– В Америке пьют всё. Не пьют лишь денатурат. Не привычны. – Дрона восхитила собственная образность, и он с удовольствием всхохотнул. – А как русскому человеку без горячего чая? Пьем. В больших количествах.
Рад не успел подставить грудь – Нелли ответила. Однако ее ответ противу всякого ожидания оказался не просто мирный, но и благонравный. Хотя и не без колкости.
– Что, поставить чайник, русский человек? – спросила она Дрона.
– Поставь, поставь, – поощрил ее Дрон. – Бросай кости, – обращаясь к Раду, махнул он рукой на одно из кресел.
Но оба кресла были завалены одеждой вперемешку со всякой бытовой мелочью вроде фена, несессера с бритвенными принадлежностями, плеера с наушниками, косметических сумочек, и Дрон, осознав это, махнул следом на стул около стола:
– Нет, давай сюда. Видишь, беспорядок.
Нелли, заливавшая у раковины чайник водой, восприняла эти слова Дрона как упрек в свой адрес.
– А не надо приглашать гостей, если не прибрано, – произнесла она, повернув голову в их сторону.
– Помилуй Бог, Нелли, какой я гость, – увещевающе проговорил Рад, не садясь на указанный Дроном стул, а проходя через всю комнату к окну, широкому, от одного края стены до другого, впускающему в себя полнеба, и становясь около него. – Я не гость, я живой привет с родины.
Дрону это понравилось.
– Ты слышишь? – вопросил он Нелли. – Рад не гость. Тем более не незванный, – присовокупил он через паузу.
– Тогда тем более нечего меня ни в чем упрекать, – неумолимо ответила Нелли. Она закрыла воду, поставила чайник на основание и щелкнула выключателем. – Естественный порядок вещей – беспорядок. Хаос – это жизнь, порядок – смерть.
– Неплохо, – одобрил Дрон. – Даже весьма. Считай, я согласен.
Он сегодня был удивительно покладист с ней, – как и она с ним. Не осаживал ее, позволял задирать себя и, сам задирая ее, тут же давал задний ход. Словно они сегодня слишком нуждались друг в друге – и не позволяли себе пересекать запретной черты.
Пригласивши Рада бросать кости, сам Дрон это было и сделал, опустившись на один из стульев, но почти тут же и поднялся, двинулся следом за Радом к окну.
– Что, оцениваешь вид? – спросил он, подходя. Вид из окна открывался практически тот же, что из номера Рада в «Liberty place», только точка наблюдения была поднята чуть повыше и смещена влево. Главное отличие было в размахе панорамы. Об этом Рад и сказал.
– Да, панорама что надо, – согласился Дрон. – Люблю по утрам постоять здесь, полюбоваться городом. Такой урбанистический пейзаж – до кишок пробирает. Славный город. Запах только. Надо привыкнуть.
– Но для западного человека с деньгами здесь очень даже комфортно, – подала голос Нелли. – Не хочешь нюхать никаких запахов – сиди себе под кондиционером, никуда не выходя. Можешь ворочать своими капиталами прямо из этого, скажем, номера. Приумножай и теряй. Теряй и приумножай. Дрон! – потребовала она от него внимания. – Покажи Раду рабочие кабинеты.
– Да, действительно, глянь-ка. – Дрон взял Рада под руку и потянул обратно в глубину комнаты. – Все правда: можно сидеть, никуда не выходить, кроме Интернета. А еду тебе принесут из ресторана.
Он остановился перед ближним из двух дверных проемов в стене – той, около которой стоял телевизор с музыкальным центром. Проходя к окну, Рад еще обратил на эти дверные проемы внимание – уже, чем обычные, и без навешенной двери, – но что там за ними, было непонятно: свет внутри не горел, и дверные проемы походили на выход в открытый космос.
Дрон переступил через порог, пошарил рукой по стене, и вслед щелчку выключателя космос неизвестного помещения оказался залит светом.
– Заходи, – позвал Дрон.
