Обсуждать 'Декларацию' Медведева можно по-разному. Поскольку я обсуждаю ее в цикле статей 'Кризис и другие', то я не могу и не хочу разрывать с тем содержанием, которое только-только начало входить в определенные концептуальные берега. К счастью, я и не должен это делать, поскольку в 'Декларации' есть один, важный для нас и в аналитическом, и в концептуальном плане, фрагмент.
Ближе к концу интервьюирующий Медведева Д. Муратов вдруг говорит:
Медведев отвечает на конкретный вопрос – общо. Мол, демократия в реабилитации не нуждается. Но она была, есть и будет.
Но Муратов-то не зря сопрягает модернизацию и свободу. А также модернизацию и Орешкина! Впрочем, об Орешкине позже. А сейчас – о модернизации. Чуете, к чему наши просвещенные и пор-р-рядочные интеллектуалы клонят? К тому, что, КАК ИЗВЕСТНО, не бывает модернизации без свободы.
Итак, про то, что, 'КАК ИЗВЕСТНО', модернизации без свободы не бывает, сказано было при Медведеве. И в очень эксцентрической, мягко говоря, ситуации.
А за два дня до интервью Медведева, 13 апреля, в той же 'Новой газете' вышло интервью И. Юргенса 'Модернизации без свободы не бывает'.
В нем на вопрос: 'Возможна ли модернизация без свободы?' – Юргенс отвечает: 'Модернизации без свободы не бывает'.
Речь идет не о том, что желательно (модернизация со свободой, модернизация без свободы). И не о том, что оптимально. А о том, что ВОЗМОЖНО. О том, что бывает – и чего не бывает. Юргенс ничтоже сумняшеся говорит, что модернизация, КАК ИЗВЕСТНО, вообще – никогда и нигде – невозможна, если нет свободы.
Извините – одно дело рассуждать в духе 'КАК ИЗВЕСТНО' о том, что делать с балластом на судне в шторм. Или про Голливуд. А другое дело – абсолютно столь же 'авторитетным' образом рассуждать про модернизацию. Притом, что от отношения к модернизации, от уровня понимания ее природы, ее перспектив – зависит слишком много. Как минимум, судьба нашей страны, нашего народа. А как максимум – судьба человечества.
Политический смысл 'Декларации' Медведева я буду анализировать после того, как завершу с этим концептуальным 'КАК ИЗВЕСТНО', касающимся не Голливуда, а модернизации. Потому что политическое и концептуальное – всегда составляют неразрывное целое. И всегда надо начинать с концептуального. А также потому, что мы только-только в рамках основных своих концептуально-аналитических штудий дошли до этой самой модернизации. И никакого смысла сейчас шарахаться в сторону нет.
Итак, узнав, что, КАК ИЗВЕСТНО, нет научного определения катастрофы, а балласт в шторм надо сбрасывать, Голливуд же расцвел на почве Великой депрессии, мы далее узнаем, что, опять-таки, КАК ИЗВЕСТНО, модернизации без свободы НЕ БЫВАЕТ.
Что такое свобода? Ежу понятно, что. Это реальная демократия. Не 'суверенная путинская', а реальная. У нас ее нет, и поэтому нет модернизации. Вот о чем говорит Юргенс! И Муратов об этом же Медведеву говорит.
А в Китае мы что имеем? Типичнейшую 'авторитарную модернизацию' (абсолютно укорененный в западной теории термин). Однопартийная система, отсутствие политической конкуренции, цензура и т. п.
При этом по модернизации Китай – на первом месте в мире. У него у одного сейчас сохраняется впечатляющий рост ВВП. Он вскоре вполне может стать сверхдержавой #1. Он главный кредитор США.
Так значит, БЫВАЕТ модернизация без свободы (то есть при авторитаризме)? И не в одном Китае! Сингапур, Южная Корея, Тайвань… О Латинской Америке и говорить не хочется. Модернизацию (как скучно азы-то повторять!) делят на догоняющую (осуществляемую в развивающихся странах) и органическую. Догоняющая модернизация почти всегда авторитарна (или полуавторитарна). Но и органическая модернизация предполагает наличие авторитарных стадий. Иначе – что такое Наполеон? Да и Робеспьер тоже? Или Бисмарк?
