– Ну вот! А этот тип слышит и возмущается. Счастье, что он сегодня к нам не приходил...
– Может, и приходил, Тома. Было слишком... шумно.
– Да, весело здесь у вас, – похвалили стражи порядка. – Будете заявлять на своего Репьева?
– А он узнает, что мы заявили? – тотчас сориентировалась Тамара.
– А как же, – с удовольствием ответил милиционер.
Макар трусливо опустил глаза, и Николай ответил за всех сразу:
– Мы решили не заявлять.
Когда милиционеры спустились к машине, один другого спросил:
– И как тебе видится вся эта чехарда?
– Думаю, бедный Репьев, замученный дрелью и Вагнером, от отчаяния разбил себе голову о перила и убежал из дому. Может быть, сейчас он уже на пути в Африку.
Тагиров вздрогнул и открыл глаза. Знакомый голубой свет проливался сверху и окрашивал все вокруг в призрачные цвета. Самик тоже казался призрачным. Однако он улыбался. Тот, второй человек, находился в тени. Он сел таким образом, чтобы Тагиров не смог увидеть его лица.
– Я сделал все, что мог. – Голос у него был мягким и хрипловатым. Вероятно, он специально приглушил его, чтобы ничем не выдать свое инкогнито. – Полагаю, вы побывали у Комова. Пожалуй, только он может создать столько проблем.
– Но Комов работает на нашу контору.
– Возможно, и на кого-то еще. Или на кого-то из вашей конторы лично. Вы что-нибудь вспомнили?
Тагиров прикрыл глаза. Перед его внутренним взором начали мелькать смутные картины, словно он менял кадр за кадром с помощью переключателя. Темное помещение, молодая женщина в шляпке с вуалью, почти детская рука с простым колечком...
– Я вспомнил, что мне назначили свидание, – пробормотал он. – Незнакомка. Она рассказывала мне о... об одном деле...
– Вы вспомнили, – удовлетворенно заключил мужчина, прятавшийся в тени.
– Не все, но... Но это дает мне возможность двигаться дальше. Как я могу...
Мужчина остановил его взмахом руки:
– Я никогда ничего не беру... за
– Почему вы не работаете на нас? Или... Если не на нас, то на кого-нибудь еще?
Самик перестал улыбаться и рассматривал свои руки, которые издали казались сделанными из темного дерева. Он не повернул головы в сторону своего гостя.
– Потому что, – ответил гость, – мне хочется жить долго. – Тагиров собирался что-то сказать, но тот перебил: – История знает множество случаев, когда такие, как мы, пытались помочь правоохранительным органам. В Америке, Австрии, Германии, Франции, России. И всегда все кончалось одинаково – пулей в голову. Поставьте себя на место какого-нибудь мафиози. Как он может жить спокойно, если существует человек, способный его уничтожить? Нет, Игорь, такие, как я, долго не живут... если имеют глупость засветиться.
Тагиров с благодарностью поглядел на Самика. Тот усмехнулся и кивнул.
– Вы все поняли правильно. Считайте, что это Самик оказал вам услугу. Только вряд ли когда-нибудь еще он сможет меня найти. Так что не пытайтесь давить на него – я не так глуп. Прошу вас выждать полчаса после того, как я уйду.
Тагиров кивнул и смежил веки. И снова увидел себя в темном помещении: ресторанчик или кафе? Она сидела напротив, в глухом платье и какой-то страшно несовременной шляпке, и черная вуаль скрывала ее лицо. Он помнил, что все время смотрел на ее руки, в которых она вертела чашку.
– «Порошок забвения» изобрели в одной из ваших лабораторий. Это побочный продукт исследований, связанных с ядом тетродотоксином. Вы когда-нибудь слышали о рыбе-собаке? – Голос уплыл и больше не возвращался.
Тагиров потряс головой и попытался сосредоточиться. Некоторое время назад он инициировал проверку системы безопасности на одном из научных предприятий, которые работали на контору. Оно называлось «Люкс-фарма».
