— Она хороший писатель, — вздохнул редактор. — Ее рассказы о первой любви, о чувствах, которые люди носят в себе годами, десятилетиями — все это очень трогательно. Жена нашего генерального читает ее запоем… Так что, думаю, тебе не надо дальше объяснять. В общем, мы с Никуляк уже договорились, даже договор составили. И тут первая неожиданность — изменились сроки сдачи рукописи. Причем кардинально. А Елена пишет очень медленно, готовую книгу она отдала бы нам лишь к концу года. Но это полбеды. Главное — Дымова наотрез отказалась с Никуляк контактировать. И знаешь, под каким предлогом?
Тут Шустров сдавленно хихикнул.
— Откуда же мне знать? — откликнулся Ленечка.
— Дымова заявила, что прочитала сборник ее рассказов, и если Елена Никуляк верит в то, что пишет, — она просто дура. А если не верит — циничная дура.
— Круто, — оценил Бублейников.
— А нам каково? Пришлось извиняться перед Никуляк и врать, что знаменитая путешественница совсем плоха и уже почти не разговаривает, поэтому книгу откладывают на неопределенное время, а может, навсегда…
— Но это же легко проверяется! — возмущенно воскликнул Бублейников.
— А что я должен был делать? — взвился редактор. — Передать ей слова Дымовой: «Я не позволю превратить свою книгу в рассказ об утерянной невинности»?
— В общем, да, положение безвыходное, — захохотал Ленечка. — Так Никуляк правды и не узнала?
— Надеюсь, нет. Долго плакала у меня в кабинете, жаловалась на отсутствие денег. Я пообещал поставить ее в план на следующий год с книгой Татьяны Витрухиной. Как раз сроки для Никуляк реальные, да и персонаж подходящий.
— Витрухина? Поэтесса? А она чем вам приглянулась?
— Так ей всю жизнь что-то тайное покоя не давало. Ты стихи почитай, там много всего эдакого.
— Читал, когда был студентом. Такое ощущение, что она все это спьяну писала. Ладно, бог с ней, давай лучше про Никуляк. Она не знает, что ее работу теперь делаю я?
— Говорю же — не знает.
— Ну, а чисто теоретически, откуда она может узнать? — не унимался Бублейников.
— Теоретически — от Дымовой. Но практически — это невозможно. Потому что коммерческая тайна. Имей в виду — про Никуляк я ничего не говорил. Кстати, ты, надеюсь, сам-то никому не треплешься, что…
— Нем, как статуя Аполлона, — заверил редактора Бублейников. — А почему Дымова согласилась работать со мной? Моих рассказов она не читала.
— Ты пишешь рассказы? — в голосе Шустрова послышалась подозрительная заинтересованность.
— Слава богу, нет. Я газетчик, а это — приговор.
— Не знаю, почему она согласилась. Может быть, посчитала, что хуже Никуляк никого быть уже не может. Но, скорее всего, ей понравилось, что рукописью будет заниматься профессиональный журналист. Да было бы тебе известно, бабушка русской археологии неравнодушна к прессе. Читает журналы, газеты, со мной постоянно пытается обсуждать какие-то статьи.
— Понятно. Что ж, спасибо за информацию, — искренне поблагодарил Ленечка.
— Эге, постой, — выкрикнул редактор. — Теперь выкладывай, зачем учинил мне этот допрос? Я с тебя не слезу, пока не расскажешь.
Бублейников не стал упираться и вкратце рассказал всю эпопею с таинственными телефонными звонками.
— Вот я и хочу выяснить, кто это мне угрожает. А самое главное — серьезно это или нет, — завершил он свое повествование.
Шустров ненадолго задумался, потом сказал:
— Бред какой-то! Я не думаю, что Лена Никуляк способна на такие дикие выходки. Она, конечно, женщина специфическая и может мелко напакостить. Но откровенный террор — не ее стезя. Кроме того, я просто убежден — она не в курсе того, что ты работаешь над книгой Дымовой.
— А издательство «Водоворот»?
— Это вообще из области фантастики. Если бы у них перехватили готовый проект или переманили авторов — тогда да, возможны варианты. Но издательства уже год как нет, они в кризис накрылись.
— У вас случайно их бывшие сотрудники не работают?
— Нет, — твердо ответил редактор. — Я думаю, эти звонки — просто чья-то глупая шутка.
— Шутка? — возмутился Бублейников. — Ты бы слышал этот голос! К тому же это были настоящие угрозы, хотя и довольно расплывчатые. Я совершенно уверен, что кто-то сильно нервничает из-за моих контактов с Дымовой. Хотелось бы знать почему?
— Если хочешь, я могу поговорить с Дымовой… — не слишком уверенно предложил Шустров.
— Да нет, спасибо, я попробую сам разобраться.
— Ну, разбирайся. Только про рукопись не забудь. Сроки помнишь?
— Сроки помню, не подведу. Тема — класс, бабка — чудо. Трудности нас не пугают, опасности нас не страшат! Через тернии — к звездам! Даже если мне придется заплатить за это жизнью.
— Бублейников, если бы ты не был такой умный, я бы сказал, что ты самый настоящий дуралей, — устало отозвался редактор.
Из милиции они вернулись не через два, а через три с половиной часа. Виолетта Никодимовна была сильно измучена и оттого казалась совершенно несчастной. Максим был суров и сосредоточен.
— Ну как дела? — поинтересовалась Светлана, бросив на них встревоженный взгляд.
— Кристиночка не появилась? — с тоской в голосе спросила Рюмина, не обратив внимания на вопрос.
— Я тут же позвонила бы, мы ведь договаривались — мягко напомнила ей подруга. Затем обратилась уже непосредственно к Печерникову:
— Макс, что вам сказали? Какие прогнозы?
— Прогнозы какие? — Максим сначала задумчиво поглядел в потолок, потом перевел взгляд на Светлану. — Умеренно-оптимистические. Они считают, что пока сохраняется вероятность внезапного появления живой и здоровой Кристины дома. Тем не менее мы там все оформили, как полагается, Виолетта Никодимовна все рассказала. В общем, будут искать.
— Можно узнать, кто и где будет искать? — послышался голос Оксаны, которая в этот момент вышла из комнаты подруги.
— Можно, — повернулся к ней Максим. — Есть специальные оперативно-розыскные группы. Они приезжают на место и разбираются, что делать в данном конкретном случае.
— И какие существуют варианты?
Печерников монотонно, словно на экзамене в школе милиции, стал объяснять:
— Дежурная следственно-оперативная группа выяснит, нет ли здесь признаков совершенного преступления в отношении пропавшей, то есть Кристины. В зависимости от результатов осмотра будет принято решение о заведении розыскного дела либо о возбуждении дела уголовного.
— Почему они в квартире это собираются устанавливать? — нетерпеливо спросила Оксана. — Кристина ведь пропала где-то в другом месте.
— Потому, что обследуется место последнего пребывания. В нашем случае — вот это самая квартира.
— Макс, в чем разница между уголовным и розыскным делом? — поинтересовалась Светлана.
— Разница серьезная. Уголовное дело заведут, если обнаружат признаки совершенного преступления.
— Но здесь нет никаких таких признаков! — всплеснула руками молчавшая все это время Виолетта Никодимовна.