Модернизация – это осуществление в той или другой стране, с учетом ее специфики, великого проекта 'Модерн'. От судьбы этого проекта зависит судьба человечества. Разговор о судьбе человечества и разговор о судьбе модернизации – это один разговор. Мы этот разговор уже начали. И не прекращать должны, а правильным образом сочетать с политическими сюжетами, которые сыплются на нас, увы, как из рога изобилия.
Что мы уже установили в нашем обсуждении в плане этих самых судеб наших – человечества, России etc? Притом, что происходящие в мире события актуализируют проблему наших судеб донельзя.
1) Что в мире идет борьба между Историей и Игрой.
2) Что никогда ранее эта борьба не была такой накаленной и 'равновесной'.
3) Что эта борьба в философском плане связана с дихотомией 'объективного' и 'субъективного', Закона (фатума, рока, необходимости) и Воли.
4) Что даже Игра не пренебрегает 'объективным' ('собственными колебаниями' системы), а воздействует на него, познавая его закономерности и управляя ими (создает 'вынуждающие' колебания в резонанс с колебаниями 'собственными').
5) Что Воля (народа, новых исторических субъектов, подлинных элит или контрэлит) может надломиться (ноу-хау постмодернизма), а может выстоять и укрепиться.
6) Что если она выстоит, то, соединившись с 'объективным', может изменить ход процесса в нужном нам направлении, дать шанс Истории, спасти Идеальное, обеспечить восхождение, то есть развитие.
7) Что все отслеженные нами виньетки Игры (суета по поводу новой глобальной валюты, мировое правительство, ради установления которого по поводу мировой валюты и суетятся, новые модификации капитализма, Неоленды и Виртленды) преодолеть можно, лишь имея ВОЛЮ, конкурентную воле нынешних (запутавшихся, но не безвольных) элит.
8) Что даже эта воля – ничто, если ее нельзя соединить с объективностью. А значит – как по соображениям интеллектуальным, так и по соображениям политическим – надо заняться картографией этого самого 'объективного'.
9) Что начинать картографирование надо с описания низших разновидностей 'объективного'. С того, что у Шекспира называется 'пузырями земли'.
10) Начав же с этих 'пузырей' и их 'бульканья', надо пробиться к высшим разновидностям того же 'объективного' и там найти лекарство (пусть и горькое) против всесилия Игры.
Так что же 'булькает' на низших уровнях 'объективного'?
Самая низшая разновидность 'объективного' – подпитывающая тем, что в ней 'булькает', 'субъективное' (а не противостоящая ему) – концентрация капитала, переходящая в его же гиперконцентрацию. Тут и впрямь: 'хошь – не хошь', а концентрируйся. А также гиперконцентрируйся.
Какие-то финансовые структуры, может быть, и НЕ ХОТЕЛИ, чтобы им вместо выплаты процентов за кредиты упали в руки разнокачественные материальные активы. Но в итоге активы эти объективно УПАЛИ- таки им в руки. Что? Они их перебросили в другие руки? Или пытаются перебросить? Возможно. Но в итоге эти активы в чьи-то руки окончательно упадут. И это произойдет скоро. Бесконечно эти активы перебрасывать с рук на руки невозможно.
Волей-неволей тот, кому они упадут в руки в итоге, начнет их приспосабливать к делу. Как это называется – не забыли? 'Дальнейшая концентрация капитала', вот как. Не концентрация каких-то там бумажек, а концентрация реального капитала – рудников, скважин и так далее. Капитала, отнятого (экспроприированного) у тех, кто запал на 'кнопочки' и вляпался в 'маржин колл'.
Где концентрация (и уж, тем более, гиперконцентрация), там и соседствующая с этой объективностью субъективность, то есть претензия на роль Господина. Так кто же претендент?
Он должен быть победителем в идущей войне. Войне мягкой, но беспощадной. Да, США не жертва кризиса, а организатор спецоперации 'Катастрофа'. Но это не значит, что США не могут оказаться сами
