В полночь, продрогший, измученный, с непослушными веками, Эллери влетел в Холлидейсберг. Там снова первым делом заехал в гараж и после оживленной беседы с ухмылявшимся механиком пешком пошел в отель. Дождь хлестал по промокшим ногам.
— Мне нужны три вещи, — заявил Эллери в небольшом отеле, едва шевеля застывшими губами. — Дайте мне номер, высушите мою одежду и завтра в семь утра разбудите. Справитесь?
— Обижаете, мистер Квин! — возмутился администратор, прочитав подпись в регистрационной книге.
На следующее утро существенно отдохнувший Эллери в сухой одежде, с набитым яичницей и беконом желудком погнал «дюзенберг» дальше, покрывая последний отрезок пути. Перед ним мелькали последствия бури: вывернутые с корнями деревья, разлившиеся потоки, исковерканные машины, брошенные на обочине. Но рано утром бушевавшая всю ночь непогода внезапно утихла, хоть свинцовое небо по- прежнему хмурилось.
В 10.15 Эллери с воем и грохотом промчался в «дюзенберге» по Питтсбургу. В 11.30 под проясняющимся небом, когда солнце делало героические попытки осветить высившиеся вокруг Аллеганские горы, машина со скрежетом затормозила перед муниципалитетом городка Арройо в штате Западная Вирджиния.
Мужчина в синем хлопчатобумажном комбинезоне, которого Эллери смутно припомнил, подметал тротуар перед муниципалитетом.
— Эй, мистер, — крикнул этот достойный субъект, бросив метлу и схватив за рукав устремившегося мимо Эллери, — вы куда? Вам кого?
Тот, не ответив, быстро миновал обшарпанный вестибюль, направляясь в глубь здания, где находился офис констебля Ладена. Дверь офиса оказалась закрыта; судя по всему, жизнь в цитадели власти остановилась. Эллери толкнул дверь — она оказалась незапертой.
Мужчина в комбинезоне с упрямым выражением на туповатой физиономии возник рядом.
Кабинет констебля Ладена пустовал.
— Где он? — спросил Эллери.
— Чего я и хотел сказать, — важно ответил мужчина. — Его нету.
— Ах, — понимающе вздохнул Эллери. Значит, Ладен отправился в горы. — Когда он уехал?
— Утром в понедельник.
— Что? — с крайним изумлением, огорчением и предчувствием катастрофы крикнул Эллери. — Господи помилуй, значит констебль не получил…
Он бросился к столу Ладена, беспорядочно заваленному бумагами. Мужчина в синем замахал руками в бессильном протесте, когда Эллери принялся рыться в официальной корреспонденции констебля, если это действительно была официальная корреспонденция. Сбылось его худшее предположение. Среди бумаг лежала телеграмма в желтом конверте.
Эллери разорвал конверт и прочел:
«Констеблю Ладену, Арройо, Западная Вирджиния.
Немедленно соберите вооруженный отряд, отправляйтесь к хижине старика Пита. Охраняйте старика Пита до моего приезда. Сообщите Крамиту о возвращении Кросака. Если что-то случится, прежде чем доберетесь до хижины, ищите след Кросака, но на месте преступления ничего не трогайте.
А в следующую минуту ему стало ясно, что из-за безобразной несчастной ошибки, рокового поворота колеса судьбы, вообще нечего было трудиться телеграфировать Ладену. Мужчина в комбинезоне терпеливо растолковывал, что констебль вместе с мэром Мэттом Холлисом два дня назад отправился на ежегодную рыбалку. И объяснил, что обычно они неделю рыбачат, разбивая лагерь на реке Огайо или ее притоках. Вернутся только в воскресенье. Телеграмма пришла вчера в начале четвертого; мужчина в комбинезоне, представившийся смотрителем, дворником, разнорабочим, принял ее, расписался и в отсутствие Ладена с Холлисом положил на стол констеблю, где она пролежала бы неделю, если бы не счастливое появление Эллери. Душу смотрителя, видимо, что-то отягощало, потому что далее он пустился в бессвязные рассуждения, но Эллери отмел его прочь и с помутневшим от ужаса взором выскочил на центральную улицу Арройо, вскочил в «дюзенберг».
