а о продолжении учебы даже слышать не хотел – считал, что сначала ему надо отдохнуть и оглядеться. Мы ничего не могли с ним поделать».
Конечно, совсем бездельничать Александру не позволили, и вскоре он начал работать в бригаде, строившей коттеджи на Рижском взморье, – пригодились «малярно-покрасочные» навыки, приобретенные им на строительстве генеральских дач. Тем временем Вероника Александровна, которая не оставляла надежд сделать из своего сына доктора, продолжала упорно капать ему на мозги. В конце концов Александр сдался и поступил на вечернее отделение того же мединститута, а работу маляра сменил на должность лаборанта на отцовском заводе.
Вероника Александровна, добившись своего, на какое-то время вздохнула с облегчением, но тут на ее голову обрушилось новое несчастье – от сердечного приступа внезапно скончался Виктор Денисович.
«Бедная бабушка, сколько всего ей довелось пережить, – печально думала Ника. – Но она молодец – никогда не падала духом и не позволяла себе раскисать».
Зато для Александра смерть отца стала настоящим потрясением. Видимо, мысль о том, что теперь ему самому придется заботиться не только о себе, но еще и о матери, была для него непереносима. Вместо того чтобы спокойно завершить образование и получить надежную специальность, он снова бросил институт и начал метаться в поисках больших и быстрых денег. В результате вместе с группой сотоварищей его задержали за какие-то сомнительные операции в порту, и если бы не решительные меры, предпринятые его матерью, Александр вполне мог бы на пару лет отправиться в места не столь отдаленные. Но если Вероника Александровна надеялась, что вся эта история повлияет на сына отрезвляюще, то она глубоко ошиблась – тот не только не взялся за ум, но ко всему прочему пристрастился к спиртному. Когда Александра однажды забрали в вытрезвитель, его мать, не выдержав очередного удара, надолго угодила в больницу. Вот тут-то неблагодарный сын наконец испугался всерьез. Сидя у больничной койки, он держал мать за руку и пылко заверял ее в том, что больше никогда не доставит ей ни одного огорчения.
«Но слова своего он так и не сдержал, – со вздохом констатировала бабушка, заканчивая рассказ о беспутной молодости Никиного отца. – В больнице он случайно встретился с Эрнестом, который не то проходил там практику, не то подрабатывал. Ну а потом через Эрнеста он, естественно, встретился с Кристиной. К тому моменту она уже успела развестись со своим мужем и снова взялась за Сашеньку. В этот раз она все же женила его на себе, и все только для того, чтобы через пару лет стряхнуть его с руки, как перчатку».
Единственным утешением во всем этом кошмаре стало для Вероники Александровны рождение внучки, которую назвали в честь бабушки. Когда через два года после рождения дочери Александр и Кристина расстались, отец, забрав с собой Нику, снова вернулся под заботливое крыло своей матери. Та возражать не стала и с усердием занялась воспитанием внучки.
С тех пор как Ника стала жить с бабушкой, она больше ни разу не видела свою мать. Когда девочке исполнилось шесть лет, ей сказали, что мама умерла. Позже Ника несколько раз пыталась выяснить, из-за чего же все-таки расстались ее родители. Но главное, ей хотелось знать, почему после развода мать ни разу не пожелала увидеть свою маленькую дочь. Однако отец категорически отказывался разговаривать на эту тему и каждый раз мастерски уходил от ответа. Бабушка тоже не желала говорить о Кристине, а если и упоминала о ней, то с таким раздражением и злостью, что у Ники мороз пробегал по коже. Ничего удивительного, что в конце концов девочка смирилась и с тех пор старалась лишний раз не затрагивать больную тему.
Ника очнулась, услышав громкие позывные программы «Время». Она с силой потерла глаза, а потом даже похлопала себя по щекам.
«Далеко же меня занесло в моих воспоминаниях, – вздохнула она, – Наверное, сентиментальной становлюсь на старости лет».
И тут совершенно неожиданно в голову ей пришла интересная мысль. Недолго думая, Ника схватила телефон и набрала номер своего отца. Когда тот поднял трубку, она без всяких предисловий сказала:
– На свой день рождения я хочу получить фотографию матери.
Кадр третий
– Дорогая моя девочка, тебе следует немного отдохнуть, – сказал Ян Сигизмундович, сочувственно глядя на Нику поверх свисающих с кончика носа очков.