Рад вошел внутрь. Это была комната – и не комната. Для комнаты она была слишком мала – метра три, три с половиной, не больше, рабочий кабинет – точнее, чем определила Нелли, не скажешь. Поблескивала благородным матовым лаком коричневая столешница письменного стола, стояло около него чернокожаное рабочее кресло на винте, а вся стена за столом и справа от него была стеллажом, разделенным на секции для книг, папок, дискет, компакт-дисков, – все, чтобы установить компьютер, обложиться нужными бумагами, материалами и пойти ворочать отсюда своими капиталами.
Компьютер в виде распахнутого складня ноутбука «Sony» на столе и стоял. Экран его не горел, ни вокруг, ни на стеллаже не было ни одной дискеты, ни одного компакт-диска, но по тому, как готовно стоял ноутбук, с какой гвардейской бравостью тянул ввысь откидную выю плазменного экрана, было ясно, что это боевой конь, вышедший из атаки, может быть, перед самым уходом хозяина на завтрак и готовый ринуться в новую в любое мгновение, – только будут даны шенкеля. За компьютером, у задней стенки стеллажа, виднелась плоская черная сумка из плотного полиэстера. Рад узнал ее. Это была та самая сумка, с которой Дрон встречал его в аэропорту. Судя по всему, бивший копытом боевой конь ноутбука и был ее содержимым.
– Восторг! – сказал Рад, давая оценку увиденному. – Значит, сидишь здесь, – он кивнул на ноутбук, – и приумножаешь отсюда свои капиталы?
Дрон неопределенно пошевелил в воздухе растопыренными пальцами.
– Не совсем так. Это у моей жены несколько утрированные представления. Все несколько посложнее.
– Но товарищ, я смотрю, стоит, – снова кивнул Рад на ноутбук.
– Товарищ стоит, – коротко согласился Дрон.
Рад выступил из рабочего кабинета обратно в комнату.
– И там – то же самое? – указал он на соседний черный проем.
– То же самое, – подтвердил Дрон. – Я здесь, Нелли там, и никто не знает, кто приумножил капитал, кто потерял.
– Ну мне, положим, достаточно кофейни Макса! – подала голос, звеня подаваемой чайной посудой, Нелли. – Письмо послать, письмо получить. А к этому товарищу, – сыграла она на «товарище» интонацией, переадресовав свою речь Раду – словно отпасовав мяч, – он меня даже и не подпускает.
– Хотя он тебя и кормит, – принял Рад посланный ею пас.
– Это почему ты решил, что этот товарищ ее кормит? – воззрился на Рада Дрон. Так, как если бы застал Рада подглядывающим в замочную скважину их с Нелли спальни.
– Твое собственное выражение. – Рад удивился его реакции. – Сам вчера так сказал.
– Я? Сказал? – Теперь удивился Дрон.
– Сказал, сказал, – выступила свидетелем защиты на стороне Рада Нелли. – Не сказал только, как именно кормит.
– Нет, почему, – Рад придал голосу канцелярскую сухость. – Сказал. «Сладко».
В смехе Дрона и Нелли, последовавшим за его шпилькой, Раду почудилась некая ненатуральность. Как если б они случайно пустили его туда, куда ему попадать не следовало.
– Чайник вскипел, – объявила от стола Нелли. – Кто какой чай будет пить?
– Пойдем, выберем, – выключая в кабинете свет, позвал Рада Дрон. – Там у Нелли сортов – как лекарств в аптеке. Глянем, на что падет глаз.
Мобильный у него в кармане зазвонил, только сели за стол. Еще не успели сделать ни глотка – лишь залили пакетики в чашках кипятком и ждали, когда чай заварится. Дрон поднялся со стула, извлек мобильный на свет, пискнул кнопкой ответа.
– Хеллоу! – проговорил он по-английски. И озарился удовольствием слышать собеседника: – Доброе утро, доброе утро!
– Крис? – вполголоса спросила его Нелли. Дрон кивнул. Крис, означал его кивок.
– Вы позавтракали? – спросил он в трубку. Крис что-то ответил ему, и Дрон снова кивнул, но теперь это был кивок, адресованный его невидимому собеседнику: – О'кей. Прекрасно. И мы готовы. Прямо сейчас. Вылетайте. – Он отнес трубку от уха, разъединился, пискнув кнопкой отбоя, и посмотрел по очереди на Нелли с Радом. – Крис уже спускается на улицу.
– И? – вопросительно произнесла Нелли.