Повернув за угол, он погнал по дороге, которую помнил по прошлой экспедиции с Айшемом и констеблем Ладеном. Связываться с Крамитом, прокурором округа Хэнкок, или полковником Пикеттом из окружной полиции было некогда. Если то, чего он боялся, еще не случилось, наверняка удастся справиться с любой возникшей ситуацией; в ящичке «дюзенберга» лежал заряженный автоматический пистолет. А если все уже случилось…
Эллери оставил машину в тех же кустах, где, несмотря на дождь, на густо заросшей кустарником земле и траве сохранились слабые следы его прошлого посещения, и с пистолетом в руке начал нелегкое восхождение в гору по еле заметной тропинке, по которой следовал констебль Ладен. Взбирался он быстро, но осторожно, не имея понятия, с чем столкнется, мрачно решив, что никто и ничто не застанет его врасплох. В густом лесу с раскидистыми деревьями было тихо. Эллери крался вдоль кромки леса, молясь, чтобы поспеть вовремя, но улавливая в глубине души слабый звонок, предупреждающий, что уже слишком поздно.
Наконец, пригнувшись за деревом, он выглянул на поляну. Ограда была цела, входная дверь закрыта, и Эллери почувствовал прилив надежды. Но в то же время не стал рисковать. Снял пистолет с предохранителя, бесшумно, выскользнул из-за ствола. Что это? Знакомая бородатая физиономия старика Пита в окне, затянутом колючей проволокой? Нет, игра воображения. Он неловко перебрался через ограду, сжимая в руке пистолет. И тут заметил следы.
Целых три минуты Эллери стоял на месте, читая рассказ, откровенно изложенный отметинами на сырой земле. Потом, обходя красноречивые знаки, сделал широкий круг, старательно выбирая, куда ставить ноги, пока не добрался до двери.
Теперь стало видно, что дверь закрыта неплотно, хотя с первого взгляда казалось иначе. Осталась маленькая щелка.
Продолжая держать в правой руке пистолет, Эллери наклонился, приложил к ней ухо. Изнутри не доносилось ни звука. Он выпрямился, сокрушительным ударом левой руки распахнул дверь, которая стремительно отлетела, открыв взору внутренность хижины…
Эллери немного постоял, отсчитывая удары бешено колотившегося сердца и пожирая глазами жуткую картину, затем перешагнул порог, вошел внутрь и надежно прикрыл за собой крепкую дверь.
В 12.50 «дюзенберг» с визгом снова затормозил перед муниципалитетом и высадил на тротуар Эллери. Странный молодой человек, подумал, должно быть, дворник, волосы растрепаны, глаза горят маниакальным огнем, кидается на людей, словно задумал, ни много ни мало, нанести кому-нибудь физические увечья.
— Привет, — неуверенно пробормотал он, по-прежнему подметая тротуар под жарким солнцем. — Вернулись, значит? Я хотел вам кое-что рассказать, мистер, только вы мне не дали. Ваше имечко, случайно, не…
— Ну, хватит! — рявкнул Эллери. — Вы, наверное, единственное официальное лицо, оставшееся в этом деятельном округе. Придется вам, мистер, сослужить мне службу. Скоро сюда прибудут люди из Нью- Йорка… Не знаю когда. Только, когда бы это ни было, ждите тут, ясно?
— Н-ну, — промямлил дворник, опершись на метлу. — Право, не знаю. Слушайте, ваша фамилия, случаем, не Квин?
Эллери опешил:
— Да. А что?
Дворник начал копаться в глубинах широкого кармана комбинезона, но прервался, отхаркался коричневым плевком. Потом вытащил сложенный клочок бумаги.
— Я хотел раньше сказать, когда вы тут были, мистер Квин, да вы мне не дали. Это вам велел передать один тип, длинный, страшный. На Эйба Линкольна[33] похож,