Слегка обалдевшая Ника и впрямь вызывала сочувствие: после фотографирования на портрет большого и шумного семейства она выглядела так, будто только что пробежала марафонскую дистанцию с олимпийским рекордом. Компания в составе папы, мамы, бабушки с дедушкой и пары детишек, напоминавших своей вертлявостью двух маленьких макак, оказалась крикливой и несговорчивой. Взрослые без конца препирались друг с другом, дети визжали, скакали и каждые пять минут норовили подраться. К концу съемки Ника уже еле сдерживала желание запустить в эту голосистую ораву чем-нибудь тяжелым или же просто сбежать.
– Да, Вероника, тебе непременно надо отдохнуть, – повторил Ян Сигизмундович. – Пойди, деточка, выпей кофе, может быть, даже с ликером.
Ника улыбнулась старику, но ответить ничего не успела, потому что входная дверь отворилась и в «Фотоателье номер 44» вошел посетитель. Это был среднего роста мужчина лет пятидесяти, одетый в очень элегантный летний костюм и дорогие узконосые ботинки. Его светлые, уже тронутые сединой волосы волной спускались на белоснежный воротничок рубашки. Мельком кивнув присутствующим, он принялся молча бродить взад и вперед по приемной, разглядывая висящие на стенах фотографии. И Ника, и Ян Сигизмундович смотрели на него удивленно и тоже молчали. Неожиданно мужчина резко остановился напротив портрета девушки с сиренью и замер. Целую минуту он с немым восхищением взирал на фотографию, а потом, ни к кому конкретно не обращаясь, воскликнул:
– Готов поспорить, что это работа Вероники Малышевой!
Яна Сигизмундовича его слова явно озадачили, а Ника и вовсе разинула рот от удивления. Заметив, какое впечатление произвело на них его замечание, незнакомец шагнул вперед, поспешно вытащил из кармана перламутровую визитку и протянул ее Яну Сигизмундовичу.
– Оскар Германович Данцевич, владелец известной рижской фотостудии «Мигнон», – представился он, а потом отвесил элегантный поклон Нике и спросил: – А вы, наверное, и есть мадмуазель Вероника?
Та растерянно кивнула, абсолютно не понимая, что происходит. Более находчивый Ян Сигизмундович любезно предложил нежданному визитеру присесть в кресло и выпить чего-нибудь прохладительного, но тот вежливо отказался. Потом он вкратце пояснил, что не так давно по заказу одного шведского издательства искал фотографии для иллюстрирования книги и наткнулся в фотобанке на Никины «Картинки с улицы».
– Они произвели на меня неизгладимое впечатление, – воскликнул господин Данцевич с характерным прибалтийским акцентом. – Я сразу же решил, что автор этих замечательных произведений весьма талантлив и заслуживает не только похвалы, но и всяческой поддержки.
Изящно намекнув на то, что имеет в фотобизнесе не только солидную репутацию, но и обширные связи, он заверил Нику в том, что готов оказать ей эту самую поддержку, после чего пригласил ее сегодня вечером поужинать, дабы поговорить о деле более подробно.
– Если вы не возражаете, я бы заехал за вами часов в восемь, – деловито сказал он, доставая из кармана изящную записную книжку. – По какому адресу прикажете подать машину?
Он выжидательно посмотрел на Нику и нетерпеливо постучал тонкой серебряной авторучкой по раскрытой блестящей страничке. Кажется, ему даже в голову не приходило, что девушка может отказаться от его предложения. Она и не отказалась. Однако мысль о том, что придется просить этого шикарного мужчину подобрать ее возле старой пятиэтажки в не самом роскошном районе Тушино, повергла Нику в крайнее замешательство. Не зная, как выйти из положения, она беспомощно посмотрела на Яна Сигизмундовича. Старик, который просчитал ситуацию еще раньше нее, решительно взял записную книжку из рук господина Данцевича и принялся что-то неторопливо писать.
– К восьми часам Вероника будет ждать вас здесь, – важно заявил он, возвращая блокнот владельцу.
После этого Оскар Германович откланялся и, не спеша покинув ателье, уселся на заднее сиденье очень внушительного автомобиля неизвестной обыкновенным людям марки. Проследив через стекло витрины за тем, как машина плавно отъезжает от тротуара, Ника повернулась к своему боссу и шумно выдохнула:
– Уф-ф! Что это было?
