопнув себя по тощей ляжке. — Тут я вас и поймал, молодой человек! Где доказательства, будто он хорошо его знал? А? Вот какова ваша логика! Если человек вроде Брада играет с кем-то в шашки, то непременно с хорошо знакомым партнером? Ерунда! Брад сыграл бы и с ассенизатором. Он отлавливал любого умеющего играть в шашки. Я три недели его убеждал, что меня это действительно не интересует!
— Пощадите мои нервы, профессор. Если у вас сложилось впечатление, будто я на основании игры в шашки пришел к выводу о близком знакомстве Брада с партнером, извините, вы ошибаетесь. Есть гораздо более веский довод. Брад знал, что их заклятый враг Кросак рыщет вокруг, жаждя доброй старой крови Тваров?
— Знал, конечно. Об этом свидетельствует оставленная им записка и собственноручное письмо Вана с предупреждением.
— Bien assurement![32] Разве Брад, зная о присутствии поблизости Кросака, впустил бы к себе незнакомца, нарочно удалив из дому всех своих возможных защитников?
— М-м-м, по-моему, нет.
— Видите, — заключил Эллери с утомленной улыбкой, — все можно доказать, собрав достаточно фактов. Давайте рассмотрим самый крайний случай. Допустим, ожидавшийся в тот вечер посетитель пришел, обсудил с Брадом дела и ушел. Потом явился Кросак. Совершенно незнакомый Браду, заметьте. Однако мы только что доказали, что Кросак, убийца, играл с Брадом в шашки. Значит, Брад сознательно пригласил в беззащитный дом абсолютно незнакомого мужчину?.. Это невозможно, конечно. Следовательно, Брад хорошо знал Кросака, будь он ожидавшимся визитером или случайно заглянувшим гостем. Меня это фактически не волнует. Лично я убежден, что в кабинете в тот вечер, кроме Брада, был только один человек — Кросак. Даже если бы там присутствовало еще двое, трое, десяток гостей, это не опровергает вывода, что Брад хорошо знал Кросака в его нынешнем облике, играл с ним в шашки и был убит во время игры.
— И куда это вас привело?
— Никуда, — с прискорбием признал Эллери. — Именно поэтому я недавно сказал, что мы столь же далеки от решения, как три недели назад. Знаете, — помолчав, добавил он, — если подумать, из нашей полной неразберихи можно выудить еще один положительный факт. Я осел, что раньше этого не сообразил.
Профессор поднялся, выбил трубку в камин.
— Вы сегодня полны сюрпризов, — не оборачиваясь, заметил он. — Что такое?
— Можно с полной уверенностью утверждать, что Кросак не хромает.
— Мы об этом уже говорили, — напомнил профессор. — Вы правы. Нельзя наверняка сказать, что он хромает. Но почему…
Эллери поднялся, расправил руки, зашагал по комнате. В библиотеке было душно, ливень продолжался с шипящей удвоенной силой.
— Кросак, за кого бы он себя ни выдавал, был хорошо знаком Браду, — повторил он. — Ни один близкий знакомый Брада не хромает. Значит, Кросак в действительности не хромает, а использует свой юношеский дефект, выдавая его за хроническую физическую примету, чтобы сбить с толку полицию.
— И поэтому с очевидной беспечностью оставляет следы хромого, — пробормотал Ярдли.
— Совершенно верно. А как только почует опасность, тут же перестает хромать. Неудивительно, что его невозможно найти. Мне надо было бы подумать об этом раньше.
