браком!..
– Ну, Толик дает! – проговорил кто-то с восторгом.
– Я, говорит, не так. Я, говорит, за эту услугу приемник не пожалею, – сказала Клара, не обращая внимания на шутки.
Все улыбались. Не по злобе, атак, от хорошего настроения. Скорее, даже любуясь на чудачества Толика.
И только Галя совсем не улыбалась и не веселилась.
Она слушала Кларин рассказ с состраданием, мечтая, чтобы он скорей прекратился, – и не решалась прервать Клару.
– А ты бы вышла за него, не прогадаешь. Мужик хороший. Таких счас по пальцам… – сказал пожилой каменщик Василий.
Очень уж развеселилась бригада! Ну, прямо в хохот!..
– Человек на кино нацелился, а тут на тебе – руку и сердце!.. – заржал кто-то.
– Но не натурально!.. – подхватил другой. – Атак… Вроде как по делу. Для блезиру и штампика…
– Выходи за него, Кларка, не кобенься, – серьезно сказал пожилой Василий.
– Да вы что, дядя Вася?! – возмутилась Клара. – Ненастоящим браком?
– Ну, сейчас ненастоящим… А потом как-нибудь перемените, – сказал Василий. – И пацанчик готовенький. Ни пеленки стирать, ни сиськой трясти…
– Мне восемь предпринимателей по огромной любви предлагали! И один – почти олигарх! Я и то не пошла!.. – резко ответила Клара и быстро направилась к лесенке.
– Ну, разве что – почти олигарх, – легко согласился ей вслед Василий.
Все опять засмеялись. Стало ясно, что смешное с Толика уже перешло на Клару, на нее одну. И в этом было полное сочувствие Толику.
Клара обернулась на этот смех и сверкнула красивым презрительным глазом.
После работы Толик стоял за высоким столиком в летней столовой самообслуживания и ел.
Рядом с его тарелкой супа, как всегда, стоял и его приемник.
За этим же столиком жевал пирожки, запивая их чаем, человек в коломянковом пиджаке. Тут же на столе лежала его соломенная шляпа.
От входа в столовую между столиками пробиралась Галя, время от времени взглядывая на Толика. Подойдя, она молча встала рядом и ждала, когда Толик заметит ее.
– Толик… – позвала она, не дождавшись.
– Чего? – не поворачиваясь, спросил Толик. Было ясно, что он давно увидел ее.
– Я тут случайно. Иду и вижу, вы обедаете, – заговорила Галя. – Я и зашла… А вообще-то я к вам по делу, – сказала она с внезапной искренностью.
– По какому делу? – спросил Толик.
– Вы вчера предлагали Кларе… Так я согласна… Как вы говорили…
– О чем я говорил? – не понял Толик.
Человек с пирожками и пиалой перестал жевать и прихлебывать, смотрел на Галю во все глаза.
– Насчет брака, – пояснила Галя.
При этом она понизила голос, чуть скосившись на человека с пирожками, но потом забыла про него и стала говорить быстро, отчаянно, прижав руки к груди:
– Если вы хотите, Толик, я могу расписаться. То есть, если я вас, конечно, устраиваю по внешним данным… То есть, конечно, не вас, а если мальчика буду устраивать… То есть, если, как мать, потому что я понимаю…
Она замолчала. Человек с пирожками изумленно смотрел на нее, забыв, зачем сюда пришел.
Толик заволновался, сделал движение к Гале, потом к раздаточному окошку. Лишь бы она перестала говорить вот так открыто, на людях, при этом вот постороннем типе с его соломенной шляпой и пирожками!..
– Ты хоть что-нибудь ела? – попытался перебить он Галю. – Что же это я один кушаю?!. Погоди, сейчас принесу…
– Нет, – сказал Галя, удерживая его за рукав. – Я не хочу… Вы не думайте, Толик, мне ничего не надо!.. И приемник вы оставьте себе. Пусть Дамирчик слушает. Мальчик должен быть музыкально развит…
Никогда еще Толик не был так растерян. Он зачем-то кинулся собирать посуду, остатки хлеба, пирожков – и понес эту гору прочь.
– Я сейчас! – крикнул он Гале.
Тут человек в пиджаке очнулся и заметил, что его последний пирожок уносят навсегда.
– Извиняюсь, – сказал он вежливо. – Этот пирожок еще едят.
– Ах да!.. Ах да… – Толик рванулся с подносом обратно к своему столику. – Простите!..
Он снял пирожок с горы грязной посуды и в полной несознательности начал вытирать его бумажной