Теперь он не мог вспомнить, что заставило его начать эту проверку. Возможно, его подтолкнула та молодая женщина под вуалью? Допустим, она назвала предприятие и он попытался под видом контрольной проверки разузнать об этом самом «порошке забвения» – все, что только возможно? И чем-то выдал себя. Разумеется, выдал. И тогда его «обработали». Им занимался сам Комов. А попросил его кто-то из своих. Никому со стороны Комов не продался бы. Он боится за свою шкуру не меньше, чем тот человек...
Тагиров снова закрыл глаза и представил себе бар, женщину в черном, белую чашку в ее руках.
– Он не захотел в этом участвовать, и его убили... убили... его убили...
Он пытался вспомнить еще хоть что-то, но не смог. Образ женщины был довольно четким, но то, что она говорила, уплывало от него, словно он проваливался в сон, и оттуда, из глубины, доносились только обрывки фраз: «Вы слышали про рыбу-собаку? Это был побочный продукт... Он не захотел участвовать...»
Тагиров выждал обещанные полчаса и отправился к себе на службу. Заперся в кабинете и занялся поисками. Он поднял все документы, все сводки по предприятию «Люкс-фарма». Кто-то не согласился «в этом» участвовать, и его убили. Кто?
Ни одного убийства он не обнаружил, зато была смерть по неосторожности. Несчастный случай в лаборатории. Один из ученых вдохнул опасное летучее вещество. Один из ученых, а конкретно – Совенко Иван Ильич. Что-то разбилось или разгерметизировалось... Он умер мгновенно, спасти его оказалось невозможно. В соседней комнате находился его коллега... Разве можно заподозрить коллегу, верно? Так-так. Кто же он, этот коллега? Как его зовут?
Его звали Андреем Власовым. Тагиров включил компьютер и открыл личное дело. Ничего сверхсекретного. Ученый, сотрудничает с конторой более пятнадцати лет. Даже на фотографии было видно, какая белая у Власова кожа – словно он вообще не выходит на солнечный свет. Он похож на белесый стебель растения, вылезший из-под камня.
Тагиров открыл личное дело погибшего Совенко Ивана Ильича. У ученого остались жена-инвалид и дочь восемнадцати лет, Соня Совенко. Он снова вспомнил тонкие руки и узкие плечики женщины под вуалью. «Он не захотел в этом участвовать, и его убили...» Дочь Совенко вполне могла узнать номер телефона начальника департамента собственной безопасности. И назначить встречу. Назвать себя побоялась, потому что от отца избавились, могут избавиться и от нее. Но молчать тоже было невозможно. И она пришла инкогнито... По крайней мере, с этим ясно.
Итак, что вырисовывается? Совенко, который работает с ядом тетродотоксином, получает некий побочный продукт своих исследований – так называемый «порошок забвения». Его коллега Власов – один или с группой поддержки – находит в этом открытии какую-то выгоду и собирается продавать «порошок забвения» на сторону – криминальным структурам, например. Совенко отказывается в этом участвовать, и тогда его убивают. Вероятно, ученый что-то рассказал своим домашним, и впоследствии дочь заподозрила, что отца убили. И встретилась с ним, с Тагировым.
Остается выяснить, что это за «порошок забвения» и как он действует. Вероятно, он уже пытался провести проверку с помощью Эллы Виганд. Но у них ничего не получилось, потому что он где-то прокололся. И тогда с ним поработали. Спасаясь, Власов натравил на него Комова. И Комов вырвал из его памяти все, что связано с фирмой «Люкс-фарма». И с Эллой. Господи, как же это возможно? У него иногда болела голова, когда он думал об Элле Виганд, и это все.
Но почему его самого заставили забыть опасные факты именно таким способом – при помощи гипноза? Почему ему не дали «порошок забвения»? Тагиров сам ответил на вопрос – потому что это опасно. Человек такого ранга, как он, не может вдруг забыть все. Начнется расследование, поднимут последние дела департамента... Власов не дурак, чтобы так рисковать.
Итак, схема более или менее ясна. Но каким образом действует этот «порошок забвения»? Вернется ли к Элле память? Кроме того, врага мало просто обнаружить, его нужно поймать. Но как? Начинать спецоперацию? А вдруг у Власова есть осведомители в его департаменте? Может быть, группа «У»? Конечно,
